«Опера «Казаки» - гордость России»
ИЛЬЯ МОЖАЙСКИЙ
В моей творческой судьбе, мне не раз приходилось сталкиваться с разным музыкальным сценическим материалом разных композиторов. Какой-то материал я потом воплощал на сцене, какой-то проходил мимо меня, т.к. явно не получал отклика в моём сердце. Такова, наверно, творческая судьба режиссёра или музыканта. Мы всегда ищем, что-то такое, чтобы взволновало нас, увлекло и вдохновило на творчество.
С музыкой Ширвани Чалаева, как и с самим композитором, моя встреча произошла очень неожиданно. Об опере Чалаева «Казаки» по произведению Льва Николаевича Толстого мне много и с упоением рассказывала мой большой друг и музыкальный критик Маргарита Каминская. Она страстно мечтала увидеть эту оперу на сцене. Эта удивительно увлечённая и полная энергии женщина искала союзников для воплощения своей мечты. Первой на её идею откликнулась творческий и энергичный руководитель - директор Нижегородского театра оперы и балета Анна Дмитриевна Ермакова. Она решила, что мировая премьера оперы «Казаки» должна пройти именно на сцене её театра в дни Болдинского фестиваля. Можно сказать, что благодаря влюблённости в материал этих двух женщин опере была дана дорога на сцену. Для воплощения нужна была постановочная команда. Так я стал участником проекта. Признаюсь, что получив приглашение в проект, я сначала был полон сомнений. Музыкальный материал не только потряс меня, но и испугал. Это было произведение необычной для оперы формы. Сюжетная линия имела построение, как в кинематографе. Сцена отъезда Оленина на Кавказ вдруг резко сменялась видами гор, сцены главных героев переплетались с фольклорными танцевальными и обрядовыми номерами. Хотя музыка была очень красивой и доступной по форме, но за звучанием оркестровых, хоровых и вокальных партий стояли мощные философские образы. Возможно, другой постановщик списал бы необычность оперной формы на
- 2 -
недостатки либретто. Но моя интуиция мне подсказывала, что в этом произведении всё глубже и сложнее, что композитор, создавая оперу, рождал её от сердца. Чем больше я погружался в музыкальный материал Чалаева, тем больше влюблялся в его музыку и тем явственнее чувствовал, что образы всех героев оперы соединяет какая-то единая линия, которая цементирует весь музыкальный материал. Эту идею мне никак не удавалось сформулировать.
Все главные герои были одиноки в жизни. Все искали свой путь в жизни. Многогранность характеров и полифоничность их взаимодействия, рождало множество ассоциаций. На этом этапе работы над оперой я пригласил в проект главного художника Детского музыкального театра им. Н.И. Сац - Станислава Фесько. Наличие профессионального опыта
и хорошего вкуса, умение мыслить современными образами, чувство формы и фактуры материала, чувство атмосферы и музыкальность, которыми обладал Станислав Иосифович, делала его кандидатуру крайне необходимой для постановки этого необычайного спектакля.
Знакомство художника с материалом оперы Ширвани Чалаева оказалось не простым. Как мне потом признавался Станислав Иосифович, познакомившись с оперой «Казаки», он решил сначала отказаться от участия в проекте, т.к. посчитал, что данная опера не сценична, поставить её не возможно. Продолжить работу над постановкой его заставило только чувство профессиональной гордости
и желание помочь режиссёру. Дать согласие продолжить работу над постановкой оперы ему помогло ещё доверие к моей интуиции. Пытаясь разгадать ключ к воплощению спектакля, мы снова и снова, всё глубже погружались в материал. Нам всё время не давал покоя главный хоровой номер «Не ворона ворониха чертит в снежном небе след…». Этим номером композитор начинал оперу «Казаки» и этим номером в мощном звучании хора заканчивал её. В сознании всё время всплывала последняя музыкальная фраза песни Марьянки «В небе лебедь белая всё одна летает. Всё одна… Всё одна…» Постепенно в совместных мучительных обсуждениях родилось сценическое решение спектакля - образ нескольких дорог, которые символизировали жизненный путь каждого героя. Эти дороги то сплетались по ходу спектакля, то расходились в конце. Каждый в этой истории прошёл свой путь и ушёл из этой истории своим путём. Мы облегчённо вздохнули - решение найдено. Но приехав в Нижегородский оперный театр, поняли - данное решение воплотить не возможно. Сцена театра не имеет глубины, для лучшего обзора необходим подъём, т.к. зрительный зал вытянут в длину. Зрители последних рядов плохо видят происходящее на сцене. Пришлось всё начинать сначала. Нужен был новый образ сценического решения подходящий, именно этой сцене. Отступать мы не собирались, т.к. музыка композитора уже стала нашей. Она волновала нас.
В процессе обсуждений неоднократно звучал термин «казацкий круг».
В один из дней мне звонит Станислав Иосифович и сообщает, что хочет показать готовый макет. Увидав макет, я понял - «это то, что нам нужно!». Центр сцены занимал станок под наклоном в виде круга, служивший своего рода кафедрой для высказывания проблем главных героев. Позади станка в виде двух полукруглых чёрных крыльев ворона поднимался задник, как отражение круга, в котором художник расположил виды кавказских гор и ущелий. Чёрные станки, примыкающие к кругу и обрамляющие его, создавали пространство для пластических хоровых сцен. Сценография смотрелась с одной стороны очень условной и современной, с другой стороны было полное ощущение кавказской истории. В решении костюмов мы решили уйти от быта и подлинной этнографии. Это диктовала условность и образность главного решения спектакля. Но, как сохранить узнаваемость и подлинность казацкого стиля, который разрабатывался веками?
- 3 -
Было решено задать условность через белый и чёрный графический цвет. Все костюмы решались в белой, чёрной и серой гамме. Сохранялся только силуэт и необходимые для казацких костюмов детали. Красный цвет был введён чисто символически. Это красные башлыки в сцене «Поход казаков» и красная рубаха Лукашке в сцене «Убийство абрека».
Обживая новое сценическое пространство, впитывая яркую образную музыку композитора, я всё больше понимал, что яркие обрядовые, танцевальные и вокальные номера должны быть связаны единой драматургической пластической сюитной формой, которая даст динамику и непрерывность развития действия. Танцы, как в мюзикле должны развивать и углублять конфликт. Я понял, что мне нужен балетмейстер, владеющий не только спецификой постановки казацких обрядовых танцев, но и умеющий строить через пластику и танец драматургию. Так в нашем проекте появился ещё один постановщик - Андрей Альшаков. В разговорах с ним я понял, что он тоже точно и правильно ощущает яркость и мощь драматургии Чалаева. И тут, можно сказать нам очень повезло. Андрей был не только знаток казацких танцев, но и сам родился в среде казаков. В работе, не только как балетмейстер, но и как консультант, он подсказал нам в дальнейшем многие тонкости казацкого поведения, специфики костюмов и быта. Работая над пластикой спектакля, мы всё больше и больше удивлялись глубине материала, тому насколько композитор тонко и точно выписал музыкальную драматургию характеров персонажей. В опере все даже самые маленькие роли имели свой характер и свою линию поведения. Разбирая материал, мы с Андреем поняли - опера построена на конфликте очень ярких и не ординарных личностей. У всех главных героев он был не только внешним, но и внутренним. Поражало, как выписан образ старика Ерошки.
- 4 -
В «арии - исповеди» нам раскрывался человек с колоссальной внутренней трагедией. Мы так и назвали его - «Человек пепел».
Но композитор пошёл дальше Льва Толстого. В опере Ерошка несёт на себе функцию совести, мудрости и боли за всё, что происходило в этой истории. Характеры главных героев: Оленин, Лукашка, Марьянка были выписаны ярко и объёмно. Сотканная из противоречий, но удивительно женственная, мечтательная и загадочная Марьянка. Смелый, отчаянный, бесшабашный и в тоже время удивительно трогательный в своей открытости Лукашка. Добродушный, возвышенный, порывистый и страстно ищущий своё предназначение в жизни Оленин. Все эти персонажи имели в опере красивейшие музыкальные темы. Особую роль композитор отдал хору. Он стал главным действующим лицом. Хоровые музыкальные темы не только привносили в оперную музыкальную драму колорит кавказкой станицы, но и часто брали на себя роль философского отстранения, что придавало опере глубину и мощь мысли. Ещё при первой встрече с Ширвани Рамазановичем меня поразила его скромность и простота. Было такое ощущение, что мы понимаем друг друга с полуслова. Когда я осмелился попросить его разрешения заменить монолог Оленина из начала второго действия на красивейший хоровой номер «Горные вершины», (мне хотелось, чтобы молодой юнкер вдруг как бы взглянул на всё происходящее со стороны) композитор сразу понял моё решении и поддержал его. И потом, когда композитор помогал нам с дирижёром на репетициях с оркестром, когда он объяснял музыкантам оркестра, солистам и артистам хора, логику и характер звучания музыки я убедился в поразительном драматургическом чутье музыканта.
К чести дирижёра - постановщика спектакля, главного дирижёра театра Рената Жиганшина, он проделал огромную работу над музыкальным материалом оперы. На первых сценических репетициях в классе с
солистами и хором проблем не возникало. Солисты знали музыкальный материал хорошо, хор тоже (в чём, несомненно, большая заслуга главного хормейстера театра Эдуарда Пастухова). Но, при первых сценических оркестровых репетициях, дирижёру пришлось преодолевать большие трудности, связанные с акустическими особенностями сцены. Оказалось, что солисты не могут пробить насыщенное звучание оркестра. Мешали этому: плотная оркестровка, высокое расположение оркестровой ямы (её когда-то сделал предыдущий главный дирижёр - симфонист) и акустические провалы на сцене. И постепенно, корректируя нюансы в оркестре и на сцене, корректирую оркестровку, с согласия композитора, дирижёру удалось найти баланс звучания оркестра, хора и солистов в зале. Вообще работа всего коллектива театра над постановкой оперы «Казаки» Ширвани Чалаева заслуживает особого разговора. С первых репетиций солисты и хор работали с огромной самоотдачей. Солисты, исполняющие даже небольшие роли в спектакле, репетировали их с большой любовью. Особая нагрузка легла на артистов хора, т.к. на них обрушилась огромная танцевальная и пластическая нагрузка. Нас поразили некоторые артисты хора, которые сумели не только создать яркие актёрские и танцевальные образы на сцене, но и подготовить сложнейшие трюковые номера с оружием. Весь творческий состав настолько проникся музыкой и драматургией оперы, что даже увлек новой постановкой все технические цеха. Когда в процессе монтировочных репетиций выяснилось, что сход со станка не очень удобен для актёров, работники поделочного цеха полностью переделали его заново. Громкий успех у зрителей и оперных критиков, который по праву заслужила на сцене Нижегородского оперного театра опера «Казаки» я отношу, прежде всего, к прекрасной музыке композитора Ширвани Чалаева.
Его музыка сумела не только вдохновить постановщиков и коллектив театр а на создание яркого и неординарного спектакля, но и доказала, что когда за великое произведение Льва Толстого берётся не менее великий композитор, то может родиться оперный материал, который по праву можно назвать - гордостью России.
Режиссёр - постановщик спектакля,
заслуженный деятель искусств России
Илья Можайский