август на донышке
В этом году у нас теплица, которую мне крайне лень фотографировать.
В теплице буйствуют помидоры трех видов. Одни - старинные Де Барао, которые из своих семян, а семена достались от свекрови, а она их собирает уж лет двадцать, а до того - ее мама. Де Барао утянулись по шпалерам куда-то под крышу, и там начали сгибаться лианами, заходя на новый виток.
Вторые - круглые крепкие баночного размера, дала соседушка. Сорт тоже очень давний, народный. Этих народилось столько, что кусты перепутались и полегли, а в них красным-красно. Надо было пасынковать и сажать сильно реже, чем рекомедловали для открытого грунта.
Третьи - от той же соседки, но более крупные и ватянутые, и по вкусу - какие-то из серии "биф". Тоже детерминантные, но отчаянно кустистые и ветвистые.
Там же перцы увешаны плодами, а баклажаны не задались совсем, их помидоры задушили.
И все эти помидоры у меня идут в банки и, главное, в сушку. Я не очень люблю вяленые, но очень люблю сушеные помидоры, особенно зимой.
Уличные помидоры не так бодры, поэтому я очень рада, что теплица есть, и у нас в ней столько всего получилось. А, еще ж огурцы. Много. Сейчас висят в ветвях какие-то мастодонты, которые уже не хочется есть, и я дарю их по очереди курам.
Сегодня ездили верхом не просто так, а по делу, как я люблю. Дело придумали тут же - "за мороженым в соседнюю деревню". Там еще продают сухую-пресухую сырокопченую колбасу, которую мы все любим изредка.
Славно это, ехать по августовскому вечеру - где-то дымит костер, солнце катится в холмы, ветра нет никакого, быстрый днем Дон настолько притих, что отражение леса с той стороны сливается с лесом этой стороны. Жеребенок балуется, переходя периодически в бодрый галоп со взбрыками.
Приехали в деревню, съели по пломбиру, спрятали колбасу по карманам и поехали домой дальним путем. Слушали цикад.
Кони хорошо съезжены, можно идти резвой рысью и держаться за руки.
А жеребло наше боевое быстро сдулось и обратно волоклось уже позади, настаивая на передышках.
Рыжий конь в свои новенькие пять лет очень окреп и внезапно начал прыгать через все, что попадается по пути. Сам, по большой охоте. Надо придумывать спортивное седло - на австралийке чертовски удобно ездить, но не очень распрыгаешься. Периодически. когда я езжу на нем одна, он выпрашивает скорость, "включает дончака" и шарашит ровным, неутомимым, размеренным галопом, и может так нестись бесконечно долго, пока его очень не упросишь перейти на шаг. Если просить рысь, охотно переходит - на несколько темпов, и снова начинает намекать про галоп. Так и носимся, блаженствуя.
Конь Маруся тоже носится, но иначе. Ей нравится по микронамеку всадника сорваться вскачь и нестись бешено, но коротко, а потом перейти на фирменную орловскую маховую рысь и шпарить по грунтовке, оставляя бурунчики пыли, пока мы за этой рысью успеваем галопом.
Под окнами дома лежит лес и кровля. Скоро начнем строить.
В теплице буйствуют помидоры трех видов. Одни - старинные Де Барао, которые из своих семян, а семена достались от свекрови, а она их собирает уж лет двадцать, а до того - ее мама. Де Барао утянулись по шпалерам куда-то под крышу, и там начали сгибаться лианами, заходя на новый виток.
Вторые - круглые крепкие баночного размера, дала соседушка. Сорт тоже очень давний, народный. Этих народилось столько, что кусты перепутались и полегли, а в них красным-красно. Надо было пасынковать и сажать сильно реже, чем рекомедловали для открытого грунта.
Третьи - от той же соседки, но более крупные и ватянутые, и по вкусу - какие-то из серии "биф". Тоже детерминантные, но отчаянно кустистые и ветвистые.
Там же перцы увешаны плодами, а баклажаны не задались совсем, их помидоры задушили.
И все эти помидоры у меня идут в банки и, главное, в сушку. Я не очень люблю вяленые, но очень люблю сушеные помидоры, особенно зимой.
Уличные помидоры не так бодры, поэтому я очень рада, что теплица есть, и у нас в ней столько всего получилось. А, еще ж огурцы. Много. Сейчас висят в ветвях какие-то мастодонты, которые уже не хочется есть, и я дарю их по очереди курам.
Сегодня ездили верхом не просто так, а по делу, как я люблю. Дело придумали тут же - "за мороженым в соседнюю деревню". Там еще продают сухую-пресухую сырокопченую колбасу, которую мы все любим изредка.
Славно это, ехать по августовскому вечеру - где-то дымит костер, солнце катится в холмы, ветра нет никакого, быстрый днем Дон настолько притих, что отражение леса с той стороны сливается с лесом этой стороны. Жеребенок балуется, переходя периодически в бодрый галоп со взбрыками.
Приехали в деревню, съели по пломбиру, спрятали колбасу по карманам и поехали домой дальним путем. Слушали цикад.
Кони хорошо съезжены, можно идти резвой рысью и держаться за руки.
А жеребло наше боевое быстро сдулось и обратно волоклось уже позади, настаивая на передышках.
Рыжий конь в свои новенькие пять лет очень окреп и внезапно начал прыгать через все, что попадается по пути. Сам, по большой охоте. Надо придумывать спортивное седло - на австралийке чертовски удобно ездить, но не очень распрыгаешься. Периодически. когда я езжу на нем одна, он выпрашивает скорость, "включает дончака" и шарашит ровным, неутомимым, размеренным галопом, и может так нестись бесконечно долго, пока его очень не упросишь перейти на шаг. Если просить рысь, охотно переходит - на несколько темпов, и снова начинает намекать про галоп. Так и носимся, блаженствуя.
Конь Маруся тоже носится, но иначе. Ей нравится по микронамеку всадника сорваться вскачь и нестись бешено, но коротко, а потом перейти на фирменную орловскую маховую рысь и шпарить по грунтовке, оставляя бурунчики пыли, пока мы за этой рысью успеваем галопом.
Под окнами дома лежит лес и кровля. Скоро начнем строить.