Мафия нищих
http://www.anews.com/p/75849456/
Никогда не подавайте на улице. Как устроена мафия нищих
При виде людей, стоящих на улице с протянутой рукой, большинство из нас испытывает смешанные чувства. С одной стороны, все мы что-то слышали о мошенниках, зарабатывающих на чужом сострадании, да и здравый смысл подсказывает, что это очевидный способ наживы. С другой стороны, разные мотивы - будь то удовлетворение собственного тщеславия, следование неким социальным нормам или искренняя жалость - всё-таки побуждают нас иногда жертвовать монетку или купюру.
“Умный журнал” решил выяснить, что на самом деле известно о мошенниках, выдающих себя за несчастных страдальцев, и как лучше всего вести себя в этой щекотливой ситуации.
Каков масштаб проблемы
Точной статистики о том, сколько людей побирается на улицах в России, не существует. Однако некоторая информация по данному вопросу всё же есть. В первую очередь она касается столицы, так как именно здесь выходит большинство журналистских расследований и наиболее активно работают волонтёры общественных движений.
По неофициальным данным, в Москве в индустрии профессионального нищенства заняты не менее 100 тысяч человек. 80% из них иногородние, а более половины - дети. Собирают они от 7 до 12 миллионов долларов в год. Это позволяет людям, стоящим во главе данного бизнеса, зарабатывать намного больше своих европейских и американских коллег (к такому выводу пришли учёные Института этнологии и антропологии РАН).
При этом, по некоторым оценкам, более 90% всех нищих в Москве контролируются организованными преступными группировками.
Сколько зарабатывают попрошайки
Заработки профессиональных нищих зависят от множества факторов. В первую очередь - от удачно выбранного места и от максимально трогательного “амплуа”.
Что касается первого, то особо привлекательны для лиц данного рода занятий религиозные сооружения, возле которых подавать милостыню считается традицией с незапамятных времён.
“Таганская улица - это клондайк мафии нищих. Рядом два храма, поэтому попрошайки здесь просто жируют”, - говорит Олег Мельников, лидер движения “Альтернатива” и едва ли не самый известный эксперт по данной проблеме - его комментарии можно встретить практически в каждом материале о ней.
Одним из этих храмов является Покровский ставропигиальный женский монастырь, где хранятся мощи едва ли не самой популярной русской святой - Матроны Московской. Очередь паломников со всей страны здесь не оскудевает никогда, и именно тут Мельников попробовал себя в роли “нищего” на инвалидной коляске. Результат: за час Олег собирал от 700 до 3000 рублей.
Олег Мельников в образе
К слову о религии: “священники”, собирающие деньги на строительство храмов на улицах, как правило, тоже являются мошенниками. Настоящие пожертвования собираются РПЦ только на территории самих храмов или через специальные ящики, установленные в крупных торговых центрах. Сами служители церкви этим не занимаются - запрещено по уставу.
Ещё одним “хлебным” местом для попрошаек является московское метро, где поток людей плотнее, чем где-либо ещё в столице. Так,в 2015 году опрошенный журналистами инвалид-колясочник, ездивший по вагонам, зарабатывал в день по 5-6 тысяч рублей. Правда, 25% ему приходилось отдавать кураторам.
“Бизнес очень прибыльный: каждый попрошайка приносит хозяину от 7 до 15 тысяч рублей в день - говорит Мельников. - Расходы минимальные: только откат полиции - редко больше 100 000 рублей в месяц. На содержание рабов уходят копейки: их надо только кормить, а вот тратиться на лекарства не надо: чем жалостливее человек выглядит, тем охотнее ему подают”.
Это ещё один важный элемент профессионального “успеха”. Чем хуже выглядит “нищий”, тем больше ему подают. В 2014 году члены движения “Альтернатива” освободили женщину, которую обманом привезли в Москву с Украины, пообещав сделать операцию на глазах. Вместо этого глаза ей зашили грубыми нитками и отправили побираться на вокзал. Прохожие были настолько впечатлены увиденным, что в день могли подать ей до 50 000 рублей.
Современное рабство
Подобные случаи нередки и являются частью вполне реального существования института, вроде бы давно канувшего в Лету - рабства.
“В России счет невольников идет на сотни тысяч, но до миллиона не дотягивают, - говорит Мельников. - Статистика такая: примерно 40% рабов приходится на “нищую” мафию, столько же на заложников нелегальных заводов, которых похищают, отвозят куда-нибудь, например, на Кавказ... И еще процентов 20 - проститутки”.
Всего в Москве насчитывается несколько сотен «хозяев», каждый из которых содержит от 4 до 8 рабов
“Экономика на рынке рабов простая. Купить проститутку в бордель - 5 тысяч долларов. Старушка или инвалид для попрошайничества стоят 50 тысяч рублей. Младенцев продают «мадоннам» (так называется разновидность попрошаек, представляющая из себя “мать” с ребёнком - прим. УЖ) как атрибут для выбивания слез с подающих - от 60 до 100 тысяч рублей”, - утверждает Мельников.
По словам активиста, единого центра у работорговли не существует, деньги стекаются к разным людям. Большей частью бизнеса владеют молдавские и астраханские цыгане. На рынке рабов все друг друга знают, чужаков туда не пускают. Зоны влияния между существующими группировками поделены ещё с 90-х годов.
“Вот, допустим, как в Москве вербуют людей на площади трёх вокзалов, - продолжает Мельников. - За появившимся там одиноким человеком наблюдают пару дней. Потом его пытаются напоить. Я сам переодевался в бездомного. Ко мне подошел мужик, налил водки, только потом я узнал, что там был клофелин. Очнулся уже в автобусе по дороге в Махачкалу - на рынок рабов. Хорошо, был обвешан датчиками, меня спасли еще в пути. Многих из малых городов манят хорошей зарплатой, а потом обманывают и увозят на кирпичные заводы в тот же Дагестан. Или еще куда-то”.
Дети - цветы бизнеса
Младенцев, которые вызывают у публики наибольшую жалость, в “нищенском” деле называют “реквизитом”.
“Детей покупают в основном в неблагополучных семьях и, что важно, до того момента, как на них будет получено свидетельство о рождении, - поясняет Мельников. - Пока у ребенка нет свидетельства - его самого как бы нет, государство за ним не следит, никто не спохватится, что он не встал на учет в поликлинике, и т.д.”
Самое страшное заключается в том, что живут груднички, по словам активиста, недолго - в среднем 3 месяца. Для того, чтобы они не плакали во время сбора денег, их накачивают сильнодействующими препаратами или алкоголем. Ужасающая подробность: если ребёнок умирает "на работе", его "мама" обязана отработать положенные сумму и время, и только потом трупик выбрасывают. Потом берут нового, причём прикладывают к нему старое свидетельство о рождении. По одному документу за год-два могут пройти 5-6 детей.
Власть в беде не помощник
С младенцами, которых используют преступники для такого рода деятельности, существует определённая юридическая проблема. Дело в том, что статья 151 Уголовного кодекса, под которую вроде бы подпадают действия злоумышленников, называется “Вовлечение несовершеннолетнего в занятие попрошайничеством”.
Это даёт основание правоохранителям отказываться от возбуждения дел, так как формулировка подразумевает активное участие в попрошайничестве самого ребёнка, а в случае с младенцем этого участия нет. Вроде бы абсурд, а в то же время настоящая проблема, вероятно, стоившая многим детям жизни.
Не могут ничего сделать и “народные избранники” из Государственной Думы: законопроект об изменении названия статьи на “Использование несовершеннолетнего в попрошайничестве”, внесённый на рассмотрение то ли два, то ли четыре года назад, так до сих пор и не принят.
Взрослым, попавшим в нищенскую безнадёгу, государство тоже помогает через раз - “как повезёт”. В 2015 году журналист “Новой газеты” разговорился в метро с гражданином Белоруссии, собиравший милостыню. В день тот отдавал отдавал “крыше” 1000 рублей, после чего, по его словам, у него оставалось не больше 200 рублей. Помочь ему оказалось не так-то просто. В московском государственном “Социальном патруле” на звонок журналиста ответили, что работают только с гражданами РФ, а иностранцам надо обращаться в посольство.
Правда, встретившиеся на улице работники той же самой организации вдруг помогли, отправив несчастного белоруса в больницу и пообещав ему последующий курс социальной реабилитации.
Истории рабов
Жуткое безразличие органов власти демонстрируют и истории людей, спасённых из рабства движением “Альтернатива”.
Первым таким человеком стала Людмила из Одесской области (именно оттуда привозят основную часть рабов, благодаря большому количеству проживающих там цыган-вербовщиков и близкой границе с ещё одним очагом бедности - Молдавией). Женщина сама сумела сбежать от “хозяев” и обращалась в милицию, но выслушали её только в третьем по счёту отделении - из предыдущих прогоняли.
Кстати, удерживали Людмилу в подмосковном посёлке Красково. Впоследствии выяснилось, что наряду с расположенным неподалёку посёлком Быково, а также городом Мытищи, Красково является своеобразным центром содержания рабов.
вот как описывает свою работу ещё одна пожилая рабыня из Одессы по имени Жанна, которую обманом заманили в Москву:
“Стоять ты должен с 7 утра до 9 вечера. Причём только там, где поставят. В туалет не имеешь права отходить. Все это время кто-нибудь из хозяев стоит в отдалении и наблюдает. Я надеялась на полицию, но напрасно: один раз попыталась сбежать, шмыгнула в кафе, думала: не найдут. А смотрю через окно: полицейский показывает хозяину, куда я побежала. За побег хозяин сломал мне ногу”.
Не такие уж несчастные
Несмотря на то, что рабство в “нищенском” бизнесе действительно существует, в большинстве случаев уличные попрошайки отказываются от помощи, которую предлагают им журналисты и общественные активисты. Основная часть побирающихся людей выбирает такой образ жизни сознательно - какими бы ни были причины.
Поэтому главный совет для тех, кто не хочет своими деньгами подпитывать паразитирующую на сострадании мафию - не подавать попрошайкам сразу, а предложить им помощь. Например, связать с социальной службой. Если человек отказывается, то, скорее всего, никаким страдальцем он не является, а просто профессионально зарабатывает деньги.
Нужно всегда помнить золотое правило, выведенное активистами за долгие годы наблюдений: "Те, кто жертвуют, обычно нуждаются в деньгах сильнее, чем те, кому они подают"
Фото ИА Фергана.Ру - Нищие на улицах Москвы.
https://www.myjane.ru/articles/text/?id=2088
Почему спит ребенок
Анатолий Шарий 22 декабря 2006
В переходе возле станции метро Лукьяновская сидит женщина неопределенного возраста. Ей можно дать с ходу и тридцать, и двадцать три, и сорок два. Волосы у женщины спутаны и грязны, голова опущена в скорби. Перед женщиной на заплеванном полу перехода лежит кулек. В кулек сердобольные граждане бросают деньги. И не бросали бы, да на руках женщина держит весомый «аргумент» в пользу того, что ей деньги просто необходимы. На руках у женщины спит ребенок лет двух.
Он в грязной шапочке, бывшей когда-то белой, в спортивном костюмчике. Переход - место достаточно оживленное. И течет нескончаемым потоком людская толпа, и звенит мелочь в кульке, и шуршат купюры.
Я ходил мимо женщины около месяца. Я догадывался, кому уходят деньги, жертвуемые многочисленными прохожими. Уж сколько говорено, сколько написано, но народ наш такой - жалостливый. Жалостливый до слез. Готов народ наш отдать последнюю рубашку свою, последние копейки из кармана вытряхнуть. Не ожесточили народ ни цены неподъемные, ни тарифы за жилье космические. Вся злость у нас - на языке, в троллейбусах да вагонах метро выплескиваемая. Выплеснули - оно как бы легче стало. «Я бы ИХ к стенке!» «К стенке, правильно, туда ИХ».
Врачи-психиатры знают, что, когда пациент рассказывает о том, что ему мешают жить «они», это является первым признаком паранойи. Наш народ ненавидит абстрактных «их» и очень любит и жалеет вполне осязаемых «несчастных» и «обездоленных». Подал такому «несчастному» - и чувствуешь, что у тебя все еще не так плохо. Помог, вроде бы как. Хорошее дело сделал…
Я ходил мимо попрошайки месяц. Не подавал, так как не хотел, чтобы на мои деньги какой-нибудь цыган купил себе кирпича одну штуку, да вставил в стену нового дома-дворца своего. Пускай будет дыра у него в стене, у цыгана этого. Не будет кирпича от меня. Но, судя по тому, как попрошайке подавали, цыган-хозяин ее имел уже несколько домов-дворцов. Ну и попрошайке что-то перепадает, конечно. Бутылка водки на вечер, да шаурма.
Хозяева таких «точек» попрошайничества имеют немало, но отличаются жадностью. И жестокостью. На том и держится их супердоходный бизнес. На деньгах да на страхе. Никто из опускающих монетку в кулечек не знает, что «встать» на место возле Владимирского собора невозможно, а хождение по вагонам метро с уныло-тягучим «простите, что я до вас обращаюся» стоит от 100 гривен в день. Или знает? В таком случае, знает, но подает?
Никто из добряков, жертвующих «Мадонне с младенцем» не задумывается над еще одним вопросом. Над одним несоответствием, буквально бросающимся в глаза. Спустя месяц хождения мимо попрошайки меня вдруг как током ударило, и я, остановившись в многолюдном переходе, уставился на малыша, одетого в неизменно-грязный спортивный костюмчик. Я понял, что именно казалось мне «неправильным», если можно назвать «правильным» уже само нахождение ребенка в грязном подземном переходе с утра до вечера. Ребенок спал. Ни всхлипа, ни вскрика. Спал, уткнувшись личиком в колено той, кто представлялась его мамой. Попрошайка подняла на меня глаза. Наши взгляды встретились. Бьюсь об заклад, она поняла то, что понял я…
У кого из вас, уважаемые читатели, есть дети? Вспомните, как часто они спали в возрасте 1-2-3-х лет? Час, два, максимум три (не подряд) дневного сна, и снова - движение За весь месяц каждодневного моего хождения по переходу, я НИ РАЗУ не видел ребенка бодрствующим! Я смотрел на маленького человечка, уткнувшегося в колено «мамы», и страшное мое подозрение постепенно формировалось в твердую уверенность.
- Почему он спит все время? - спросил я, уставившись на ребенка.
Попрошайка сделала вид, что не расслышала. Она опустила глаза и закуталась в воротник потертой куртки. Я повторил вопрос. Женщина вновь подняла глаза. Она посмотрела куда-то за мою спину. Во взгляде ее явственно читалось усталое раздражение вперемешку с полнейшей отрешенностью. Я впервые видел подобный взгляд. Взгляд существа с другой планеты.
- Пошел на… - произнесла она одними губами.
- Почему он спит?! - я почти кричал
Сзади кто-то положил руку мне на плечо. Я оглянулся. Мужчина с типичным лицом рабочего с близлежащего завода неодобрительно хмурил седые брови:
- Ты чего к ней пристал? Видишь, и так жизнь у нее… Эх… На вот, дочка, - мужик вытряхнул из своей огромной пятерни монетки.
Попрошайка перекрестилась, изобразив на лице смирение и вселенскую скорбь. Мужик убрал ручищу с моего плеча, побрел к выходу из перехода. Дома он расскажет, как защитил угнетенную, несчастную, обездоленную женщину от негодяя в дорогой дубленке. Милиционер, подошедший ко мне в переходе на следующий день, выразился почти так же, как и его «подопечная» попрошайка. И на свой вопрос я получил исчерпывающее :
- Пошел в…
А ребенок спал…
Я позвонил знакомому. Это веселый и смешливый человек с глазами-маслинами. Он с горем пополам окончил три класса и читает с трудом. Полное отсутствие образования не мешает ему передвигаться по улицам столицы на очень дорогих иномарках и жить в домике с бесчисленным количеством окон, башенок и балкончиков.
Знакомый был весьма удивлен моей уверенностью в том, что весь без исключения подобный бизнес контролируют представители его национальности. Я узнал, что попрошаек «держат» и молдаване, и украинцы. Причем, первые специализируются в основном на «инвалидах войны». Мы часто видим их на переходах и у светофоров, снующими буквально под колесами машин. Мнимые афганцы «работают» также и в метрополитене. Всевозможными «больными», хромыми и «приехавшими делать операцию» заведуют с равным успехом как украинцы, так и цыгане. Бизнес этот, несмотря на кажущуюся стихийность, четко организован.
Курируется попрошайничество организованными преступными группировками, и деньги, брошенные полунищими прохожими в кулечек «обездоленного инвалида», уходят «наверх». Причем, настолько «наверх», что, узнай об этом сердобольный прохожий, он потерял бы сознание от удивления. Детей берут в «аренду» у семей алкоголиков или попросту воруют. Но это все, что говорится, цветочки.
Мне нужно было получить ответ на вопрос - почему спит ребенок? И я его получил. Причем, мой знакомый цыган произнес фразу, повергнувшую меня в шок, вполне обыденно, спокойным голосом. Как о погоде сказал:
- Или под героином, или под водкой…
Я остолбенел. «Кто под героином? Кто - под водкой?!»
- Ребенок. Чтобы не кричал, не мешал. Ей с ним целый день сидеть, представляешь, как он надоесть может?
Для того чтобы ребенок спал весь день, его накачивают водкой. Или наркотиками. Разумеется, детский организм не способен справляться с таким шоком. И дети часто умирают. Самое страшное - иногда умирают днем, среди «рабочего дня». И мнимая мать должна досидеть с мертвым ребенком на руках до вечера. Таковы правила. И идут мимо прохожие, и бросают мелочь в кулек, и считают, что поступают благородно. Помогают «матери-одиночке»…
…На следующий день я стоял в переходе возле станции метро Лукьяновская. Милиционера, ответившего мне вчера ругательством, не было видно. Я запасся журналистским удостоверением и был готов к серьезному разговору. Но разговора не получилось. А получилось следующее…
У женщины на руках лежал ДРУГОЙ ребенок. Мои вопросы попрошайка попросту игнорировала с отрешенным лицом. Меня интересовали документы на ребенка и самое главное - где вчерашний малыш? Попрошайка вопросы игнорировала, зато их не игнорировали торговки, стоявшие рядом. От женщины, торгующей трусиками, я узнал, что мне следует, мягко говоря, удалиться из перехода. К возгласам торговки подключились ее негодующие соседки по ремеслу. Следом за ними - прохожие преклонных лет. В общем, я был с позором выдворен из перехода.
Оставалось одно - звонить 02 или искать милицейский патруль. Но милиция нашла меня сама. Сержант, любитель посылать в…, подошел ко мне и спросил документы. Я документы предоставил и высказал свое мнение по поводу нахождения женщины с ребенком в переходе. Сержант со мною согласился и… отправился звонить кому-то. Я стоял перед переходом с полным ощущением того, что пытаюсь бороться с ветряными мельницами. Спустя несколько минут в переходе не было уже ни торговок, ни попрошайки со спящим ребенком…
Когда вы видите в метро ли, на улице ли женщин с детьми, просящих милостыню, задумайтесь, прежде чем ваша рука полезет за деньгами. Подумайте о том, что не будь вашего и сотен тысяч подаяний, бизнес этот умер бы. Умер бы бизнес, а не дети, накачанные водкой или наркотиками. Не смотрите на спящего ребенка с умилением. Смотрите с ужасом. Ибо вы, прочитавшие эту статью, знаете теперь - почему спит ребенок…