воскресно-театральное
Ну у меня как всегда: никак не получается понятием сессия ограничить свои театральные интересы. Мда, учёба в университете, конечно, ещё как жить мешает )) Итак, что я на этой неделе успела сделать: 16 декабря посмотрела в Сатириконе «Сиротливый Запад» (по пьесе Мартина МакДонаха, реж. Константин Райкин). Собственно, почему я вдруг решила посмотреть этот спектакль? Именно потому, что видела летом в Волгоградском молодёжном театре «Тоскливый Запад». В общем и целом волгоградцы понравились всё же больше. У Райкина всё достаточно интересно: действие происходит в квадрате, зрители сидят по периметру, так что иной раз становится страшновато - когда, скажем, разносят плиту или просто дерутся рядом. Братья (Коулмена и Валена играют Константин Третьяков и Алексей Бардуков соответственно) не заведомо неприятные типы: внешне они вполне обычные, даже приятные парни, которые вполне могли бы оказаться среднестатистическими студентами или преуспевающими карьеристами. Они не идут от внешнего, их злоба - изнутри всецело. Обычные такие мальчики сами себя превращают в чудовищ, у них ненависть доходит до крайности цели существования. Отца Уэлша играет Тимофей Трибунцев, замечательный артист. Но - священник в кризисе веры получается личностью слабой, и его самоубийство выглядит не жертвой, а побегом. Герлин - Елена Березнова - не понравилась, она для этой роли уже слишком взрослая, и попытки казаться школьницей выходили бабскими немного. Но вот костюм (не то жуткое бирюзовое платье, а резиновые сапоги, сорочку, пальто и платок) ей подобрали прекрасный. Что самое главное, в этом «Западе» надежда на примирение больше. Почему-то мне так показалось. В принципе, феномен МакДонаха весьма объясним. Во-первых, это такое увеличительное стекло. А во-вторых, язык у него очень современный, всё, что зрителю нужно, и философствования, и отборная брань. Вот только я не согласна с теми, кто сравнивает его с Достоевским. У Достоевского в каждом человеке Бог, а у МакДонаха все из себя этого Бога изживают. Это, скорей, какой-нибудь Шукшин, надо думать. А почему волгоградцы мне больше понравились? Да потому, что пронзительнее всё это они показали. Зазвучало всё - и захолустность городка, и любовь Герлин к пастору. А в Сатириконе больше всего эта самая ненависть и звучала. Надо сходить ещё на «Королеву красоты». Сатирикон театр совсем не «мой», но любопытный весьма. Надо ещё спектакли Бутусова увидеть.
17 декабря у обожаемых кудряшей смотрела премьеру «Эдип-царь» (реж. Светлана Землякова). Очень рада, что со мной этот спектакль смотрели alina_vic , saya_nastya и starun , и, конечно, ga_ungl и varko , друзья, я надеюсь, вы ещё не единожды со мной сходите на спектакли этого замечательного курса, или не со мной, но сходите. Теперь даже не знаю, что сказать. Потому что это был лучший спектакль, который я смотрела у студентов в принципе. И, думая, что же из увиденного вообще произвело большее впечатление, затрудняюсь ответить. В общем, они великолепны, это уже традиция. Традиция - какие-то невероятные придумки с пространством (зал поделён на две части подиумом, сцена тоже в действии - опасная близость к зрителям, можно заглянуть в глаза каждому; в оформлении - разобранный на части Давид). Традиция - нереальные их голоса. Но спектакль совсем другой. Как мне показалось, здесь достигается именно тот эффект, ради которого трагедия игралась в античные времена: понятное дело, уже другими способами. «Эдип» - это какая-то концентрация страдания; не знаю, как остальных зрителей, но меня это в какую-то тёмную пропасть повергло. Я, кажется, впервые поняла, что значит это заумное понятие «катарсис». Это было не сопереживание действующим лицам, ненастоящим, сыгранным - это была настоящая драма, которая разворачивается перед твоими глазами, это была полная проекция на жизнь. Поначалу немного удивил выбор акётров на роли Эдипа (Артём Цуканов) и Креонта (Андрей Сиротин), но… а кто же? Они великолепны, это бесспорно. От Сиротина даже не ожидала такой силы исполнения (Цуканов-то, он априори хорош). Екатерина Смирнова - бесподобна! Раньше как-то не замечала её в спектаклях. Ну, какие были роли? Мавра? Француженка? А удивила всем вдруг. И, разумеется, остальных как не упомянуть? Захаров как и всегда нереально хорош за роялем и с аккордеоном, Корешков - вот любопытная личность, настолько разный всё время, что я долго не могла соотнести его роли с человеком. И - Ахмадеев, боже, насколько пронзителен он в финале! Ещё одна неожиданность спектакля. Мне сложно выразить мысль полно. Но мир был в очередной раз перевёрнут. Непременно надо пересмотреть спектакль! Записалась на 28 число, но не знаю, решусь ли. Снимать было сложно - страшно нарушать тишину, неудобно снимать снизу вверх, не могу совладать со светом. Пересмотрю и переснимаю. Нет, ну как вообще такое быть может?! Это я снова о спектакле. В пору самой моей первой сессии я разговаривала с преподавательницей по античке, Ксенией свет Павловной Балдицыной, и она сказала, что постановка античных сюжетов сейчас невозможна и смысла не имеет, потому что она никогда не произведёт на зрителя должный эффект, зритель не поверит уже. Теперь я знаю, что можно на это возразить.
(c)я
(с)я
19 декабря наконец-то добралась (после более чем полугодового перерыва!) в Мастерскую Петра Фоменко, чтобы увидеть недавнюю премьеру - «Триптихъ» (реж. П.Фоменко). Это было как возвращение в дом, куда не ждут - уже совсем что-то чужое. Куда-то уходит лёгкость и шарм этого театра. Почему? Не знаю. Помнится, Катя сказала однажды, что талант имеет иногда такое свойство - угасать. Он не угас, но... ушло лёгкое дыхание. Надеюсь, что я ошиблась, но «Триптих» не стал откровением. Первая часть - «Граф N» («Граф Нулин») оставила совсем непонятное ощущение капустника. Откуда взялись эти пошлые намёки вроде «подвинул свой прибор» и задирания юбок? Ладно б у Каменьковича, но у Фоменко-то никогда ничего подобного не позволялось. Тюнина в роли Натальи Павловны как всегда, ничем особенно не отличается от себя обычной. Смотрела вот я на Мадлен Джабраилову и думала - лучше бы она была Наташей! Ведь всё, написанное о ней Пушкиным, к Тюниной не имеет никакого отношения! Никакая она не деревенская барынька. У Ниряна вышел очень недостоверный французский акцент, Бадалов, хоть и блистает, но почему-то очень похож на своего персонажа из «Месяца в деревне», даже песенку так же поёт. Пирогов не Пушкин. Зачем? К тому же, в некоторых сценах получается смазанное мельтешение - декорации качаются, актёры в беспрерывном действии… что-то лишнее. Из того, что понравилось - в «Нулине» звучит песенка, намёк на «Каменного гостя», а ещё интонационный новый смысл - намёк на отношения Натальи и Лидина.
«О, Донна Анна!» («Каменный гость») смотрится сыроватым, но всё же хорош. Пирогов замечательный, хотя до этого казалось: какой же он Дон Гуан? Опять же - не понравилась Тюнина, откуда-то возникли Феодорины интонации. Приходится признать, что Галина Борисовна более всех разочаровала на сей раз. Но и Мадлен в этой части потеряла обыкновенную свою яркость: даже песня её совершенно невыразительна (достаточно вспомнить, какой силой обладает музыкальная вставка в «Бесприданнице»). Но был один момент с Мадлен: когда она положила руку на колено Дону Карлосу. Пусть, пусть это было самовнушение любви, но это движение... оно было таким правдивым. Оно было гораздо красноречивее страстных объятий с Дон Гуаном. Простое прикосновение. Именно в этом отрывке, кстати, раздвигается стена и действие выносится в фойе-зимний сад. Что ж, выглядит любопытно и очень эффектно. Особенно шикарно это смотрится в моменты «склепа». Концовка (ну вы помните, там все проваливаются) не оказалась сильной, скорее, неясной - Лепорелло накрывает донну Анну и дона Гуана тканью, такой же, какой укрыта была Инеза в склепе. Кстати, у Бадалова здесь, пожалуй, лучшая из трёх его ролей в спектакле.
«Мне скучно, бес…» («Сцена из Фауста») - тоже весьма эффектный отрывок. Отчего-то в Пушкина добавляется Бродский. Поставлено с шиком. Бадалов хоть и весьма обычен (некоторые говорят, что он играет Мефистофиля интонациями Солёного), но тут уже стопроцентное попадание фактурой. Пирогов снова понравился. Тюниной почти не было, но образ Гретхен получился. Здесь почему-то слова уходят на второй план. Сначала ахаешь, когда Фауст падает с огромной высоты, потом с любопытством разглядываешь нечисть, их костюмы, их причудливый грим, потом поражаешься красоте сцены с морем, игрой света, потом по-детски радуешься, когда шёлком «топят» зал (хотя мерцающий профиль Пушкина, по-моему, лишнее). А потом думаешь: страшное дело. Мысль пошла вширь. Не вглубь. Ещё кажется, будто актёры не совсем понимают, что они играют. Наверное, должно пройти какое-то время. Как «Бесприданница» - через год совсем иной спектакль стал. Буду ждать, а потом уже делать выводы. Жду «Двенадцатую ночь» со смешанным чувством. Вряд ли снова повторится то волшебство, наверное, это совсем другой спектакль будет.
И, наконец, 20 декабря смотрела в ШДИ моноспектакль Ольги Хоревой «Аглая» (Клим - несуществующая глава романа «Идиот»; реж. Владимир Берзин). Этот спектакль нам посоветовала наша Ольга Александровна Купцова, преподавательница по истории театра. Но, в общем-то, не сказала бы, что что-то выдающееся. Режиссуры в принципе никакой: актриса полтора часа сидит едва ли не в одной позе на стуле, в финале встаёт и отходит к окну. Света тоже никакого: горит себе верхний, ну и ладно. Говорит Хорева очень громко, что в акустике 8-ой студии оглушает прямо-таки. Собственно, сама идея «додумать» образ Аглаи и создать послесловие «Идиота» мне не совсем ясна. Что мы можем сказать об Аглае? В спектакле словно в вину читателям-зрителям поминается эпитет «добрая». И вот нам рассказывается, что ничего она не добрая, а хотела выйти замуж за богатого и сбежать. Потом - будто бы ездила она к нему в Швейцарию, он её не узнавал, но тем не менее… будто бы он намеренно вызывал у себя припадки падучей, испытывая при этом какое-то особенное чувство (у Достоевского, конечно, говорится что-то о необычном чувстве после припадка, но это не акцентировано). И почему Аглая вдруг называет себя именем другой сестры, Аделаиды? Но в целом, за всеми этими не столь нужными выдумками иногда встречаются поразительно-точные фразы. Особенно мне в память врезалась одна «… это болят несбывшиеся надежды (…) когда ни себе, никому!»
(с)я
17 декабря у обожаемых кудряшей смотрела премьеру «Эдип-царь» (реж. Светлана Землякова). Очень рада, что со мной этот спектакль смотрели alina_vic , saya_nastya и starun , и, конечно, ga_ungl и varko , друзья, я надеюсь, вы ещё не единожды со мной сходите на спектакли этого замечательного курса, или не со мной, но сходите. Теперь даже не знаю, что сказать. Потому что это был лучший спектакль, который я смотрела у студентов в принципе. И, думая, что же из увиденного вообще произвело большее впечатление, затрудняюсь ответить. В общем, они великолепны, это уже традиция. Традиция - какие-то невероятные придумки с пространством (зал поделён на две части подиумом, сцена тоже в действии - опасная близость к зрителям, можно заглянуть в глаза каждому; в оформлении - разобранный на части Давид). Традиция - нереальные их голоса. Но спектакль совсем другой. Как мне показалось, здесь достигается именно тот эффект, ради которого трагедия игралась в античные времена: понятное дело, уже другими способами. «Эдип» - это какая-то концентрация страдания; не знаю, как остальных зрителей, но меня это в какую-то тёмную пропасть повергло. Я, кажется, впервые поняла, что значит это заумное понятие «катарсис». Это было не сопереживание действующим лицам, ненастоящим, сыгранным - это была настоящая драма, которая разворачивается перед твоими глазами, это была полная проекция на жизнь. Поначалу немного удивил выбор акётров на роли Эдипа (Артём Цуканов) и Креонта (Андрей Сиротин), но… а кто же? Они великолепны, это бесспорно. От Сиротина даже не ожидала такой силы исполнения (Цуканов-то, он априори хорош). Екатерина Смирнова - бесподобна! Раньше как-то не замечала её в спектаклях. Ну, какие были роли? Мавра? Француженка? А удивила всем вдруг. И, разумеется, остальных как не упомянуть? Захаров как и всегда нереально хорош за роялем и с аккордеоном, Корешков - вот любопытная личность, настолько разный всё время, что я долго не могла соотнести его роли с человеком. И - Ахмадеев, боже, насколько пронзителен он в финале! Ещё одна неожиданность спектакля. Мне сложно выразить мысль полно. Но мир был в очередной раз перевёрнут. Непременно надо пересмотреть спектакль! Записалась на 28 число, но не знаю, решусь ли. Снимать было сложно - страшно нарушать тишину, неудобно снимать снизу вверх, не могу совладать со светом. Пересмотрю и переснимаю. Нет, ну как вообще такое быть может?! Это я снова о спектакле. В пору самой моей первой сессии я разговаривала с преподавательницей по античке, Ксенией свет Павловной Балдицыной, и она сказала, что постановка античных сюжетов сейчас невозможна и смысла не имеет, потому что она никогда не произведёт на зрителя должный эффект, зритель не поверит уже. Теперь я знаю, что можно на это возразить.
(c)я
(с)я
19 декабря наконец-то добралась (после более чем полугодового перерыва!) в Мастерскую Петра Фоменко, чтобы увидеть недавнюю премьеру - «Триптихъ» (реж. П.Фоменко). Это было как возвращение в дом, куда не ждут - уже совсем что-то чужое. Куда-то уходит лёгкость и шарм этого театра. Почему? Не знаю. Помнится, Катя сказала однажды, что талант имеет иногда такое свойство - угасать. Он не угас, но... ушло лёгкое дыхание. Надеюсь, что я ошиблась, но «Триптих» не стал откровением. Первая часть - «Граф N» («Граф Нулин») оставила совсем непонятное ощущение капустника. Откуда взялись эти пошлые намёки вроде «подвинул свой прибор» и задирания юбок? Ладно б у Каменьковича, но у Фоменко-то никогда ничего подобного не позволялось. Тюнина в роли Натальи Павловны как всегда, ничем особенно не отличается от себя обычной. Смотрела вот я на Мадлен Джабраилову и думала - лучше бы она была Наташей! Ведь всё, написанное о ней Пушкиным, к Тюниной не имеет никакого отношения! Никакая она не деревенская барынька. У Ниряна вышел очень недостоверный французский акцент, Бадалов, хоть и блистает, но почему-то очень похож на своего персонажа из «Месяца в деревне», даже песенку так же поёт. Пирогов не Пушкин. Зачем? К тому же, в некоторых сценах получается смазанное мельтешение - декорации качаются, актёры в беспрерывном действии… что-то лишнее. Из того, что понравилось - в «Нулине» звучит песенка, намёк на «Каменного гостя», а ещё интонационный новый смысл - намёк на отношения Натальи и Лидина.
«О, Донна Анна!» («Каменный гость») смотрится сыроватым, но всё же хорош. Пирогов замечательный, хотя до этого казалось: какой же он Дон Гуан? Опять же - не понравилась Тюнина, откуда-то возникли Феодорины интонации. Приходится признать, что Галина Борисовна более всех разочаровала на сей раз. Но и Мадлен в этой части потеряла обыкновенную свою яркость: даже песня её совершенно невыразительна (достаточно вспомнить, какой силой обладает музыкальная вставка в «Бесприданнице»). Но был один момент с Мадлен: когда она положила руку на колено Дону Карлосу. Пусть, пусть это было самовнушение любви, но это движение... оно было таким правдивым. Оно было гораздо красноречивее страстных объятий с Дон Гуаном. Простое прикосновение. Именно в этом отрывке, кстати, раздвигается стена и действие выносится в фойе-зимний сад. Что ж, выглядит любопытно и очень эффектно. Особенно шикарно это смотрится в моменты «склепа». Концовка (ну вы помните, там все проваливаются) не оказалась сильной, скорее, неясной - Лепорелло накрывает донну Анну и дона Гуана тканью, такой же, какой укрыта была Инеза в склепе. Кстати, у Бадалова здесь, пожалуй, лучшая из трёх его ролей в спектакле.
«Мне скучно, бес…» («Сцена из Фауста») - тоже весьма эффектный отрывок. Отчего-то в Пушкина добавляется Бродский. Поставлено с шиком. Бадалов хоть и весьма обычен (некоторые говорят, что он играет Мефистофиля интонациями Солёного), но тут уже стопроцентное попадание фактурой. Пирогов снова понравился. Тюниной почти не было, но образ Гретхен получился. Здесь почему-то слова уходят на второй план. Сначала ахаешь, когда Фауст падает с огромной высоты, потом с любопытством разглядываешь нечисть, их костюмы, их причудливый грим, потом поражаешься красоте сцены с морем, игрой света, потом по-детски радуешься, когда шёлком «топят» зал (хотя мерцающий профиль Пушкина, по-моему, лишнее). А потом думаешь: страшное дело. Мысль пошла вширь. Не вглубь. Ещё кажется, будто актёры не совсем понимают, что они играют. Наверное, должно пройти какое-то время. Как «Бесприданница» - через год совсем иной спектакль стал. Буду ждать, а потом уже делать выводы. Жду «Двенадцатую ночь» со смешанным чувством. Вряд ли снова повторится то волшебство, наверное, это совсем другой спектакль будет.
И, наконец, 20 декабря смотрела в ШДИ моноспектакль Ольги Хоревой «Аглая» (Клим - несуществующая глава романа «Идиот»; реж. Владимир Берзин). Этот спектакль нам посоветовала наша Ольга Александровна Купцова, преподавательница по истории театра. Но, в общем-то, не сказала бы, что что-то выдающееся. Режиссуры в принципе никакой: актриса полтора часа сидит едва ли не в одной позе на стуле, в финале встаёт и отходит к окну. Света тоже никакого: горит себе верхний, ну и ладно. Говорит Хорева очень громко, что в акустике 8-ой студии оглушает прямо-таки. Собственно, сама идея «додумать» образ Аглаи и создать послесловие «Идиота» мне не совсем ясна. Что мы можем сказать об Аглае? В спектакле словно в вину читателям-зрителям поминается эпитет «добрая». И вот нам рассказывается, что ничего она не добрая, а хотела выйти замуж за богатого и сбежать. Потом - будто бы ездила она к нему в Швейцарию, он её не узнавал, но тем не менее… будто бы он намеренно вызывал у себя припадки падучей, испытывая при этом какое-то особенное чувство (у Достоевского, конечно, говорится что-то о необычном чувстве после припадка, но это не акцентировано). И почему Аглая вдруг называет себя именем другой сестры, Аделаиды? Но в целом, за всеми этими не столь нужными выдумками иногда встречаются поразительно-точные фразы. Особенно мне в память врезалась одна «… это болят несбывшиеся надежды (…) когда ни себе, никому!»
(с)я