Живаго великорусскаго языка
Кумир написал гомерически смешной пост про собственный лексикон; я про свой знаю мало, почти его не отслеживаю; но есть человек, чей прожиточный минимум слов и выражений на все случаи жизни всегда вызывал во мне смесь восхищения и восторга.
Это легендарная подруга моя Эльвира Павловна.
Но я знаю, он ко мне придет - похотливый маленький енот - поется звонким пионерским голосом на мотив песни "Вернись, лесной олень". Выражает чистую, наивную, детскую надежду на лучший исход чего бы то ни было. Еще есть "гляжусь в тебя, как в зеркало, - до семяизверженья" - это про крайнюю степень любви; поется обычно за ужином, проникновенно при этом глядится в глаза собеседнику.
Страшная, как моя жизнь - о женщинах, прискорбно лишенных привлекательности; обычно сочетается с какими-то невыносимыми подробностями.
"И вот он женился, Вера! - страшная, как моя жизнь. Ростом с сидящую собаку, ноги как у кавалериста, скобочкой, на морде черти горох молотили, башка плоская, чтобы кружку пива удобно было ставить - и зовут Мансуфа!.."
Я уже ни петь, ни рисовать - выражение крайней усталости; что-то общеекатеринбуржское, видимо, у меня случилось настоящее дежавю, когда один человек часа в три ночи выдохнул мне это, засыпая; в его случае, правда, это было много смешнее, потому что рисовать и петь - это, собственно, весь список его бытовых навыков.
Видели? Смертью пахнет - при этом внушительных размеров кулак упирается в нос собеседнику; последнее слово в любом споре, как правило.
Я женщина, и то волнуюсь - как комментарий к особенно впечатляющему наряду, или макияжу, или жесту; я не смогу объяснить основного юмора этой фразы; но скажем так, мужчиной Эльвиру Павловну взволновать крайне непросто.
Резкая, как понос - о подругах. "У меня есть одна знакомая - резкая, как понос". Я тоже по этой категории прохожу.
Я старше, я знаю жизнь - универсальная формулировка.
- Он меня не любит.
- Любит.
- Нет.
- Не спорьте со мной, я старше, я знаю жизнь.
Иногда для пущей убедительности дополняется веским "я уже пятый десяток разменяла!". Э.П., к слову, ровно сорок один, размен произошел буквально у меня на глазах.
Из пизды на лыжах - имеет несколько коннотаций: неожиданно, внезапно; или - громко, пафосно, с апломбом. "А тут такая Вера Николавна - из пизды на лыжах". Если беседа в общественном месте происходит, Э.П. делает просто несколько энергичных пассов руками, будто отталкиваясь палками. Она утверждает, что это реальный заголовок к статье о маленьком мальчике, который в полтора года уже всерьез увлекался горнолыжным спортом. Корректоры, правда, заголовок почему-то запороли.
Акробаты на хулахупах братья Рукосуевы - что-то захватывающее, но труднообъяснимое, разумному описанию не поддающееся. "Ну, думаю, это ж не баба, это какие-то акробаты на хулахупах братья Рукосуевы!" Не удивлюсь, если узнаю, что Эльвира Павловна близко знакома с братьями и когда-то составляла с ними творческое трио.
Когда я была ничтожно мала - говорится в контексте любого воспоминания, лет от двух до тридцати пяти примерно. "Вот, кстати, когда я была ничтожно мала, мы с бывшеньким очень любили вечерами подискутировать о философии". Надо при этом сказать, что Эльвира Павловна женщина монументальных габаритов и абсолютно вулканического обаяния, поэтому поверить в то, что когда-то она была ничтожно мала, решительно не представляется возможным.
Трусами не отмашешься - о чем-то неодолимом - или очень навязчивом; это наше питерское, так разговаривает наша муза Фомина; она пленительно картавит. "Такое п'гивидится - т'гусами не отмашешься". От Фоминой же у нас с Эльвирой Павловной слово "блюли" - это Э.П. читает Тане стих "Возьму ли шашку острую - срублю лихую голову", а Фомина спрашивает: "Инте'гесно, а что такое блюли?"
Фомина еще говорит: "Т'гакто'гг в поле ды'гг-ды'гг-ды'гг - ми'гу ми'г, ми'гу ми'г" - и сколько я потом ни встречала людей, не выговаривающих "р" - вот даже Бергер, и тот не может сказать этого как Фомина, хотя все равно смешно безумно.
Наша питерская мифология вообще обильна и разнообразна, но вот тут кратенько пересказана; у нас там была на Староневском любимая тетка на плакате - со лицом Терминатора, под которой было написано крупно "ЛЕЧЕНИЕ ЗАИКАНИЯ", а еще опилки Дадада ("в голове моей опилки - да! да! да!) - такого древнего царя, опилки которого похоронили в голове не в меру разговорчивого плюшевого медведя; в общем, жуткая история.
Моя победа, победа в Боге - поется на мотив "Жора, подержи мой макинтош", непременным "Ррынц-тынц-тынц-тынц, ты-ды-тынц-тынц" во вступлении, так, шпански акая и растягивая слова; это была прекрасная история, на самом деле.
Мы завтракали с Э. П. в любимом нашем "Стейк-хаусе", на Дерибасовской, в городе Одессе; был жаркий июльский полдень, и мы грызли какое-то нежнейшее мясцо, поджаренное на гриле, и Эльвира Павловна изображала мне зайчика.
И тут мы услышали, как люди нестройно поют "Аллилуйя, аллилуйя".
Эльвира Павловна нахмурилась, а потом просияла:
- Слушайте, Вера, это же заглавная мелодия из "Шрека". Вот точно!
Спели еще много песен, что-то на манер "Иисус - мой Бог, мне во всем помог", а потом началось это.
Рррынц-тынц-тынц-тынц, ты-ды-тынц-тынц.
Мааая пабеда
Пабеда в Боге,
Паабеда в имени Исуса Госпада.
Маая пабеда, пабеда в Боге,
Паабеда в имени Исуса Госпада.
И если все маааи врагии
Не смогут аадалеееть меняаа -
Маая пабеда, пабеда в Боге,
Пабеда в имени Исуса Госпада.
Мы еще посидели с минуту, отдышались чуть-чуть.
- Эльвира Павловна, Вы это тоже слышали?
- Вера, может, у них есть диск? Бегите скорее!
И я вылетела из "Стейк-хауса" и погнала по Дерибасовской на свет Веры; но сладкоголосые чуваки в длинных белых одеждах уже собирали реквизит, и всем, чем я могла поживиться, была только эта сумка.
Что в ней было, я так никогда и не узнаю.
Однако с того дня, когда Эльвира Павловна звонит мне и слышит неладное на том конце провода, она делает "ррынц-тынц-тынц" и хорошо поставленным голосом кабацкого лабуха начинает петь:
- Мааая пабеда, пабеда в Боге...
И на том конце провода ситуация резко стабилизируется.
Как-то так.
Мы с Э.П. на днях собираемся в Питер, ждите новых словарных статей. )
Это легендарная подруга моя Эльвира Павловна.
Но я знаю, он ко мне придет - похотливый маленький енот - поется звонким пионерским голосом на мотив песни "Вернись, лесной олень". Выражает чистую, наивную, детскую надежду на лучший исход чего бы то ни было. Еще есть "гляжусь в тебя, как в зеркало, - до семяизверженья" - это про крайнюю степень любви; поется обычно за ужином, проникновенно при этом глядится в глаза собеседнику.
Страшная, как моя жизнь - о женщинах, прискорбно лишенных привлекательности; обычно сочетается с какими-то невыносимыми подробностями.
"И вот он женился, Вера! - страшная, как моя жизнь. Ростом с сидящую собаку, ноги как у кавалериста, скобочкой, на морде черти горох молотили, башка плоская, чтобы кружку пива удобно было ставить - и зовут Мансуфа!.."
Я уже ни петь, ни рисовать - выражение крайней усталости; что-то общеекатеринбуржское, видимо, у меня случилось настоящее дежавю, когда один человек часа в три ночи выдохнул мне это, засыпая; в его случае, правда, это было много смешнее, потому что рисовать и петь - это, собственно, весь список его бытовых навыков.
Видели? Смертью пахнет - при этом внушительных размеров кулак упирается в нос собеседнику; последнее слово в любом споре, как правило.
Я женщина, и то волнуюсь - как комментарий к особенно впечатляющему наряду, или макияжу, или жесту; я не смогу объяснить основного юмора этой фразы; но скажем так, мужчиной Эльвиру Павловну взволновать крайне непросто.
Резкая, как понос - о подругах. "У меня есть одна знакомая - резкая, как понос". Я тоже по этой категории прохожу.
Я старше, я знаю жизнь - универсальная формулировка.
- Он меня не любит.
- Любит.
- Нет.
- Не спорьте со мной, я старше, я знаю жизнь.
Иногда для пущей убедительности дополняется веским "я уже пятый десяток разменяла!". Э.П., к слову, ровно сорок один, размен произошел буквально у меня на глазах.
Из пизды на лыжах - имеет несколько коннотаций: неожиданно, внезапно; или - громко, пафосно, с апломбом. "А тут такая Вера Николавна - из пизды на лыжах". Если беседа в общественном месте происходит, Э.П. делает просто несколько энергичных пассов руками, будто отталкиваясь палками. Она утверждает, что это реальный заголовок к статье о маленьком мальчике, который в полтора года уже всерьез увлекался горнолыжным спортом. Корректоры, правда, заголовок почему-то запороли.
Акробаты на хулахупах братья Рукосуевы - что-то захватывающее, но труднообъяснимое, разумному описанию не поддающееся. "Ну, думаю, это ж не баба, это какие-то акробаты на хулахупах братья Рукосуевы!" Не удивлюсь, если узнаю, что Эльвира Павловна близко знакома с братьями и когда-то составляла с ними творческое трио.
Когда я была ничтожно мала - говорится в контексте любого воспоминания, лет от двух до тридцати пяти примерно. "Вот, кстати, когда я была ничтожно мала, мы с бывшеньким очень любили вечерами подискутировать о философии". Надо при этом сказать, что Эльвира Павловна женщина монументальных габаритов и абсолютно вулканического обаяния, поэтому поверить в то, что когда-то она была ничтожно мала, решительно не представляется возможным.
Трусами не отмашешься - о чем-то неодолимом - или очень навязчивом; это наше питерское, так разговаривает наша муза Фомина; она пленительно картавит. "Такое п'гивидится - т'гусами не отмашешься". От Фоминой же у нас с Эльвирой Павловной слово "блюли" - это Э.П. читает Тане стих "Возьму ли шашку острую - срублю лихую голову", а Фомина спрашивает: "Инте'гесно, а что такое блюли?"
Фомина еще говорит: "Т'гакто'гг в поле ды'гг-ды'гг-ды'гг - ми'гу ми'г, ми'гу ми'г" - и сколько я потом ни встречала людей, не выговаривающих "р" - вот даже Бергер, и тот не может сказать этого как Фомина, хотя все равно смешно безумно.
Наша питерская мифология вообще обильна и разнообразна, но вот тут кратенько пересказана; у нас там была на Староневском любимая тетка на плакате - со лицом Терминатора, под которой было написано крупно "ЛЕЧЕНИЕ ЗАИКАНИЯ", а еще опилки Дадада ("в голове моей опилки - да! да! да!) - такого древнего царя, опилки которого похоронили в голове не в меру разговорчивого плюшевого медведя; в общем, жуткая история.
Моя победа, победа в Боге - поется на мотив "Жора, подержи мой макинтош", непременным "Ррынц-тынц-тынц-тынц, ты-ды-тынц-тынц" во вступлении, так, шпански акая и растягивая слова; это была прекрасная история, на самом деле.
Мы завтракали с Э. П. в любимом нашем "Стейк-хаусе", на Дерибасовской, в городе Одессе; был жаркий июльский полдень, и мы грызли какое-то нежнейшее мясцо, поджаренное на гриле, и Эльвира Павловна изображала мне зайчика.
И тут мы услышали, как люди нестройно поют "Аллилуйя, аллилуйя".
Эльвира Павловна нахмурилась, а потом просияла:
- Слушайте, Вера, это же заглавная мелодия из "Шрека". Вот точно!
Спели еще много песен, что-то на манер "Иисус - мой Бог, мне во всем помог", а потом началось это.
Рррынц-тынц-тынц-тынц, ты-ды-тынц-тынц.
Мааая пабеда
Пабеда в Боге,
Паабеда в имени Исуса Госпада.
Маая пабеда, пабеда в Боге,
Паабеда в имени Исуса Госпада.
И если все маааи врагии
Не смогут аадалеееть меняаа -
Маая пабеда, пабеда в Боге,
Пабеда в имени Исуса Госпада.
Мы еще посидели с минуту, отдышались чуть-чуть.
- Эльвира Павловна, Вы это тоже слышали?
- Вера, может, у них есть диск? Бегите скорее!
И я вылетела из "Стейк-хауса" и погнала по Дерибасовской на свет Веры; но сладкоголосые чуваки в длинных белых одеждах уже собирали реквизит, и всем, чем я могла поживиться, была только эта сумка.
Что в ней было, я так никогда и не узнаю.
Однако с того дня, когда Эльвира Павловна звонит мне и слышит неладное на том конце провода, она делает "ррынц-тынц-тынц" и хорошо поставленным голосом кабацкого лабуха начинает петь:
- Мааая пабеда, пабеда в Боге...
И на том конце провода ситуация резко стабилизируется.
Как-то так.
Мы с Э.П. на днях собираемся в Питер, ждите новых словарных статей. )