(no subject)
Трудно вообразить себе ту темную силу школьной зубрежки, которая отбила у меня всяко желание знать что-либо о декабристах. Как же нас, должно быть, доставали с этими датами, контрольными и блицами, что я не догадалась добраться до главного - до полного списка декабристов, чтобы не зубрить наизусть, а просто пройтись по этому калейдоскопу лучших фамилий, семей России, по этим прекрасным, наивным и образованным людям, по сливкам общества, тесно связанных между собой нитями родства. Там же куда ни ткни - бездонная биография, материал для интереснейшей повести, переплетенные генеологические древа, удаль, доблесть, благородие и духовная красота. Это же кладезь безответной девичьей любви.
В двадцать пять лет не могу оторваться от Эйдельмана, почему же мне никто не дал его в пятнадцать, как же так, сколько времени упущено, с какой отеческой заботой написано о каждом.
"Что сделал ты для того, чтобы быть расстрелянным в случае в случае прихода неприятеля?"
"В мире почти столько же университетов и школ, сколько и постоялых дворов. И тем не менее мир наполнен невеждами и педантами" - из письма декабриста Лунина к сыну декабриста Волконского Мише.
В двадцать пять лет не могу оторваться от Эйдельмана, почему же мне никто не дал его в пятнадцать, как же так, сколько времени упущено, с какой отеческой заботой написано о каждом.
"Что сделал ты для того, чтобы быть расстрелянным в случае в случае прихода неприятеля?"
"В мире почти столько же университетов и школ, сколько и постоялых дворов. И тем не менее мир наполнен невеждами и педантами" - из письма декабриста Лунина к сыну декабриста Волконского Мише.