дыбр про коней
А вчера мы выезжали к Дону (к реке:)) уже маленькой кавалькадой.
Маня, Доня и Мажор.
Для Мажора это десятый выезд под седлом вообще и второй выезд в поле.
Он много думает в процессе. Я точно знаю, потому что, когда лошадь думает, она постоянно шевелит губами, как будто ведет беззвучную дискуссию с кем-то. Мажор крепко осмысляет перемены в пейзаже, в аллюре, в поведении других лошадей.
Он научился ходить рядом за эту поездку, раньше отставал и соблюдал почтительную дистанцию. Теперь понял, что лошади дружественные, можно идти рядом, в паре метров, и никто не ссорится.
Доня-конь страшно трепещет по поводу "что делает Маня" - если Маня с развеселым своим всадником рванула с места и понеслась, а ему такой команды не было, Доня переходит на галоп на месте. Вроде, никуда не несется, но намерение выражает внятно.
Из всей троицы только Доня не любит лазить по кущерям - то есть, по высокому бурьяну, который щекочет пузо. А все потому, что у остальных на пузе зимние дубленки, а Дон прибыл уже в тонкой весенней шерстке. И ему щекотно. Остальные въезжают в бурьян, как дирижабли и с наслаждением там лазят.
Конь Маруся совершенно опеченежилась, выглядит дико и нахально, треплет по ветру свой роскошный хвост, и со своим раскосым всадником смотрится в степи аутентично - всадник презирает спортивную посадку, сидит крепко, по-кочевничьи, а лошадь растягивается в струнку (какой сбор? не знаем) и явно блаженствует - любит она своего всадника, отношения у них.
А река Дон уже открылась, а снега у нас больше нет, а кони тянутся губами к перезимовавшей траве...
Маня, Доня и Мажор.
Для Мажора это десятый выезд под седлом вообще и второй выезд в поле.
Он много думает в процессе. Я точно знаю, потому что, когда лошадь думает, она постоянно шевелит губами, как будто ведет беззвучную дискуссию с кем-то. Мажор крепко осмысляет перемены в пейзаже, в аллюре, в поведении других лошадей.
Он научился ходить рядом за эту поездку, раньше отставал и соблюдал почтительную дистанцию. Теперь понял, что лошади дружественные, можно идти рядом, в паре метров, и никто не ссорится.
Доня-конь страшно трепещет по поводу "что делает Маня" - если Маня с развеселым своим всадником рванула с места и понеслась, а ему такой команды не было, Доня переходит на галоп на месте. Вроде, никуда не несется, но намерение выражает внятно.
Из всей троицы только Доня не любит лазить по кущерям - то есть, по высокому бурьяну, который щекочет пузо. А все потому, что у остальных на пузе зимние дубленки, а Дон прибыл уже в тонкой весенней шерстке. И ему щекотно. Остальные въезжают в бурьян, как дирижабли и с наслаждением там лазят.
Конь Маруся совершенно опеченежилась, выглядит дико и нахально, треплет по ветру свой роскошный хвост, и со своим раскосым всадником смотрится в степи аутентично - всадник презирает спортивную посадку, сидит крепко, по-кочевничьи, а лошадь растягивается в струнку (какой сбор? не знаем) и явно блаженствует - любит она своего всадника, отношения у них.
А река Дон уже открылась, а снега у нас больше нет, а кони тянутся губами к перезимовавшей траве...