Как либералы сотрудничали с японцами и устроили провокацию 9 января 1905 года
https://skeptimist.livejournal.com/2020/12/10/
Одним из феноменов отражения связанных с русской революцией событий столетней давности является такая примечательная метаморфоза, когда виновниками этих революций были припечатаны социал-демократы и особенно большевики, а бывшие тогда планировщиками первых двух революций и свергнувшие последнего царя либералы вдруг каким-то весьма странным образом в нынешней интерпретации оказались с ним заодно.
Более того, в свете регулярно муссируемого провёзшего через Германию "запломбированного вагона" с Лениным, что должно как бы автоматически доказывать его работу на спецслужбы Германии, весьма любопытно, как русские либералы в начале ХХ века активно взаимодействовали с японскими спецслужбами и даже участвовали с устроенной ими Парижской конференции, которая помогла скоординировать усилия для организации грандиозной провокации по началу первой русской революции, связанной с 9 января.
В качестве иллюстрации к написанному приведу несколько цитат из статьи С. Нефедова "Великая провокация 9 января 1905 года"
...В конечном счете японский генштаб направил всех перебежчиков к полковнику Акаси Мотодзиро, бывшему военному атташе в России. Циллиакус предложил Акаси организовать конференцию всех оппозиционных партий и согласовать планы подрывной деятельности. Националистические партии сразу изъявили свое согласие, эсеры также пошли на открытый контакт с Акаси, а с «освобожденцами» и социал-демократами Акаси поручил договориться Циллиакусу. Впрочем, связь Циллиакуса с японцами была секретом полишинеля. Социал-демократы отказались участвовать в конференции, а «освобожденцы» после некоторых колебаний согласились и послали на конференцию четырех своих лидеров: П. Н. Милюкова, П. Б. Струве, П. Д. Долгорукова и В. Я. Богучарского. Милюков оправдывался позднее, будто он ничего не знал о полковнике Акаси, но «Струве, вероятно, знал больше, чем я»
...«Мой грех, - писал Матюшенский, - это знаменитая петиция рабочих на имя царя, в результате которой получилось кровопролитие не только в Санкт-Петербурге, но и во всей России. Я ее написал по предложению Гапона, в полной уверенности, что она объединит полусознательную массу, поведет ее к царскому дворцу, - и тут, под штыками и пулями, эта масса прозреет, увидит и определит цену тому символу, которому она поклоняется. Расчет мой оправдался в точности. <…> В течение трех дней, с утра до вечера, сердца этих людей открывались для любви и единения с царем. Я это видел, я ходил из отдела в отдел, читал петицию, говорил, спрашивал свою аудиторию, наблюдал и чувствовал, что они пойдут все до единого… с женами и детьми… Я толкал женщин и детей на бойню, чтобы вернее достигнуть намеченной цели. Я думал: избиение взрослых мужчин, может быть, еще перенесут, простят, но женщин, расстрел матерей с грудными младенцами на руках! Нет, этого не простят, не могут простить. - Пусть же идут и они! - говорил я себе. - Пусть они умрут, но вместе с ними умрет единственный символ, удерживающий Россию в цепях рабства…»...
...Новый генерал-губернатор Петербурга Д. Ф. Треповпоспешил объяснить рабочим суть произошедших событий: в объявлениях говорилось, что рабочие были увлечены интеллигентами на ложный путь, что «именем рабочих заявлены требования, ничего общего с их нуждами не имеющие», что «нужды трудящихся близки сердцу императора… и они будут рассмотрены»[59]. Вскоре появились другие плакаты, сообщавшие о том, что «японское правительство роздало 18 миллионов рублей русским революционерам, социалистам, либералам, рабочим для организации беспорядков в России»[60]...
Это, конечно, было не так: японский генштаб потратил гораздо меньшую сумму. «То, что священник… смог возглавить десятки тысяч рабочих… и в итоге потрясти столицу России, - это далеко выходило за рамки моих ожиданий», - признавал полковник Акаси[61]. Он предлагал своим союзникам в России в следующий раз вооружить «стотысячную толпу», прежде чем направлять ее к Зимнему дворцу. Полковник обещал предоставить оружие и деньги - сколько понадобится...
Одним из феноменов отражения связанных с русской революцией событий столетней давности является такая примечательная метаморфоза, когда виновниками этих революций были припечатаны социал-демократы и особенно большевики, а бывшие тогда планировщиками первых двух революций и свергнувшие последнего царя либералы вдруг каким-то весьма странным образом в нынешней интерпретации оказались с ним заодно.
Более того, в свете регулярно муссируемого провёзшего через Германию "запломбированного вагона" с Лениным, что должно как бы автоматически доказывать его работу на спецслужбы Германии, весьма любопытно, как русские либералы в начале ХХ века активно взаимодействовали с японскими спецслужбами и даже участвовали с устроенной ими Парижской конференции, которая помогла скоординировать усилия для организации грандиозной провокации по началу первой русской революции, связанной с 9 января.
В качестве иллюстрации к написанному приведу несколько цитат из статьи С. Нефедова "Великая провокация 9 января 1905 года"
...В конечном счете японский генштаб направил всех перебежчиков к полковнику Акаси Мотодзиро, бывшему военному атташе в России. Циллиакус предложил Акаси организовать конференцию всех оппозиционных партий и согласовать планы подрывной деятельности. Националистические партии сразу изъявили свое согласие, эсеры также пошли на открытый контакт с Акаси, а с «освобожденцами» и социал-демократами Акаси поручил договориться Циллиакусу. Впрочем, связь Циллиакуса с японцами была секретом полишинеля. Социал-демократы отказались участвовать в конференции, а «освобожденцы» после некоторых колебаний согласились и послали на конференцию четырех своих лидеров: П. Н. Милюкова, П. Б. Струве, П. Д. Долгорукова и В. Я. Богучарского. Милюков оправдывался позднее, будто он ничего не знал о полковнике Акаси, но «Струве, вероятно, знал больше, чем я»
...«Мой грех, - писал Матюшенский, - это знаменитая петиция рабочих на имя царя, в результате которой получилось кровопролитие не только в Санкт-Петербурге, но и во всей России. Я ее написал по предложению Гапона, в полной уверенности, что она объединит полусознательную массу, поведет ее к царскому дворцу, - и тут, под штыками и пулями, эта масса прозреет, увидит и определит цену тому символу, которому она поклоняется. Расчет мой оправдался в точности. <…> В течение трех дней, с утра до вечера, сердца этих людей открывались для любви и единения с царем. Я это видел, я ходил из отдела в отдел, читал петицию, говорил, спрашивал свою аудиторию, наблюдал и чувствовал, что они пойдут все до единого… с женами и детьми… Я толкал женщин и детей на бойню, чтобы вернее достигнуть намеченной цели. Я думал: избиение взрослых мужчин, может быть, еще перенесут, простят, но женщин, расстрел матерей с грудными младенцами на руках! Нет, этого не простят, не могут простить. - Пусть же идут и они! - говорил я себе. - Пусть они умрут, но вместе с ними умрет единственный символ, удерживающий Россию в цепях рабства…»...
...Новый генерал-губернатор Петербурга Д. Ф. Треповпоспешил объяснить рабочим суть произошедших событий: в объявлениях говорилось, что рабочие были увлечены интеллигентами на ложный путь, что «именем рабочих заявлены требования, ничего общего с их нуждами не имеющие», что «нужды трудящихся близки сердцу императора… и они будут рассмотрены»[59]. Вскоре появились другие плакаты, сообщавшие о том, что «японское правительство роздало 18 миллионов рублей русским революционерам, социалистам, либералам, рабочим для организации беспорядков в России»[60]...
Это, конечно, было не так: японский генштаб потратил гораздо меньшую сумму. «То, что священник… смог возглавить десятки тысяч рабочих… и в итоге потрясти столицу России, - это далеко выходило за рамки моих ожиданий», - признавал полковник Акаси[61]. Он предлагал своим союзникам в России в следующий раз вооружить «стотысячную толпу», прежде чем направлять ее к Зимнему дворцу. Полковник обещал предоставить оружие и деньги - сколько понадобится...