ШПРУсыновление. YI. ТАЙНА
Оригинал взят у volshebnypendel в Усыновление. YI. ТАЙНА
Тайна усыновления
«Стремление наших законодателей аргументировать необходимость тайны усыновления противоречит многолетнему опыту других стран (Англия, Франция, США и др). Там считают, что успех семейного воспитания не в соблюдении формальной стороны усыновления, а в более сложных и тонких оттенках взаимоотношений воспитателя (усыновителя) и воспитанника (усыновляемого), определяющих качество семейного воспитания. Вот почему у зарубежных исследователей проблемы тайны усыновления еще в 60-е годы возник вопрос: имеет ли смысл такая тайна, равноценна ли она пожизненному страху родителей, усыновивших ребенка, перед возможностью ее разоблачения? Сегодня, когда идет процесс сближения законодательства РФ с положениями Конвенции ООН о правах ребенка, нельзя не заметить и того обстоятельства, что в статье 21 этой Конвенции, посвященной усыновлению, ничего не говорится о тайне усыновления».
Информация взята из цикла «семейное право» и полностью эту статью можно прочитать здесь .
А с тем, что прописано в семейном кодексе РФ по вопросу усыновления (удочерения) детей желающие могут ознакомиться здесь.
Ну а мы займемся любимым делом, порассуждаем.
В самом деле, нас все чаще спрашивают о том, нужна ли она, эта тайна. Имеет ли смысл сохранять ее тогда, когда весь мир возводит усыновление детей в норму, и это действие совершается как взаимопомощь, как обычный акт человечности, ответственности и доброты.
Чаще всего, когда мы обсуждаем эту тему, то рассматриваем именно интересы ребенка, как уберечь его от травмы, которая весьма вероятна, если о факте усыновления знают больше, чем один человек. Но мы умалчиваем об интересах самих усыновителей, а об этом просто необходимо говорить. Потому что именно не в их интересах часто эту тайну открывать, и как раз тут скрываются причины нередко возникающих проблем в будущем. Больше того, выясняется, что наши усыновители и при условии, что кроме них об этом никто не знает, все равно не удерживают планки, и, имея привычку искать виноватых, в тяжелую минуту выкрикивают в лицо ребенку ужасные слова, после которых прежняя жизнь ни для них, ни для их детей делается невозможной.
Я сейчас хочу сделать отступление по своей привычке рассматривать проблему под разными углами и привести пример совершенно из другой области, но, тем не менее, частый и наглядный.
- Ты вообще не мужик! Я с тобой в постели никогда…! - кричит в исступлении разъяренная женщина своему возлюбленному те слова, которые ей позволяет произнести ее же уровень культуры. Мужчина вздрагивает и уходит.
И тут неважно, правда или же ложь брошенные слова, тем более, и это показывают множественные опросы, что для большинства женщин не этот фактор является решающим в вопросе оставаться ей или нет с данным мужчиной. Важно в этом примере то, что независимо от того, что будет женщина говорить потом, как она будет просить прощения и какие доводы приводить, этот мужчина никогда больше не поверит до конца в то, что ей с ним хорошо. Такие слова - непоправимая ошибка. И я привожу этот пример время от времени для того, чтобы показать, что обида обиде рознь, и что есть на этом свете слова, которых нельзя произносить НИКОГДА.
Выкрикнутые в лицо ребенку слова о том, что он усыновлен, или же о том, что это его дурная кровь творит с ним…неважно что, тоже никогда нельзя произносить. Ни при каких обстоятельствах, даже под расстрелом. Потому что это неправда, и в 99,9 процентах не в крови дело, а главное, потому что эти слова не имеют к самому ребенку никакого отношения - просто сейчас не знает предела ваша обида на него. Как и в примере с мужчиной, с которого я начала.
Поэтому еще до шага усыновления я бы посоветовала каждому кандидату задать себе вопрос, склонен ли он к жестокости и беспределу в состоянии обиды на другого человека, будь то партнер или ребенок. И если, соглашаясь, что бывает разнузданным, человек ответит «да» и спросит меня, что ему делать, я скажу, что, может быть, не стоит ребенка усыновлять и добавлять несчастных людей на земле. Впрочем, есть еще один выход: осознать полностью, какое непоправимое зло мы можем причинить человеку, выкрикивая в минуту отчаяния что-то самое обидное для него, когда мы теряем человеческий облик, распуская себя. Если мы в тот час, когда нам плохо, способны нанести смертельную обиду человеку, возможно, мы сами нуждаемся в том, чтобы кто-то добрый и мудрый усыновил нас.
Ну что же, с этим более или менее ясно. И мы видим, что сохранность тайны усыновления порой не гарантирована даже при условии, что, кроме усыновителя, ею не владеет никто.
К счастью, это явление все-таки редкое. Но оно случается, и не сказать об этом было бы неправильным. Тем более, что привычка побольнее ударить подводит людей не только в историях с усыновлением, но и во многих других жизненных ситуациях, когда кипят обиды и страсти. А потом бывает невозможно что-либо исправить. И лучше всего запомнить, как некое заклинание: есть вещи, которые вслух нельзя произносить никогда.
К области, когда тайна усыновления вскрывается, хотя знали об этом факте только родители, относятся случаи с небрежно спрятанными документами, разговорами по телефону в надежде, что вас никто не слышит, и подобные нелепости, которые следует посчитать по пальцам и знать в лицо, чтобы не допустить. Если вы ходили с накладным животом, если перенесли этот довольно непростой период конспирации, то как не позаботиться о том, чтобы какие-то записки не попали в руки выросшему ребенку, и чтобы этот факт не нанес всем вам непоправимый вред, ведь вас, родителей, неготовый к такому откровению ребенок обвинит во лжи. Или же, как не предусмотреть, что единственная подруга, с которой вы поделились вашим секретом, не расскажет о нем третьему лицу, будучи в полной уверенности, что не рискует ничем. Но именно третье лицо окажется тем, кто разнесет вашу тайну по всему миру.
Теперь поговорим об интересах самих усыновителей. Ведь в вопросе тайны усыновления именно этим пунктом так часто пренебрегают. А он важен, потому что именно нам, взрослым людям, хочется порой, чтобы никто на земле не знал, что ребенок усыновлен. Ведь мотивации, по которым люди заводят детей, как ни парадоксально, бывают очень разными, друг от друга отличающимися. Например, представьте, какая пропасть лежит между желанием иметь ребенка, потому что сказано "Кто принял одного из малых сих, тот принял Меня", и желанием иметь ребенка, чтобы досадить своему сопернику. Скажете, это невозможно? Но я вас огорчу. Возможно, еще как. Порой человек и сам не знает подоплеки своих желаний, и вскрываются они только при тщательном анализе. При этом такое состояние основанием для отказа в усыновлении не является. Просто потому, что чаще всего не обнаруживается. Но нам становится понятным, почему человек ни за что не хочет, чтобы тайна его могла быть когда-то открыта.
На самом деле подоплек у такого природного состояния, как желание иметь ребенка, действительно довольно много. Это и «чтобы не прожить жизнь напрасно», и «чтобы заботиться о ком-то», и «чтобы в старости не остаться одному», и «у всех есть, а я что хуже», и даже « а вот не надо думать, что я не могу». На самом деле и чаще всего тут невелика разница. Все это просто желание иметь ребенка, разные грани этого могучего природного зова, и формулировка тут не слишком важна. Другое дело - готовность встретиться лицом к лицу с проблемой, которую мы сами создаем.
По тому, как эта тема началась, можно подумать, что я против тайны усыновления. Нет, это неверно. И в начале своего пути я бы дорого отдала, если можно было так сделать, чтобы мои дети - раз! - и забыли все, что в их жизни мне предшествовало, чтобы никто, ни одна душа, не могли мне сказать: "они не твои", "а ты им кто" и прочую жестокую чушь, которые нередко несут люди. Но уже очень скоро я поняла, что если бы такое случилось, я потеряла бы возможность научить своих детей многому… И это было больно, осознать необходимость разговоров на эту тему с другими людьми. Это было просто невыносимо, любое касание, хотя я и не показывала виду. Даже когда вышел в свет мой роман (уж казалось бы, решение принято, все рассказано, какие тут могут быть проблемы?), даже тогда я вздрагивала от любого высказывания или вопроса, словно лишилась кожи, а ко мне прикоснулись. Понадобилось, чтобы прошел еще год, прежде чем я более или менее успокоилась. А теперь могу полноценно рассуждать на тему, почему открытый вопрос усыновления мне кажется куда более жизнеспособным и правильным, чем эта самая тайна.
Поэтому то, что я хочу рассказать, будет касаться именно тех случаев, когда мы об этом говорим свободно, когда наши отношения открыты и легальны, когда мы позволяем себе строить свои приоритеты не на основе биологии, а исходя из куда более важных, тонких, но и весомых факторов, как то, что каждая любовь в жизни человека начинается… с встречи.
…«Алик пошел в гости к мальчику из класса. Он жил в том же подъезде. Дети играли, и вдруг мальчик заявил, что знает - Алик не родной и его взяли из жалости. Алик молча развернулся и ушел.
Он не хотел плакать, но заплакал. И маме не хотел признаваться. Но она сразу спросила, что случилось, и он рассказал. Мама сначала молчала и сидела, взяв Алика на колени. А потом заговорила: «Людям всегда нужно встретиться, чтобы полюбить друг друга, и любовь всегда начинается со встречи. И потом, если люди полюбят друг друга, то становятся родными на всю жизнь. И на этих встречах вся земля стоит». Она говорила: «Ты же знаешь, что да, мы тебя взяли. Значит, он ничего нового тебе не открыл. Только взяли друг друга, не только мы тебя, но и ты нас, мы друг без друга не смогли. И мы теперь навсегда родные. А на мальчика не надо сердиться, ему обо всем этом ничего не рассказывали».
Она сказала: «Ты мой самый-самый родной мальчик на свете. Ты - моя перчинка жгучая, мое чудо, мой труд и моя радость. Я тебя выносила вот тут, - и руку под шею положила. - Ты знаешь, как я тебя люблю. Знаешь, что никогда тебя не оставлю. А я знаю, что ты никогда не оставишь меня. И мне все равно, что говорят люди. Мы все вместе, и мы самые счастливые. А у людей все по мере их сердца», - это фрагмент из моего романа, с которым многие из вас знакомы, а для тех, кто его еще не читал, повторю его название: «День девятый».
И прежде чем мы продолжим говорить об этом, хочу сказать тем, кто предпочитает тайну. Обезопасьте себя максимально. Или же, если это невозможно, воспитывайте ваше дитя в постоянных касаниях к этой теме. Показывайте ребенку счастливых усыновленных детей, счастливых родителей, которые получили свою любовь так, словно их вместе с их детками изготовили в какой-то одной невидимой мастерской под заказ - друг для друга и только. Также, показывайте им примеры кровных семей, в которых взаимопонимание отсутствует. Подчеркивайте, видя несчастливые истории, что родственность сама по себе не смогла помочь никому и от несчастья людей не уберегла. Проговаривайте тот факт, что кровь - это не та сила, которой все подвластно на земле. Чтобы не случилось, когда однажды ваш ребенок столкнется с откровением на тему, о которой он никогда не слышал, а если слышал, то это всегда ассоциировалось для него с чем-то ужасным на земле.
И еще один отрывок из романа, который кажется мне уместным:
«Едва она вошла в дом, как поняла - опять случилось. Никита ходил кругами вокруг Алика, Таня поджимала губы, и только Любочка казалась спокойной.
- У кого? - спросила Соня, не произнося слова «неприятности».
- У всех, наверно, - ответил Кит.
Мальчики оттащили сумки на кухню, на стол легла гора продуктов. Соня налила себе кофе, но пить не смогла. Позвала Алика и попросила помочь убрать со стола. Они быстренько все раскидали, Соня села и притянула сына к себе:
- Ну? Расскажи мне. Ты чем-то очень огорчен, я вижу. Но давай посмотрим, так ли это серьезно.
- Бабушка Маша звонила, - вздохнул Алик. - Она сказала, что смотрела передачу, ну эту, «Поле чудес». И там дядя... Ну, этот...
- Якубович, - послышался из коридора голосок Любочки.
- Ну да. Он сказал, что может помочь многим, кто нуждается. И бабушка мне сказала, чтобы я написал ему своим почерком, что мы все трое - патронатные. И чтобы он дал нам микроавтобус. Потому что папин «москвич» выживает.
- Доживает, - уточнил невидимый Никита.
- Мам! - Глаза у Алика налились слезами и дали зеленый отблеск. - Мам! Мы же... Я же не патронатный?..
И снова Соня качала своего мальчика на коленях и говорила, говорила... Можно произносить разные слова, но любовь от этого не меняется. Скоро они с папой младших детей усыновят, но и это не главное. Главное все они родные братья и сестры и родные их с папой дети. И надо простить старую бабушку, она не хотела никого обидеть и действительно переживает за папу и за его старую машину. Соня знает, как Алику больно, и такие минуты еще будут случаться. Но она обещает: настанет день, пусть не скоро, но он придет, когда Сонин мальчик станет взрослым, и тогда он все поймет и сможет спокойно говорить об этом.
Их любовь - настоящая. Она обязательно победит прошлое и любые слова, говорила Соня своим, потихоньку проникнувшим на кухню детям».
В ключевое «спокойно говорить об этом» мои дети сначала не верили. Но я повторяла, что если у нас все идет правильно, это неизбежно случится. Потому что, говорила я, нам всем невероятно повезло.
Люди рождаются в своих благополучных семьях и живут непуганными и избалованными, думая, что жизнь похожа на сливочную помадку - сладкую и саморастворимую. Так и бывает с ними до первого испытания. И как же трудно проходить свои испытания тем, кого жизнь баловала и, казалось бы, берегла. А мы с вами, мы столкнулись с тем, что в жизни этой бывает очень даже непросто, практически сразу. И у нас не оставалось другого выхода, чем стать взрослее и сильнее многих. И теперь, когда мы с вами знаем о людях и жизни намного больше, чем многие ваши ровесники, как внимательны мы должны быть к людям, для которых испытания еще впереди…
То, что выше, не цитата, это краткое содержание наших многих бесед, то, к чему мы их сводили всякий раз, когда специально (что чаще) или случайно этой темы касались. Мы двигались понемногу, захватывали реальность с разных сторон, через многие ворота проникали в этот город, где принято думать, что рожденное твоим телом существо - самое дорогое, что у тебя есть на земле.
Да нет же. Мы любим то, во что мы вкладываемся. Чем сильнее мы перекачиваем себя во что-то или в кого-то, тем дороже нам наше дело или человек. И об этом я рассказывала детям тоже. А примеров вокруг было множество, и среди них - самые неожиданные.
Например, сосед-полковник, умерший через неделю после того, как вышел приказ о его демобилизации. Вот, человек всего себя положил на службу. И когда наступил жестокий час, в который служба его отвергла, оказалось, что смысл жизни утрачен. Человек умер обездоленным и несчастным. Потому что служба, в которую он вложил себя до конца, была самой большой ценностью для него на земле.
И я начинала считать двойки, бессонные ночи, порванные ботинки, сломанные дверцы шкафов и даже отковыренные паркетины.
- Смотрите, - говорила я, и было непонятно, шутка это или же я говорю всерьез. - Смотрите, сколько всего приходится выдерживать маме, пока растут ее дети. Это ведь только то, что вы ломали. А как вы болели? А как вы ссорились? А как сбегали с экскурсий? А как вас пытались обидеть чужие? И каждый раз мамино сердце было готово платить любую цену, только бы вам не было больно, только бы поскорее все обошлось. Они и платило его! Так разве может быть что-то более дорогое для мамы, чем ее дети? А теперь покажите мне, где в моем рассказе то место, из которого вытекает, что эти дети должны быть обязательно из тела этой мамы рождены?
Нет такого места. И быть его не может. Потому что все самое драгоценное на этой земле рождает нам наше сердце.
Конечно, все это непросто, я понимаю. Но позволив себе такое вот расширение мира, мы от этого мира как будто получаем множество бонусов, чтобы наши жизни становились более насыщенными и более глубокими. Мы получаем возможность говорить о многих людях без осуждения, но спокойно сравнивания результаты выборов, при этом сами свое право выбора осознавая. Переставая замыкаться в рамках одной схемы, мы словно допускаем, что и на другие важные вопросы жизни можно посмотреть с неожиданной стороны. В какой-то момент нам начинает казаться, что мы, в самом деле, вытянули счастливый билет. Потому что нам предложено испытание, и мы проходим его. Потому что мы своими судьбами опровергаем низкие и трусливые теории о «яблоньках» и «яблочках». Потому что мы утверждаем себя людьми на этой земле, а не слепым повторением плотских звеньев, не способных к выбору жизненного ориентира. Потому что мы становимся настолько осознанными, что сами назначаем себе «яблоньку», от которой намерены расти.
Когда люди встречаются и между ними возникает любовь, то одно из первых слов, которое они говорят, обращаясь друг к другу, - «родной». Но разве это случайно? Нет, конечно, нет. Именно поэтому в нашей семье слово «неродной» не звучит. И если нам требуется вдруг уточнить что-то по данному вопросу, мы говорим: «не кровный». А вот слово «родной» - оно у нас одно из самых ходовых и любимых.
В одном из сообществ, помню, я попыталась предложить такой взгляд кому-то из обсуждавших тему усыновленных детей и получила возмущенную отповедь, содержание которой сводилось к тому, что бегать от правды преступно, надо называть вещи своими именами, и их семья (тех, с кем я неосмотрительно, впрочем, познавательно вступила в беседу) всегда говорит то, что есть, ни к каким подменам не прибегая.
Представляете, что можно вынести из такого ответа? О, тут целое море примеров, в которых ответившая мне дама стопроцентно НЕ называет вещи своими именами, заменяя их либо более благозвучными, как, например, в вопросах физиологии, так и более обтекаемыми или общепринятыми в ряде вопросов других. Это происходит потому, что она озабочена тем, как выглядит сама, но ей не слишком важно, что чувствует ребенок, когда она так «гарцует», избегая «подмены».
Я представила себе себя же приемным ребенком такой семьи.
- А вот это наша дочь! Она нам не родная! - произнесла, в соответствии со своим высказыванием, дама-комментатор в моих мыслях.
Нет, не хотела бы я иметь ее в мамах, не хотела бы жить с таким взглядом на правду. Да и таких амбиций привыкла остерегаться. Это я снова к тому, что все, что я тут пишу, необязательно покажется очевидным всем. Но если вы уверены, что слова «родной человек» не имеют к биологии и анатомии отношения в принципе, то мы говорим на одном языке.
Тем не менее, как бы хорошо продуман подход к открытой теме усыновления в семье ни был, у каждого ребенка наступает некий час Х, когда он переосмысливает случившееся в его жизни относительно себя самого. И тогда очень важно быть рядом, очень важно быть другом. Крайне важно успеть к этому часу заручиться доверием дорого тебе человека, чтобы ребенок тебя не отторгал, чтобы поделился. Чтобы дал тебе шанс сказать слово. Ведь осознание себя причастным к судьбе кровного родителя, но независимым от его судьбы, очень часто проходит через прощение…
И снова отрывок из романа «День девятый»
«После того как Таня сдала экзамены в колледж, Саша отвез Соню с семьей в деревню. Соня уже давно рассказывала средней дочери о холодинамике и теперь, наблюдая, как оформляется и подрастает ее девочка, решила, что пора заняться «Диетой прощения» и с ней ( О«Диете прощения" в качестве одного из примеров можно почитать здесь. А.Г.).
Мягко, но очень подробно Соня объясняла Тане, как надо по этой методике «прощать», как необходимо постараться и вспомнить все, что только возможно, насколько глубоко это ни запрятано, чтобы не болело так сильно. Вероника, биологический отец... «Ты должна и обо мне, и о папе написать такую «диету», Ташка, ведь и на нас ты обижалась. Возможно, за дело обижалась, мы же небезгрешны, - говорила она. - Это очень важная работа, и если ты ее сделаешь, тебе реально станет легче дышать. Начни с Вероники, это самое трудное. Не спеши, не бойся, думай. Это не будет означать, что она плохая. Просто ты на нее обиделась когда-то. Детские обиды запоминаются, они падают на дно памяти и оттуда, из глубин, болят. Ну а если не вспоминается, пиши просто: «Я, Татьяна, прощаю свою кровную мать Веронику за все».
- А что я могу писать о биологическом отце? Я же ничего о нем не знаю...
- Ты можешь как раз это и написать. Что прощаешь его за то, что ничего не знаешь о нем. За то, что погиб, прощаешь. За все...
Таня заплакала только на второй день, первый отработав механически. Но уже назавтра она с утра туманилась, а когда села за письменный стол, разрыдалась.
Соня подошла к ней, обняла:
- Это хорошо, что ты плачешь, родная. Представляешь, сколько невыплаканной боли у тебя в душе... Надо выпустить все это наружу, хороший мой, постарайся, ты потом поймешь, как важно то, что мы с тобой сейчас делаем...
- Я вот пишу, мам, - дочь ткнулась лбом в Сонин живот, - пишу «прощаю», а сама думаю: «Разве такое можно когда-нибудь простить?!»
- Можно. И у нас получится. У тебя получится. Нельзя жить, если ты не простишь. Не прощать вообще плохо. Но не прощать собственным родителям - это страшно и очень опасно для судьбы. Соберись, девочка. Ты знаешь, как я тебя люблю. Я рядом, мы вместе, я никогда не оставлю тебя. Но эту работу ты должна сделать сама, один на один с собственным сердцем. Через шесть дней, когда закончишь, ты сама бросишь эту тетрадку в печь, чтобы огонь забрал твою боль. Ты будешь смотреть, как эти листки горят, и уже тогда начнешь понимать, как правильно мы поступили.
- И что, вот так за один раз все простится? И я забуду?
- Нет, конечно. Мы будем к этому возвращаться, пока не настанет день, когда ты поймешь, что там, где сейчас так больно, у тебя больше ничего не болит. А забывать нельзя. Мы не имеем на это права. Мы обязаны помнить, но спокойно, без надрыва, чтобы когда-нибудь не поступить так же».
Это история про того моего ребенка, что постарше. Но однажды я заметила, что моя малышка, та что была совсем крохой, а теперь уже стала подростком и расцветала, вдруг начала отводить глаза, когда я заходила к ней. Я присмотрелась, но решила сразу, что много времени тратить не буду. Согласитесь, что когда вы вырастили ребенка, вы можете узнать без вопросов, обидели ли его, нашкодил ли он сам или приболел. И я задала вопрос.
- Это с тобой потому, что мы тебя усыновили?
Она вздрогнула и кивнула. Глазки наполнились слезами, а это с моей младшей дочерью случалось редко.
- Понятно, - сказала я. - Тогда поговорим?
Она кивнула, села, но глаза смотрели в сторону. Ну и пусть себе, решила я. И начала рассказывать.
Сначала о внучке своей вспомнила.
- Ты считаешь, что родиться и вырасти у кровных мамы и папы как будто залог удачной жизни, - сказал я. - Понимаю. Но давай посмотрим, какие бывают судьбы. Мы же очень мало знаем о том, как живут другие люди. Мы не очень-то умеем думать о других…
Вот, твоя племянница. Ей в родах выдернули ручку. Так сильно, что даже от спинного мозга оторвали нерв. Ты знаешь, ручка перестала расти. И хоть ей сделали операцию в полгодика, но ручка все равно короче и она не умеет делать много, что может другая. И вот смотри. Когда она станет как ты, и тоже начнет осознавать, что с ней не так, и какая она, каково ей будет понять, что у нее такое увечье? Что она так отличается от других? Мы, конечно, сделаем все, чтобы она выросла здоровым и сильным человеком, чтобы она смогла преодолеть эту свою болезнь. Но ей будет очень трудно, это я знаю. И вот скажи мне, ты, здоровая, красивая, ровненькая - ты хотела бы поменяться с ней местами?
Жестоко, да, я это понимала. Ребенок мой вздрогнул и закрутил головой: "Нет!"
- Теперь другой человек ( я назвала имя). Когда она была маленькой, муж ее мамы изнасиловал ее. И она на долгие годы стала относиться к мужчинам так, что лучше бы они не приближались к ней. Но она росла в семье своей кровной мамы. Вспомни теперь, как относится к тебе папа, как он оберегает тебя, как трясется над тобой и скажи: ты хотела бы поменяться с ней?
В глазах ребенка мелькнуло нечто непередаваемое...
- Вот этот, помнишь, я рассказывала тебе о… (я напомнила историю). Единственный сын мамочки своей. Она выгнала его из дома, когда он привел неугодную ей подружку. Вспомни, пожалуйста, как мы относимся к супругам твоих братьев и сестер, и скажи: ты хотела бы поменяться с ним судьбами?
Теперь она во все глаза смотрела на меня.
- А я? Бабушка со мной не разговаривала. Мама жила в другом городе. Папа меня всерьез не принимал, ты знаешь, я рассказывала тебе. И ведь никто меня не усыновлял. А теперь вспомни нашу семью, как у нам все относятся ко всем, и скажи: хочешь вместо своей мою судьбу?
Надо ли говорить, что мой ребенок обнял меня, посмотрел просветленными глазами, и даже начал было прощения просить, но на эту глупость мы не стали тратить времени. Думаю, если бы мы постоянно не касались самых разных тем жизни в обсуждении их с детьми, даже и тогда наш разговор дал бы свои результаты.
Но мы говорили постоянно и обо всем. Все, с чем мы сталкивались, обсуждалось. Ничто не умалчивалось. Любую тему мы были готовы не только проговорить, а буквально препарировать, пытаясь рассмотреть не только видимое, но и потаенное. Истории друзей и близких, литературные персонажи и киногерои - свои примеры мы брали из всего. И с каждым разом нам становилось не только проще принимать свою судьбу, но даже дышать в этой жизни, такой разной и неоднозначной.
Это нелегко, но все-таки я за правду. Конечно, самое сложное, если ребенок в семью попал младенцем. Таким родителям я бы посоветовала искать «коллег». Да, чуть ли не по всему миру искать тех, кто тоже усыновил новорожденного, но считает правильным открыть ему правду или же не надеется на порядочность близких и намерен сделать первый шаг. На миру и смерть красна, это нам известно, а самое страшное, что испытывает ребенок, узнав, как снег на голову, что он усыновлен, это одиночество. Чудовищное одиночество, выброшенность на задворки жизни, какую-то нечеловеческую несправедливость. Поэтому мне и кажется удачной идея найти успешных усыновителей, познакомиться и подружиться (на какую только тему люди не пробуют дружить через интернет), попробовать наладить общение с тем, чтобы потом, тщательно продумав, как именно, рассказать своим любимым детям о том, что кровь в ваших жилах разная, но сердце свое любой родитель за ребенка отдаст без промедления.
После этого поста я хочу подойти к темам, коснуться которых меня просили:
1. Физические особенности, или диагноз? (рвота, особенности сна, обжорство или отказ от еды, задержка физразвития, логопедия, неумение учиться и т.п.). Лечить, или ждать?
2. Не такой как все (особенности вливания приемного ребенка в обычный детский коллектив (сад, школа, лагерь и т.д.)
3. Нелады дома (кто-то из взрослых членов семьи тяжело переживает адаптацию, или разочаровывается в своем решении. Другой взрослый оказывается между молотом или наковальней).
4. Прием в семью подростка. Особенности таких детей.
5. Сексуализированное поведение ребенка. Влюбленности нон-стоп, преждевременный опыт, своеобразная система ценностей.
6. Взаимоотношение с государством, органами опеки: что нам положено, какой должен быть контроль и т.п. Все оно в ШПР, конечно, было. Но жизнь вносит свои коррективы.
7. Если хочется второго (третьего, четвертого), всем ли станет лучше? Как изменится жизнь?
Из перечня выше я вряд ли смогу прояснить пункт шестой, я не администратор совсем. Остальных же вопросов мы будем касаться в ближайшее время.
Тайна усыновления
«Стремление наших законодателей аргументировать необходимость тайны усыновления противоречит многолетнему опыту других стран (Англия, Франция, США и др). Там считают, что успех семейного воспитания не в соблюдении формальной стороны усыновления, а в более сложных и тонких оттенках взаимоотношений воспитателя (усыновителя) и воспитанника (усыновляемого), определяющих качество семейного воспитания. Вот почему у зарубежных исследователей проблемы тайны усыновления еще в 60-е годы возник вопрос: имеет ли смысл такая тайна, равноценна ли она пожизненному страху родителей, усыновивших ребенка, перед возможностью ее разоблачения? Сегодня, когда идет процесс сближения законодательства РФ с положениями Конвенции ООН о правах ребенка, нельзя не заметить и того обстоятельства, что в статье 21 этой Конвенции, посвященной усыновлению, ничего не говорится о тайне усыновления».
Информация взята из цикла «семейное право» и полностью эту статью можно прочитать здесь .
А с тем, что прописано в семейном кодексе РФ по вопросу усыновления (удочерения) детей желающие могут ознакомиться здесь.
Ну а мы займемся любимым делом, порассуждаем.
В самом деле, нас все чаще спрашивают о том, нужна ли она, эта тайна. Имеет ли смысл сохранять ее тогда, когда весь мир возводит усыновление детей в норму, и это действие совершается как взаимопомощь, как обычный акт человечности, ответственности и доброты.
Чаще всего, когда мы обсуждаем эту тему, то рассматриваем именно интересы ребенка, как уберечь его от травмы, которая весьма вероятна, если о факте усыновления знают больше, чем один человек. Но мы умалчиваем об интересах самих усыновителей, а об этом просто необходимо говорить. Потому что именно не в их интересах часто эту тайну открывать, и как раз тут скрываются причины нередко возникающих проблем в будущем. Больше того, выясняется, что наши усыновители и при условии, что кроме них об этом никто не знает, все равно не удерживают планки, и, имея привычку искать виноватых, в тяжелую минуту выкрикивают в лицо ребенку ужасные слова, после которых прежняя жизнь ни для них, ни для их детей делается невозможной.
Я сейчас хочу сделать отступление по своей привычке рассматривать проблему под разными углами и привести пример совершенно из другой области, но, тем не менее, частый и наглядный.
- Ты вообще не мужик! Я с тобой в постели никогда…! - кричит в исступлении разъяренная женщина своему возлюбленному те слова, которые ей позволяет произнести ее же уровень культуры. Мужчина вздрагивает и уходит.
И тут неважно, правда или же ложь брошенные слова, тем более, и это показывают множественные опросы, что для большинства женщин не этот фактор является решающим в вопросе оставаться ей или нет с данным мужчиной. Важно в этом примере то, что независимо от того, что будет женщина говорить потом, как она будет просить прощения и какие доводы приводить, этот мужчина никогда больше не поверит до конца в то, что ей с ним хорошо. Такие слова - непоправимая ошибка. И я привожу этот пример время от времени для того, чтобы показать, что обида обиде рознь, и что есть на этом свете слова, которых нельзя произносить НИКОГДА.
Выкрикнутые в лицо ребенку слова о том, что он усыновлен, или же о том, что это его дурная кровь творит с ним…неважно что, тоже никогда нельзя произносить. Ни при каких обстоятельствах, даже под расстрелом. Потому что это неправда, и в 99,9 процентах не в крови дело, а главное, потому что эти слова не имеют к самому ребенку никакого отношения - просто сейчас не знает предела ваша обида на него. Как и в примере с мужчиной, с которого я начала.
Поэтому еще до шага усыновления я бы посоветовала каждому кандидату задать себе вопрос, склонен ли он к жестокости и беспределу в состоянии обиды на другого человека, будь то партнер или ребенок. И если, соглашаясь, что бывает разнузданным, человек ответит «да» и спросит меня, что ему делать, я скажу, что, может быть, не стоит ребенка усыновлять и добавлять несчастных людей на земле. Впрочем, есть еще один выход: осознать полностью, какое непоправимое зло мы можем причинить человеку, выкрикивая в минуту отчаяния что-то самое обидное для него, когда мы теряем человеческий облик, распуская себя. Если мы в тот час, когда нам плохо, способны нанести смертельную обиду человеку, возможно, мы сами нуждаемся в том, чтобы кто-то добрый и мудрый усыновил нас.
Ну что же, с этим более или менее ясно. И мы видим, что сохранность тайны усыновления порой не гарантирована даже при условии, что, кроме усыновителя, ею не владеет никто.
К счастью, это явление все-таки редкое. Но оно случается, и не сказать об этом было бы неправильным. Тем более, что привычка побольнее ударить подводит людей не только в историях с усыновлением, но и во многих других жизненных ситуациях, когда кипят обиды и страсти. А потом бывает невозможно что-либо исправить. И лучше всего запомнить, как некое заклинание: есть вещи, которые вслух нельзя произносить никогда.
К области, когда тайна усыновления вскрывается, хотя знали об этом факте только родители, относятся случаи с небрежно спрятанными документами, разговорами по телефону в надежде, что вас никто не слышит, и подобные нелепости, которые следует посчитать по пальцам и знать в лицо, чтобы не допустить. Если вы ходили с накладным животом, если перенесли этот довольно непростой период конспирации, то как не позаботиться о том, чтобы какие-то записки не попали в руки выросшему ребенку, и чтобы этот факт не нанес всем вам непоправимый вред, ведь вас, родителей, неготовый к такому откровению ребенок обвинит во лжи. Или же, как не предусмотреть, что единственная подруга, с которой вы поделились вашим секретом, не расскажет о нем третьему лицу, будучи в полной уверенности, что не рискует ничем. Но именно третье лицо окажется тем, кто разнесет вашу тайну по всему миру.
Теперь поговорим об интересах самих усыновителей. Ведь в вопросе тайны усыновления именно этим пунктом так часто пренебрегают. А он важен, потому что именно нам, взрослым людям, хочется порой, чтобы никто на земле не знал, что ребенок усыновлен. Ведь мотивации, по которым люди заводят детей, как ни парадоксально, бывают очень разными, друг от друга отличающимися. Например, представьте, какая пропасть лежит между желанием иметь ребенка, потому что сказано "Кто принял одного из малых сих, тот принял Меня", и желанием иметь ребенка, чтобы досадить своему сопернику. Скажете, это невозможно? Но я вас огорчу. Возможно, еще как. Порой человек и сам не знает подоплеки своих желаний, и вскрываются они только при тщательном анализе. При этом такое состояние основанием для отказа в усыновлении не является. Просто потому, что чаще всего не обнаруживается. Но нам становится понятным, почему человек ни за что не хочет, чтобы тайна его могла быть когда-то открыта.
На самом деле подоплек у такого природного состояния, как желание иметь ребенка, действительно довольно много. Это и «чтобы не прожить жизнь напрасно», и «чтобы заботиться о ком-то», и «чтобы в старости не остаться одному», и «у всех есть, а я что хуже», и даже « а вот не надо думать, что я не могу». На самом деле и чаще всего тут невелика разница. Все это просто желание иметь ребенка, разные грани этого могучего природного зова, и формулировка тут не слишком важна. Другое дело - готовность встретиться лицом к лицу с проблемой, которую мы сами создаем.
По тому, как эта тема началась, можно подумать, что я против тайны усыновления. Нет, это неверно. И в начале своего пути я бы дорого отдала, если можно было так сделать, чтобы мои дети - раз! - и забыли все, что в их жизни мне предшествовало, чтобы никто, ни одна душа, не могли мне сказать: "они не твои", "а ты им кто" и прочую жестокую чушь, которые нередко несут люди. Но уже очень скоро я поняла, что если бы такое случилось, я потеряла бы возможность научить своих детей многому… И это было больно, осознать необходимость разговоров на эту тему с другими людьми. Это было просто невыносимо, любое касание, хотя я и не показывала виду. Даже когда вышел в свет мой роман (уж казалось бы, решение принято, все рассказано, какие тут могут быть проблемы?), даже тогда я вздрагивала от любого высказывания или вопроса, словно лишилась кожи, а ко мне прикоснулись. Понадобилось, чтобы прошел еще год, прежде чем я более или менее успокоилась. А теперь могу полноценно рассуждать на тему, почему открытый вопрос усыновления мне кажется куда более жизнеспособным и правильным, чем эта самая тайна.
Поэтому то, что я хочу рассказать, будет касаться именно тех случаев, когда мы об этом говорим свободно, когда наши отношения открыты и легальны, когда мы позволяем себе строить свои приоритеты не на основе биологии, а исходя из куда более важных, тонких, но и весомых факторов, как то, что каждая любовь в жизни человека начинается… с встречи.
…«Алик пошел в гости к мальчику из класса. Он жил в том же подъезде. Дети играли, и вдруг мальчик заявил, что знает - Алик не родной и его взяли из жалости. Алик молча развернулся и ушел.
Он не хотел плакать, но заплакал. И маме не хотел признаваться. Но она сразу спросила, что случилось, и он рассказал. Мама сначала молчала и сидела, взяв Алика на колени. А потом заговорила: «Людям всегда нужно встретиться, чтобы полюбить друг друга, и любовь всегда начинается со встречи. И потом, если люди полюбят друг друга, то становятся родными на всю жизнь. И на этих встречах вся земля стоит». Она говорила: «Ты же знаешь, что да, мы тебя взяли. Значит, он ничего нового тебе не открыл. Только взяли друг друга, не только мы тебя, но и ты нас, мы друг без друга не смогли. И мы теперь навсегда родные. А на мальчика не надо сердиться, ему обо всем этом ничего не рассказывали».
Она сказала: «Ты мой самый-самый родной мальчик на свете. Ты - моя перчинка жгучая, мое чудо, мой труд и моя радость. Я тебя выносила вот тут, - и руку под шею положила. - Ты знаешь, как я тебя люблю. Знаешь, что никогда тебя не оставлю. А я знаю, что ты никогда не оставишь меня. И мне все равно, что говорят люди. Мы все вместе, и мы самые счастливые. А у людей все по мере их сердца», - это фрагмент из моего романа, с которым многие из вас знакомы, а для тех, кто его еще не читал, повторю его название: «День девятый».
И прежде чем мы продолжим говорить об этом, хочу сказать тем, кто предпочитает тайну. Обезопасьте себя максимально. Или же, если это невозможно, воспитывайте ваше дитя в постоянных касаниях к этой теме. Показывайте ребенку счастливых усыновленных детей, счастливых родителей, которые получили свою любовь так, словно их вместе с их детками изготовили в какой-то одной невидимой мастерской под заказ - друг для друга и только. Также, показывайте им примеры кровных семей, в которых взаимопонимание отсутствует. Подчеркивайте, видя несчастливые истории, что родственность сама по себе не смогла помочь никому и от несчастья людей не уберегла. Проговаривайте тот факт, что кровь - это не та сила, которой все подвластно на земле. Чтобы не случилось, когда однажды ваш ребенок столкнется с откровением на тему, о которой он никогда не слышал, а если слышал, то это всегда ассоциировалось для него с чем-то ужасным на земле.
И еще один отрывок из романа, который кажется мне уместным:
«Едва она вошла в дом, как поняла - опять случилось. Никита ходил кругами вокруг Алика, Таня поджимала губы, и только Любочка казалась спокойной.
- У кого? - спросила Соня, не произнося слова «неприятности».
- У всех, наверно, - ответил Кит.
Мальчики оттащили сумки на кухню, на стол легла гора продуктов. Соня налила себе кофе, но пить не смогла. Позвала Алика и попросила помочь убрать со стола. Они быстренько все раскидали, Соня села и притянула сына к себе:
- Ну? Расскажи мне. Ты чем-то очень огорчен, я вижу. Но давай посмотрим, так ли это серьезно.
- Бабушка Маша звонила, - вздохнул Алик. - Она сказала, что смотрела передачу, ну эту, «Поле чудес». И там дядя... Ну, этот...
- Якубович, - послышался из коридора голосок Любочки.
- Ну да. Он сказал, что может помочь многим, кто нуждается. И бабушка мне сказала, чтобы я написал ему своим почерком, что мы все трое - патронатные. И чтобы он дал нам микроавтобус. Потому что папин «москвич» выживает.
- Доживает, - уточнил невидимый Никита.
- Мам! - Глаза у Алика налились слезами и дали зеленый отблеск. - Мам! Мы же... Я же не патронатный?..
И снова Соня качала своего мальчика на коленях и говорила, говорила... Можно произносить разные слова, но любовь от этого не меняется. Скоро они с папой младших детей усыновят, но и это не главное. Главное все они родные братья и сестры и родные их с папой дети. И надо простить старую бабушку, она не хотела никого обидеть и действительно переживает за папу и за его старую машину. Соня знает, как Алику больно, и такие минуты еще будут случаться. Но она обещает: настанет день, пусть не скоро, но он придет, когда Сонин мальчик станет взрослым, и тогда он все поймет и сможет спокойно говорить об этом.
Их любовь - настоящая. Она обязательно победит прошлое и любые слова, говорила Соня своим, потихоньку проникнувшим на кухню детям».
В ключевое «спокойно говорить об этом» мои дети сначала не верили. Но я повторяла, что если у нас все идет правильно, это неизбежно случится. Потому что, говорила я, нам всем невероятно повезло.
Люди рождаются в своих благополучных семьях и живут непуганными и избалованными, думая, что жизнь похожа на сливочную помадку - сладкую и саморастворимую. Так и бывает с ними до первого испытания. И как же трудно проходить свои испытания тем, кого жизнь баловала и, казалось бы, берегла. А мы с вами, мы столкнулись с тем, что в жизни этой бывает очень даже непросто, практически сразу. И у нас не оставалось другого выхода, чем стать взрослее и сильнее многих. И теперь, когда мы с вами знаем о людях и жизни намного больше, чем многие ваши ровесники, как внимательны мы должны быть к людям, для которых испытания еще впереди…
То, что выше, не цитата, это краткое содержание наших многих бесед, то, к чему мы их сводили всякий раз, когда специально (что чаще) или случайно этой темы касались. Мы двигались понемногу, захватывали реальность с разных сторон, через многие ворота проникали в этот город, где принято думать, что рожденное твоим телом существо - самое дорогое, что у тебя есть на земле.
Да нет же. Мы любим то, во что мы вкладываемся. Чем сильнее мы перекачиваем себя во что-то или в кого-то, тем дороже нам наше дело или человек. И об этом я рассказывала детям тоже. А примеров вокруг было множество, и среди них - самые неожиданные.
Например, сосед-полковник, умерший через неделю после того, как вышел приказ о его демобилизации. Вот, человек всего себя положил на службу. И когда наступил жестокий час, в который служба его отвергла, оказалось, что смысл жизни утрачен. Человек умер обездоленным и несчастным. Потому что служба, в которую он вложил себя до конца, была самой большой ценностью для него на земле.
И я начинала считать двойки, бессонные ночи, порванные ботинки, сломанные дверцы шкафов и даже отковыренные паркетины.
- Смотрите, - говорила я, и было непонятно, шутка это или же я говорю всерьез. - Смотрите, сколько всего приходится выдерживать маме, пока растут ее дети. Это ведь только то, что вы ломали. А как вы болели? А как вы ссорились? А как сбегали с экскурсий? А как вас пытались обидеть чужие? И каждый раз мамино сердце было готово платить любую цену, только бы вам не было больно, только бы поскорее все обошлось. Они и платило его! Так разве может быть что-то более дорогое для мамы, чем ее дети? А теперь покажите мне, где в моем рассказе то место, из которого вытекает, что эти дети должны быть обязательно из тела этой мамы рождены?
Нет такого места. И быть его не может. Потому что все самое драгоценное на этой земле рождает нам наше сердце.
Конечно, все это непросто, я понимаю. Но позволив себе такое вот расширение мира, мы от этого мира как будто получаем множество бонусов, чтобы наши жизни становились более насыщенными и более глубокими. Мы получаем возможность говорить о многих людях без осуждения, но спокойно сравнивания результаты выборов, при этом сами свое право выбора осознавая. Переставая замыкаться в рамках одной схемы, мы словно допускаем, что и на другие важные вопросы жизни можно посмотреть с неожиданной стороны. В какой-то момент нам начинает казаться, что мы, в самом деле, вытянули счастливый билет. Потому что нам предложено испытание, и мы проходим его. Потому что мы своими судьбами опровергаем низкие и трусливые теории о «яблоньках» и «яблочках». Потому что мы утверждаем себя людьми на этой земле, а не слепым повторением плотских звеньев, не способных к выбору жизненного ориентира. Потому что мы становимся настолько осознанными, что сами назначаем себе «яблоньку», от которой намерены расти.
Когда люди встречаются и между ними возникает любовь, то одно из первых слов, которое они говорят, обращаясь друг к другу, - «родной». Но разве это случайно? Нет, конечно, нет. Именно поэтому в нашей семье слово «неродной» не звучит. И если нам требуется вдруг уточнить что-то по данному вопросу, мы говорим: «не кровный». А вот слово «родной» - оно у нас одно из самых ходовых и любимых.
В одном из сообществ, помню, я попыталась предложить такой взгляд кому-то из обсуждавших тему усыновленных детей и получила возмущенную отповедь, содержание которой сводилось к тому, что бегать от правды преступно, надо называть вещи своими именами, и их семья (тех, с кем я неосмотрительно, впрочем, познавательно вступила в беседу) всегда говорит то, что есть, ни к каким подменам не прибегая.
Представляете, что можно вынести из такого ответа? О, тут целое море примеров, в которых ответившая мне дама стопроцентно НЕ называет вещи своими именами, заменяя их либо более благозвучными, как, например, в вопросах физиологии, так и более обтекаемыми или общепринятыми в ряде вопросов других. Это происходит потому, что она озабочена тем, как выглядит сама, но ей не слишком важно, что чувствует ребенок, когда она так «гарцует», избегая «подмены».
Я представила себе себя же приемным ребенком такой семьи.
- А вот это наша дочь! Она нам не родная! - произнесла, в соответствии со своим высказыванием, дама-комментатор в моих мыслях.
Нет, не хотела бы я иметь ее в мамах, не хотела бы жить с таким взглядом на правду. Да и таких амбиций привыкла остерегаться. Это я снова к тому, что все, что я тут пишу, необязательно покажется очевидным всем. Но если вы уверены, что слова «родной человек» не имеют к биологии и анатомии отношения в принципе, то мы говорим на одном языке.
Тем не менее, как бы хорошо продуман подход к открытой теме усыновления в семье ни был, у каждого ребенка наступает некий час Х, когда он переосмысливает случившееся в его жизни относительно себя самого. И тогда очень важно быть рядом, очень важно быть другом. Крайне важно успеть к этому часу заручиться доверием дорого тебе человека, чтобы ребенок тебя не отторгал, чтобы поделился. Чтобы дал тебе шанс сказать слово. Ведь осознание себя причастным к судьбе кровного родителя, но независимым от его судьбы, очень часто проходит через прощение…
И снова отрывок из романа «День девятый»
«После того как Таня сдала экзамены в колледж, Саша отвез Соню с семьей в деревню. Соня уже давно рассказывала средней дочери о холодинамике и теперь, наблюдая, как оформляется и подрастает ее девочка, решила, что пора заняться «Диетой прощения» и с ней ( О«Диете прощения" в качестве одного из примеров можно почитать здесь. А.Г.).
Мягко, но очень подробно Соня объясняла Тане, как надо по этой методике «прощать», как необходимо постараться и вспомнить все, что только возможно, насколько глубоко это ни запрятано, чтобы не болело так сильно. Вероника, биологический отец... «Ты должна и обо мне, и о папе написать такую «диету», Ташка, ведь и на нас ты обижалась. Возможно, за дело обижалась, мы же небезгрешны, - говорила она. - Это очень важная работа, и если ты ее сделаешь, тебе реально станет легче дышать. Начни с Вероники, это самое трудное. Не спеши, не бойся, думай. Это не будет означать, что она плохая. Просто ты на нее обиделась когда-то. Детские обиды запоминаются, они падают на дно памяти и оттуда, из глубин, болят. Ну а если не вспоминается, пиши просто: «Я, Татьяна, прощаю свою кровную мать Веронику за все».
- А что я могу писать о биологическом отце? Я же ничего о нем не знаю...
- Ты можешь как раз это и написать. Что прощаешь его за то, что ничего не знаешь о нем. За то, что погиб, прощаешь. За все...
Таня заплакала только на второй день, первый отработав механически. Но уже назавтра она с утра туманилась, а когда села за письменный стол, разрыдалась.
Соня подошла к ней, обняла:
- Это хорошо, что ты плачешь, родная. Представляешь, сколько невыплаканной боли у тебя в душе... Надо выпустить все это наружу, хороший мой, постарайся, ты потом поймешь, как важно то, что мы с тобой сейчас делаем...
- Я вот пишу, мам, - дочь ткнулась лбом в Сонин живот, - пишу «прощаю», а сама думаю: «Разве такое можно когда-нибудь простить?!»
- Можно. И у нас получится. У тебя получится. Нельзя жить, если ты не простишь. Не прощать вообще плохо. Но не прощать собственным родителям - это страшно и очень опасно для судьбы. Соберись, девочка. Ты знаешь, как я тебя люблю. Я рядом, мы вместе, я никогда не оставлю тебя. Но эту работу ты должна сделать сама, один на один с собственным сердцем. Через шесть дней, когда закончишь, ты сама бросишь эту тетрадку в печь, чтобы огонь забрал твою боль. Ты будешь смотреть, как эти листки горят, и уже тогда начнешь понимать, как правильно мы поступили.
- И что, вот так за один раз все простится? И я забуду?
- Нет, конечно. Мы будем к этому возвращаться, пока не настанет день, когда ты поймешь, что там, где сейчас так больно, у тебя больше ничего не болит. А забывать нельзя. Мы не имеем на это права. Мы обязаны помнить, но спокойно, без надрыва, чтобы когда-нибудь не поступить так же».
Это история про того моего ребенка, что постарше. Но однажды я заметила, что моя малышка, та что была совсем крохой, а теперь уже стала подростком и расцветала, вдруг начала отводить глаза, когда я заходила к ней. Я присмотрелась, но решила сразу, что много времени тратить не буду. Согласитесь, что когда вы вырастили ребенка, вы можете узнать без вопросов, обидели ли его, нашкодил ли он сам или приболел. И я задала вопрос.
- Это с тобой потому, что мы тебя усыновили?
Она вздрогнула и кивнула. Глазки наполнились слезами, а это с моей младшей дочерью случалось редко.
- Понятно, - сказала я. - Тогда поговорим?
Она кивнула, села, но глаза смотрели в сторону. Ну и пусть себе, решила я. И начала рассказывать.
Сначала о внучке своей вспомнила.
- Ты считаешь, что родиться и вырасти у кровных мамы и папы как будто залог удачной жизни, - сказал я. - Понимаю. Но давай посмотрим, какие бывают судьбы. Мы же очень мало знаем о том, как живут другие люди. Мы не очень-то умеем думать о других…
Вот, твоя племянница. Ей в родах выдернули ручку. Так сильно, что даже от спинного мозга оторвали нерв. Ты знаешь, ручка перестала расти. И хоть ей сделали операцию в полгодика, но ручка все равно короче и она не умеет делать много, что может другая. И вот смотри. Когда она станет как ты, и тоже начнет осознавать, что с ней не так, и какая она, каково ей будет понять, что у нее такое увечье? Что она так отличается от других? Мы, конечно, сделаем все, чтобы она выросла здоровым и сильным человеком, чтобы она смогла преодолеть эту свою болезнь. Но ей будет очень трудно, это я знаю. И вот скажи мне, ты, здоровая, красивая, ровненькая - ты хотела бы поменяться с ней местами?
Жестоко, да, я это понимала. Ребенок мой вздрогнул и закрутил головой: "Нет!"
- Теперь другой человек ( я назвала имя). Когда она была маленькой, муж ее мамы изнасиловал ее. И она на долгие годы стала относиться к мужчинам так, что лучше бы они не приближались к ней. Но она росла в семье своей кровной мамы. Вспомни теперь, как относится к тебе папа, как он оберегает тебя, как трясется над тобой и скажи: ты хотела бы поменяться с ней?
В глазах ребенка мелькнуло нечто непередаваемое...
- Вот этот, помнишь, я рассказывала тебе о… (я напомнила историю). Единственный сын мамочки своей. Она выгнала его из дома, когда он привел неугодную ей подружку. Вспомни, пожалуйста, как мы относимся к супругам твоих братьев и сестер, и скажи: ты хотела бы поменяться с ним судьбами?
Теперь она во все глаза смотрела на меня.
- А я? Бабушка со мной не разговаривала. Мама жила в другом городе. Папа меня всерьез не принимал, ты знаешь, я рассказывала тебе. И ведь никто меня не усыновлял. А теперь вспомни нашу семью, как у нам все относятся ко всем, и скажи: хочешь вместо своей мою судьбу?
Надо ли говорить, что мой ребенок обнял меня, посмотрел просветленными глазами, и даже начал было прощения просить, но на эту глупость мы не стали тратить времени. Думаю, если бы мы постоянно не касались самых разных тем жизни в обсуждении их с детьми, даже и тогда наш разговор дал бы свои результаты.
Но мы говорили постоянно и обо всем. Все, с чем мы сталкивались, обсуждалось. Ничто не умалчивалось. Любую тему мы были готовы не только проговорить, а буквально препарировать, пытаясь рассмотреть не только видимое, но и потаенное. Истории друзей и близких, литературные персонажи и киногерои - свои примеры мы брали из всего. И с каждым разом нам становилось не только проще принимать свою судьбу, но даже дышать в этой жизни, такой разной и неоднозначной.
Это нелегко, но все-таки я за правду. Конечно, самое сложное, если ребенок в семью попал младенцем. Таким родителям я бы посоветовала искать «коллег». Да, чуть ли не по всему миру искать тех, кто тоже усыновил новорожденного, но считает правильным открыть ему правду или же не надеется на порядочность близких и намерен сделать первый шаг. На миру и смерть красна, это нам известно, а самое страшное, что испытывает ребенок, узнав, как снег на голову, что он усыновлен, это одиночество. Чудовищное одиночество, выброшенность на задворки жизни, какую-то нечеловеческую несправедливость. Поэтому мне и кажется удачной идея найти успешных усыновителей, познакомиться и подружиться (на какую только тему люди не пробуют дружить через интернет), попробовать наладить общение с тем, чтобы потом, тщательно продумав, как именно, рассказать своим любимым детям о том, что кровь в ваших жилах разная, но сердце свое любой родитель за ребенка отдаст без промедления.
После этого поста я хочу подойти к темам, коснуться которых меня просили:
1. Физические особенности, или диагноз? (рвота, особенности сна, обжорство или отказ от еды, задержка физразвития, логопедия, неумение учиться и т.п.). Лечить, или ждать?
2. Не такой как все (особенности вливания приемного ребенка в обычный детский коллектив (сад, школа, лагерь и т.д.)
3. Нелады дома (кто-то из взрослых членов семьи тяжело переживает адаптацию, или разочаровывается в своем решении. Другой взрослый оказывается между молотом или наковальней).
4. Прием в семью подростка. Особенности таких детей.
5. Сексуализированное поведение ребенка. Влюбленности нон-стоп, преждевременный опыт, своеобразная система ценностей.
6. Взаимоотношение с государством, органами опеки: что нам положено, какой должен быть контроль и т.п. Все оно в ШПР, конечно, было. Но жизнь вносит свои коррективы.
7. Если хочется второго (третьего, четвертого), всем ли станет лучше? Как изменится жизнь?
Из перечня выше я вряд ли смогу прояснить пункт шестой, я не администратор совсем. Остальных же вопросов мы будем касаться в ближайшее время.