год в Индии
А, Б, В, Г
Д, Е, Ж, З
Иностранцы.
Голландцев здесь было больше всех. Очень много. Каждый третий был из Нидерландов. Мы как-то даже всех новых встреченных начали спрашивать: «Has anyone left there in Holland?!» Чем примечательны голландцы? Ничем. Именно поэтому они легко узнаются. Если видишь ничем не примечательного молодого европейца - это голландец.
Немцы простые, и, при прочих равных, довольно скушные. Чуть придавленные чувством вины за выпиливание Европы во вторую мировую. Способны контролировать в себе все - от любопытства до аппетита. Немецкая пунктуальность, однако, сохраняется здесь только в первые три недели, дольше сопротивляться индийскому ритму не удается никому, и вот уже сами немцы посмеиваются над точным попадание новенького «ганса» в расписание - “Oh, he’s a typical German!”
Итальянцы не бреются, не стригутся и пахнут потом. Выглядят при этом как боги. Они, впрочем, и считают себя богами. И чуется мне в них какая-то неясная, но осязаемая мягкая сила, которая не позволяет относиться к ним настороженно, как к людям.
Отдельные представители местной публики сбиваются в суетливые стайки, со стороны наблюдая за происходящим, о чем-то переговариваются - слов не разобрать - видимо пытаются выяснить, как они здесь оказались. Это французы.
Американцы в общении просты и ограничены, как айподы. Я рассказывал как-то, что спрашивал каждого нового знакомого американца, кто такой Лучано Паваротти. Мне не ответил никто, причем никто из них и не собирался озадачиваться по этому поводу. После десятого опрошенного я почувствовал себя глупо, и тоже перестал озадачиваться.
Британцы породисты, задиристы, хорошо образованы и слегка надменны. Я всегда пытаюсь их разговорить, но получается с трудом и разговор не клеится. Наверное, это потому, что я ни черта не понимаю из того, что они мне отвечают.
...
Про многих мне хочется еще рассказать. Про австралийцев, свободных и небрежных (я не знаю, как они получились такими, какую кровь нужно было смешать, в каких частях, чтобы сотворить этих веселых разбойников). Про прекрасную полячку с ожогом от кипятка на левом плече, который она в суетливой судороге прятала, как только чувствовала на себе мой взгляд (а я был готов облить кипятком себя всего, чтобы только она не отворачивалась, не отворачивалась). Про толстого валлийца, с которым мы пили водку, и орали, только что выученным, единственным русским словом «Пизда!» всем проходящим мимо взрослым женщинам. От водки и крика жгло глаза и горело горло, а мы все кричали...
Но сейчас ночь, и я ухожу спать. Завтра утром все эти зыбкие призраки оставят меня на время, у меня будет новая память, для новых историй.
Крикет
Крикет - это, блядь, вам не футбол.
Стандартный индийский must visit list: Тадж-Махал, Варанаси и матч по крикету.
Крикет - это один из немногих видов состязаний, в котором индусы преуспели и знамениты.
Крикет - это единственный вид спорта, в котором на матче, среди зрителей, я чувствовал себя, как блондинка на хоккее.
Крикет - это единственный вид спорта, в котором возможно объективное познание, поскольку выполнимо главное требование классической парадигмы: наблюдающий исключен из процесса наблюдения. Ну, я, по крайней мере, точно был исключен - я перестал смотреть матч на десятой минуте, и фотографировал трещины в бетоне, из которого был слеплен стадион.
Lizard
Lizard (англ.) - это маленькая ящерица, геккон, которых в Индии так много, как в России воробьев.
Гекконы безобидны, пугливы, едят насекомых. У них присоски на лапках, они могут бегать по стенами и потолку. Это очень странно - утром открыть глаза и видеть на потолке маленькую серую ящерку, которая тоже смотрит на тебя, не моргая.
Однажды в корпоративную рассылку упало письмо от коллеги, которая, вероятно от скуки, решила объяснить, наконец, нам, влюбленным дуракам, как правильно произносить ее имя. Ее звали Renate, и если с Rena- все было более или менее понятно, то две последних буквы -te все исхитрялись прочитать десятком различных способов. На вечеринках звучало и -те, и -ти, и -та, и это многозвучье смешило нашу красивую безымянную коллегу, к которой каждый из нас пытался прильнуть, подтиснуться поближе. Она отшивала нас весело и метко. Из нас четверых, только итальянцу посчастливилось однажды целоваться с ней, держась за ее голую спину.
У нее закончился контракт, она месяц путешествовала по Индии, а потом уехала.
Renate - мы назвали так ящерку, которая жила у нас в холле, за потолочным светильником, редко выползая оттуда охотиться на белесых мотыльков душными беспокойными ночами.
Единственная ящерка, у которой есть человеческое имя.
Manali cream
Так называется гашиш, который делается из конопли, растущей в Манали, на севере Индии. От говна, за которое в Москве вы заплатите в 10-20 раз дороже, жутко болит голова. От MC может болеть только фантазия и немножко - совесть.
В Дели’08 курил каждый. Купить гашиш или марихуану можно прямо на уличном рынке, например на main-bazaar: если пройти до конца главной дороги, там где начинается площадь с мотелями. Встаньте в самом центре, через десять секунд к вам подойдут.
Наша компания заядлых травокуров состояла из итальянца, американского еврея, австралийца и меня. Курили косяками, размешивая гашиш с табаком. То количество, которое приколачивал в косяк американец, меня не цепляло. Плюс я не переносил запах и вкус табака. Поэтому для себя я делал дудку по-пролетарски - через пластиковый баллон. Кто в теме, поймут.
Из нас четверых итальянец курил больше всех. Он отдавался джа самозабвенно и без остатка. Кроме стандартного набора из бутылки воды, паспорта и рулона туалетной бумаги он всегда носил с собой пакетик с хэшем. Каждое утро он просыпался, варил кофе и сворачивал косяк. Гашиш возносил его маловесную итальянскую душонку вверх, кофе тянул ее вниз, так он и зависал на весь день где-то посредине. Ни одна вечеринка не обходилась без того, чтобы он не нахерачился гашиша (вперемешку с алкоголем) до состояния «вызовите мне одиннадцать индийских врачей», и не блевал потом с балкона на припаркованные автомобили (в лучшем случае).
Сам автор однажды так упоролся «гималайскими шишками», что хотел вскрыть себе вены, чтоб отпустило. Ход рассуждений был примерно таков: наркотик - в крови, если слить немного крови, будет легче. Шишками меня тогда угостил Мухаммед, косматый студент из Ирака, который подрабатывал диджеем в местных клубах. Мы с ним сдружились на почве разделяемой расовой неприязни к Америке: и ему, и мне был запрещен вход в американское посольство. Мне - потому что я русский, ему - потому что сами понимаете. Мне не разрешали играть там в футбол по четвергам, ему - не знаю, видимо продавать гашиш.
Продолжение будет.
Д, Е, Ж, З
Иностранцы.
Голландцев здесь было больше всех. Очень много. Каждый третий был из Нидерландов. Мы как-то даже всех новых встреченных начали спрашивать: «Has anyone left there in Holland?!» Чем примечательны голландцы? Ничем. Именно поэтому они легко узнаются. Если видишь ничем не примечательного молодого европейца - это голландец.
Немцы простые, и, при прочих равных, довольно скушные. Чуть придавленные чувством вины за выпиливание Европы во вторую мировую. Способны контролировать в себе все - от любопытства до аппетита. Немецкая пунктуальность, однако, сохраняется здесь только в первые три недели, дольше сопротивляться индийскому ритму не удается никому, и вот уже сами немцы посмеиваются над точным попадание новенького «ганса» в расписание - “Oh, he’s a typical German!”
Итальянцы не бреются, не стригутся и пахнут потом. Выглядят при этом как боги. Они, впрочем, и считают себя богами. И чуется мне в них какая-то неясная, но осязаемая мягкая сила, которая не позволяет относиться к ним настороженно, как к людям.
Отдельные представители местной публики сбиваются в суетливые стайки, со стороны наблюдая за происходящим, о чем-то переговариваются - слов не разобрать - видимо пытаются выяснить, как они здесь оказались. Это французы.
Американцы в общении просты и ограничены, как айподы. Я рассказывал как-то, что спрашивал каждого нового знакомого американца, кто такой Лучано Паваротти. Мне не ответил никто, причем никто из них и не собирался озадачиваться по этому поводу. После десятого опрошенного я почувствовал себя глупо, и тоже перестал озадачиваться.
Британцы породисты, задиристы, хорошо образованы и слегка надменны. Я всегда пытаюсь их разговорить, но получается с трудом и разговор не клеится. Наверное, это потому, что я ни черта не понимаю из того, что они мне отвечают.
...
Про многих мне хочется еще рассказать. Про австралийцев, свободных и небрежных (я не знаю, как они получились такими, какую кровь нужно было смешать, в каких частях, чтобы сотворить этих веселых разбойников). Про прекрасную полячку с ожогом от кипятка на левом плече, который она в суетливой судороге прятала, как только чувствовала на себе мой взгляд (а я был готов облить кипятком себя всего, чтобы только она не отворачивалась, не отворачивалась). Про толстого валлийца, с которым мы пили водку, и орали, только что выученным, единственным русским словом «Пизда!» всем проходящим мимо взрослым женщинам. От водки и крика жгло глаза и горело горло, а мы все кричали...
Но сейчас ночь, и я ухожу спать. Завтра утром все эти зыбкие призраки оставят меня на время, у меня будет новая память, для новых историй.
Крикет
Крикет - это, блядь, вам не футбол.
Стандартный индийский must visit list: Тадж-Махал, Варанаси и матч по крикету.
Крикет - это один из немногих видов состязаний, в котором индусы преуспели и знамениты.
Крикет - это единственный вид спорта, в котором на матче, среди зрителей, я чувствовал себя, как блондинка на хоккее.
Крикет - это единственный вид спорта, в котором возможно объективное познание, поскольку выполнимо главное требование классической парадигмы: наблюдающий исключен из процесса наблюдения. Ну, я, по крайней мере, точно был исключен - я перестал смотреть матч на десятой минуте, и фотографировал трещины в бетоне, из которого был слеплен стадион.
Lizard
Lizard (англ.) - это маленькая ящерица, геккон, которых в Индии так много, как в России воробьев.
Гекконы безобидны, пугливы, едят насекомых. У них присоски на лапках, они могут бегать по стенами и потолку. Это очень странно - утром открыть глаза и видеть на потолке маленькую серую ящерку, которая тоже смотрит на тебя, не моргая.
Однажды в корпоративную рассылку упало письмо от коллеги, которая, вероятно от скуки, решила объяснить, наконец, нам, влюбленным дуракам, как правильно произносить ее имя. Ее звали Renate, и если с Rena- все было более или менее понятно, то две последних буквы -te все исхитрялись прочитать десятком различных способов. На вечеринках звучало и -те, и -ти, и -та, и это многозвучье смешило нашу красивую безымянную коллегу, к которой каждый из нас пытался прильнуть, подтиснуться поближе. Она отшивала нас весело и метко. Из нас четверых, только итальянцу посчастливилось однажды целоваться с ней, держась за ее голую спину.
У нее закончился контракт, она месяц путешествовала по Индии, а потом уехала.
Renate - мы назвали так ящерку, которая жила у нас в холле, за потолочным светильником, редко выползая оттуда охотиться на белесых мотыльков душными беспокойными ночами.
Единственная ящерка, у которой есть человеческое имя.
Manali cream
Так называется гашиш, который делается из конопли, растущей в Манали, на севере Индии. От говна, за которое в Москве вы заплатите в 10-20 раз дороже, жутко болит голова. От MC может болеть только фантазия и немножко - совесть.
В Дели’08 курил каждый. Купить гашиш или марихуану можно прямо на уличном рынке, например на main-bazaar: если пройти до конца главной дороги, там где начинается площадь с мотелями. Встаньте в самом центре, через десять секунд к вам подойдут.
Наша компания заядлых травокуров состояла из итальянца, американского еврея, австралийца и меня. Курили косяками, размешивая гашиш с табаком. То количество, которое приколачивал в косяк американец, меня не цепляло. Плюс я не переносил запах и вкус табака. Поэтому для себя я делал дудку по-пролетарски - через пластиковый баллон. Кто в теме, поймут.
Из нас четверых итальянец курил больше всех. Он отдавался джа самозабвенно и без остатка. Кроме стандартного набора из бутылки воды, паспорта и рулона туалетной бумаги он всегда носил с собой пакетик с хэшем. Каждое утро он просыпался, варил кофе и сворачивал косяк. Гашиш возносил его маловесную итальянскую душонку вверх, кофе тянул ее вниз, так он и зависал на весь день где-то посредине. Ни одна вечеринка не обходилась без того, чтобы он не нахерачился гашиша (вперемешку с алкоголем) до состояния «вызовите мне одиннадцать индийских врачей», и не блевал потом с балкона на припаркованные автомобили (в лучшем случае).
Сам автор однажды так упоролся «гималайскими шишками», что хотел вскрыть себе вены, чтоб отпустило. Ход рассуждений был примерно таков: наркотик - в крови, если слить немного крови, будет легче. Шишками меня тогда угостил Мухаммед, косматый студент из Ирака, который подрабатывал диджеем в местных клубах. Мы с ним сдружились на почве разделяемой расовой неприязни к Америке: и ему, и мне был запрещен вход в американское посольство. Мне - потому что я русский, ему - потому что сами понимаете. Мне не разрешали играть там в футбол по четвергам, ему - не знаю, видимо продавать гашиш.
Продолжение будет.