Казанская фотографическая школа. Фарит Губаев, Ч.1/2
Оригинал взят у mamlas в Казанская фотографическая школа. Фарит Губаев, Ч.1/2
Указал mamonino
Ещё одна страница истории российской документальной фотографии, заглянув на которую, волей-неволей задерживаешься надолго
К сожалению, в наше время в основном лишь специалистам известно понятие "Казанская фотографическая школа". Широкой публике эти слова ни о чем не говорят.
Между тем, наряду с литовским, ленинградским, новокузнецким, московским фотосообществами она составляла на карте СССР 70-х годов в архипелаг из островов независимой, неофициальной и поэтому живой и свободной, честной фотографии. Категория свободы, не показушной, а внутренней, интуитивной, видимо, была очень важной для тех, кто снимал окружающую жизнь не по заказу сверху, не в угоду коньюнктуре и рынку, а - для себя, часто - "в стол", просто потому, что не мог не снимать.Фотографу, журналисту, педагогу Фариту Губаеву, одному из самых ярких фигур "казанской школы фотогрфии", сегодня исполняется 60 лет. Мы от души поздравляем замечательного мастера с юбилеем. В обстоятельном интервью, которое мы записали, Фарит рассказал об истории возникновения и развития их фотосообщества, о своих товарищах, о том, что их связывало, что волновало и вдохновляло.
1. Фарит Губаев, автопортрет
Уважаемый Фарит, с чего начать: с вас или с казанской школы? Или это практически одно и то же?
Ну, я думаю, почти одно и то же. Давайте - параллельно.
Откуда взялись фотографы в Казани?
Казань исторически стала фотографическим городом с середины XIX века. Где-то примерно в 1890-е годы с разрешения губернатора было открыто Казанское фотографическое общество при Национальном музее. До сих пор этот музей существует, на базе его собирались эти любители фотографии.
А имена какие-то сохранились с тех пор?
Вяткин, был такой казанский фотограф. Потом был Генрих Локкэ, немец по происхождению, который по каким-то семейным обстоятельствам приехал из Петербурга в Казань и здесь открыл свое фотоателье. Он пользовался очень большим авторитетом. Где-то порядка пяти-шести имен - сильных салонных фотографов.
2. Из серии "Первая служба в храме Петра и Павла". Казань, 1990
Салонные - то есть, они портретами занимались, да?
Да. А, собственно, никакой другой не было фотографии. В отличие от того же Нижнего Новгорода, где были фотографы, которые снискали славу, которые снимали в экспедициях по деревням. В отличие от Буллы, который в Питере прославился репортажными фотографиями. В Казани речь идет, конечно, о салонных фотографах. Но они, по крайней мере, зародили определенную культуру. Казань была большим купеческим и научным городом, здесь был третий по статусу университет после московского и питерского. Много интеллигенции - научной и преподавательской, студенчества, в среде которых был большой спрос на фотографию. Тогда же были в моде все эти кабинетные фотографии, визитки, и вот это стимулировало появление ателье и вообще развитие фотографии как рынка.
Затем после 1917-го года, естественно, был большой перерыв. А ренессанс мощный случился только в середине 50-х годов, когда пришла стабильность какая-то послевоенная.
3. Из серии "Сабантуй". Село Кукморы, 2007
В городе стали появляться новые интересные люди. Из Шанхая тогда возвращались в СССР музыканты, классические и джазовые, они вообще тогда для Советского Союза в диковинку были. Но им, шанхайским музыкантам, не разрешили, естественно, осесть в Питере и в Москве. И многие выбрали в качестве пристанища Казань. Так в Казани появился известный джазовый оркестр Лундстрема.
Кроме того, в Казани существовало с конца XIX века художественное училище, очень знаменитое в те времена. Ректором этого училища тогда был Николай Фешин - известная фигура, художник, который потом, в 1920-ы годы, с благословления Луначарского вовремя эмигрировал в Америку и благодаря этому выжил, прожил долгую жизнь. А в советское время в этом училище был студентом Александр Родченко, будущий корифей советской фотографии.
И вот в середине 1950-х в Государственном национальном музее появился первый в Казани фотоклуб. Туда пришла голодная до общения интеллигенция. Возможно, именно поэтому властей что-то тут сразу напугало: люди собираются и общаются, и это не какой-то кружок рукоделия или вязания крючком, а нечто более серьезное. И первый клуб при музее как-то быстро прикрыли.
4. Из серии "Сабантуй". Село Кукморы, 2007
Но у людей, уже прикоснувшихся к искусству фотографии, жажда общения осталась. И уже в 1960-е открывается фотоклуб «Волга» при заводском дворце культуры им. Ленина. Это был просто заводской район,окраина. Возглавил этот клуб Степанов Сергей Романович. А на базе этого клуба спустя несколько лет, в 1975-м и возникла группа «Тасма», которая дальше с легкой руки московских искусствоведов стала называться «Казанская школа фотографии», «Казанская школа». Это уже было намного позднее, конечно.
А когда я пришел в этот фотоклуб «Волга» (где-то в 1968 или 1969 году), я как раз заканчивал школу. Туда не брали школьников, но я принес с собой вступительные работы, прошел некий экзамен, и меня взяли кандидатом. До сих пор помню тогдашнее обсуждение моих фотографий… Одному из членов клуба - Володе Сычеву, который потом стал довольно известным фотографом французского фотоагентства Sipa Press, очень не понравились мои фотографии. Он назвал их «слишком буржуазными», и потому просил не торопиться с моим приемом. А там «буржуазным» было то, что я снимал цветущий сад, сестру на фоне яблонь… Но большинство проголосовало за, и меня приняли.
5. Из серии "Сабантуй". Село Кырлай,1976
То есть ваша тематика была далека от социалистического строительства?
Конечно, обычный фотолюбительский взгляд.
Состав тогдашнего клуба «Волга» был очень пестрый. Половина людей были заводчане: пенсионеры, полковники и капитаны в отставке. Как и во всех фотоклубах тогда в СССР. И, с другой стороны, молодая поросль - аспиранты, студенты. Я был единственным школьником.
Обычно обсуждения работ сводились к тому, на какой бумаге напечатано, какая пленка была. Про камеры даже не говорили, потому что у всех были «Зениты», ФЭДы и «Зоркие». Единственный, кто у нас там был королем, - тот же Володя Сычев, которому бабушка, которая вернулась из Шанхая, привезла Asahi Pentax. Ему все завидовали.
6.
Мы, молодые, конечно, часто спорили со старшим поколением, пытались внести какую-то свежую струю в эти разговоры о бумаге, о пленке и о том, что неплохо бы спуститься в буфет попить пивка (членам фотоклуба можно было там по льготной цене купить пива). Милые, такие благодушные были годы - проводились какие-то конкурсы тематические, и тут же, во дворце культуры, эти работы вывешивались.
Но вот появился у нас Саша по прозвищу Грек.
Он приехал из Грузии и был человек, по нашим понятиям обеспеченный. В отличие от многих из нас, у него была возможность приобретать альбомы по живописи и фотографии. И вот он объявил как-то на одном из заседаний, что есть такой фотограф - Анри Картье-Брессон. «Вы о таком слышали?» - «Нет, конечно». Знакомство с Брессоном стало для нас настоящим прорывом в мир большой фотографии…
7. Остров Свияжск. 2008
…На очередном заседании клуба «Волга» возникла скандальная ситуация. В пылу спора, в момент каких-то взаимных претензий один из наших оппонентов-пенсионеров, полковник в отставке, сказал между прочим, мол, вы не больно-то тут задирайтесь, знайте, что вот я тут в тетрадочку все записываю. Все, что там кто-то наговорил, кто как высказался...
А руководителя нашего фотоклуба уже не раз вызывали "куда надо" и вели с ним разъяснительные беседы, говорили, что чего-то у вас молодежь какая-то слишком активная… Наш председатель клуба, спасибо ему огромное, был смягчающим буфером, пытался эти наезды смягчить. И вот мы вдруг выясняем, что, оказывается, среди нас, членов клуба, один пенсионер все аккуратненько записывал в тетрадочку и, похоже, ее отдавал в соответствующие органы.
8. Елабуга. 2007
"Куда надо", понятно.
В общем, мы говорим: «Всё, товарищ, всё понятно, дальше мы вряд ли сможем найти общий язык, при таких обстоятельствах». Мы встали и дружно вышли из комнаты…. Вышли, хлопнув дверью…
Я помню, стоим на ступеньках этого дворца культуры. Нас было примерно 10-15 человек, кто ушел как бы в никуда. Это был примерно год 1974-й. Не знаю, что нас тогда удержало не разбежаться в разные стороны. И, в конечном итоге, мы просто начали для себя организовывать «квартирники». Поначалу собирались на квартире у Ляли Кузнецовой.
9. Памятник В.И.Ленину. Елабуга, 2007
А иногда мы просто по вечерам приходили в издательство, где я работал, и там сидели в буфете, или в редакции опустевшей.
Назвали мы себя - «Тасма». Почему? По тем временам статус таких «андеграундов» особо не приветствовался. Вот мы и решили пойти обратиться к администрации завода по выпуску фотопленки за помощью. А завод назывался «Тасма». «Тасма» - это в переводе с татарского - лента.
10. Выпускники.Казань,1979
А мы в школе в 80-е думали, что это «ТАтарские Светочувствительные МАтериалы».
Вот такая удобная аббревиатура - можно прочитать как тасма - лента, или как ТАСМА - татарский светочувствительный материал. Но татарский светочувствительный материал - немножко смешно звучит, так ведь?
Ну, да. Но вот я в детстве думал, что это всерьез. «Свема» - это же «СВЕточувствительные МАтериалы», а «Тасма»…
Ну, так не татарские же! Мы вообще-то по-своему переводили - татарские современные мастера.
11. Булат Окуджава, Казань.
Но наши надежды на сотрудничество с заводом так и не оправдались: дирекция нам поначалу обрадовалась, но потом смогла выделить только необустроенный полуподвал. Мы приехали туда, а там - пустое помещение, запущенное, захламленное, полузатопленное... Завод обещал, что-то сделать, но не делал. Устав ждать, мы махнули рукой и ушли, так сказать, из-под их крыла, так и не успев толком побыть под прикрытием завода.
Но нам уже поздно было менять название, отказываться от «Тасмы», мы уже о себе заявили, общаясь с коллегами из других городов… Решили, бог с ним, пусть будет «Тасма», и оставили себе это название. К тому времени, а это был 1975 год, наша фотогруппа состояла из 15 человек. В основном, это были проффотографы и люди, связанные с искусством. Серьезная получилась команда. Не могу не назвать каждого из них: Ляля Кузнецова, Володя Богданов, Риф Якупов, Александр Тамбулидис (Грек), Эдвард Хакимов, Володя Зотов, Зуфар Баширов, Володя Разумейченко, Вадим Никифоров, Борис Давыдов, Валера Михайлов, Рустам Мухаметзянов, Юра Филлимонов, Альберт Богоутдинов и я.
12. Из серии "Остров Соловки". 1984
На «квартирники» раз в неделю мы собирались регулярно. На каждую встречу приносили свои работы, обсуждали их уже гораздо серьезнее, чем в клубе. У нас появились свои теоретики. Мы для себя открыли имена мировых фотографов - Дианы Арбус, Роберта Капы, других авторов. Ориентиры были достаточно серьезные, не из журнала «Советское фото». У меня был свой ликбез - я по выходным покупал билет на поезд, приезжал в Москву, ходил по букинистическим магазинам и пытался хоть что-то найти там, так или иначе связанное с фотографией. Покупал старые номера National Geographic, поскольку там публиковались работы агентства Magnum.
У советских фотоклубов тогда ценностные ориентиры были немножко другого плана - как завоевать максимальное количество медалей на всевозможных международных фотосалонах. А что фотосалоны любили? Это красивые личики, обнаженные фигурки девушек, сладкие пейзажи - такие вот красивые картинки, как сейчас сказали бы, гламурные. А мы ценили другую фотографию, живую. Нам ближе был, конечно, Картье-Брессон, его стиль - чистый кадр и знаменитое решающее мгновение.
13. Из серии "Остров Соловки". 1984
Примерно через год общения друг с другом произошел естественный прорыв - мы стали искать контакты с единомышленниками. Открыли для себя фотографов из Чебоксар, Вячеслава Михайлова - был такой очень интересный организатор фотографического движения в Чебоксарах, у них был свой клуб. Там тоже ребята ушли из-под официального крыла советского фотоклуба, они собирались то ли в подвале, то ли на квартирах.
14. Из серии "Остров Соловки". 1984
Потом мы открыли Йошкар-Олу, Сергея Чиликова, который вокруг себя сплотил единомышленников. Но у них была другая фотография, конечно. И нам ближе были чебоксарцы, потому что у них фотография была репортажного плана, а не постановочная, в отличие от Йошкар-Олы. Чиликов создал философию, я бы сказал, театрального снимка. Он выходил на улицу - «декорации»-то у него были естественные - но люди, которые попадали в кадр к нему, позировали, в специально продуманную композицию выстраивались. Ему важен был вот этот уличный театр. И они нас упрекали постоянно, что, мол, вот, ребята, занимаетесь брессоновщиной, это, мол, не художественная фотография… У них заморочка была: раз художественная фотография, значит, надо быть художниками. Надо создавать какие-то позирующие группы, многофигурные композиции выстраивать и т.д. Ну, они-то, кстати, до сих пор так, в общем-то, и живут этой философией. Я был в прошлом году в Йошкар-Оле на выставке, там Чиликов и его единомышленники выставляли работы - ничего не изменилось. Я говорю: «Сережа, у меня такое ощущение, что я вернулся на машине времени на 30 лет назад - точно такие же работы, те же самые, так сказать, картинки». Но авторы другие, поменялись, сейчас пришли молодые. Это нормально, он верен себе, своему стилю.
15. Из серии "Театральное общежитие". Казань,1990
Мы сами себе организовывали поездки, нам нужно было какое-то общение, прорыв информационный. Мы за свои деньги регулярно мотались то в Рязань, то в Йошкар-Олу, в те же Чебоксары, в Москву. Раз поехали в Ригу, был повод - там открывалась большая прибалтийская выставка. Мы - это Риф Якупов, Боря Давыдов, Ляля Кузнецова, Зотов Володя.
Там мы попали на открытие выставки Саши Слюсарева. Он, естественно, уже о нас что-то такое слышал, ему было любопытно на нас живьем глянуть. Его работы были совершенно противоположны тому, что мы делали. Но мы оказались друг другу интересны. Он видел, что мы - не просто очередной какой-то фотоклуб, а группа единомышленников с какими-то своими позициями, и ему это импонировало.
16. Проводы в армию. Казань,1987
А главный наш прорыв случился в 1979-м году. Нас пригласили в журнал «Советское фото», и мы там устроили свою фотовыставку в стенах редакции. Потом была публикация в журнале - Анри Вартанов большую статью написал. «Начало», кажется, называлась она. И вот там возник термин «Казанская фотошкола», с легкой руки, я так понял, Вартанова и московских искусствоведов. Было обсуждение этой выставки в редакции. Там были, конечно, свои претензии, были наезды. Московских зрителей немножко напрягло: у нас были и цыгане, и другие «непричесанные» фотографии, что называется, лишенные салонной красивости, как тогда было модно говорить. Люди с улицы были на этих фотографиях.
17. Проводы в армию. Казань,1987
Потом кто-то из нас - то ли Риф Якубов, то ли я - где-то услышали по «Голосу Америки», что приезжает в Советский Союз большая выставка «Фотография в США». Ну, мы решили, что в Москву ехать бесполезно - не пробьемся. А потом услышали, что выставка после Москвы отправляется в Тбилиси, в Киев, еще куда-то… Подумали, что для нас оптимально поехать в Тбилиси. Во-первых, Грек родом оттуда и мог помочь, во-вторых, совершенно новый для нас город. И мы поехали в Тбилиси - Риф Якубов, Боря Давыдов, я, ну и, естественно, Грек.
18. Из серии "Исправительно-трудовая..." Казань,1990
Пришли в местное отделение Союза журналистов, поскольку мы с Рифом были журналисты. Нас отлично приняли, тут же напоили каким-то вином из домашних закромов, помогли с устройством в гостиницу. А главное - мы попали на эту американскую выставку. Одна из сотрудниц там оказалась… финская татарка, она была из Финляндии, но её родители были татары. Понятно, что она ни разу не была в Татарстане. Но увидела, что приехали земляки (по крайней мере, двое из нас точно татары из Казани), и была к нам предельно благожелательна. «Ребята, вот библиотека в рамках выставки есть, а в ней фотоальбомы». Если обычным посетителям максимум полчаса можно было там провести, то нам она разрешила сидеть до закрытия, да ещё и на следующий день. И ещё по паре альбомов нам просто подарили, когда мы прощались. Были обласканы, что называется, по полной программе.
Мы вернулись в Казань с огромным багажом новой информации. Невероятные фотокниги, потрясающие авторы, публикации уникальные, которых в СССР простому человеку увидеть было невозможно. То есть для нас это было все равно что побывать на Марсе, на Луне…
19. Праздник татарской гармошки. Казань,1988
Ну, понятно, да.
Прорыв был просто потрясающий. Мы сами себя вытаскивали из этого болота стоячего, которое называлось фотолюбительским движением в Советском Союзе. Мы для себя открыли Вильнюс, литовское Фотообщество, вышли на Суткуса, он нас пригласил к себе в Вильнюс, мы туда привозили свою коллекцию. Антанас Суткус мне как-то потом сказал: «Ты знаешь, я когда-то своим ребятам говорил - не теряйте нюх, что называется, не останавливайтесь на достигнутом. Поймите, что когда-нибудь, то ли в Рязани, то ли в Казани поднимется новая фотографическая волна, которая обойдет вас на повороте, и вы потеряете ореол таких вот самых-самых. Видишь, как в воду глядел - появились, если не рязанцы, то казанцы»… Литовцы заметно выделялись на фоне всей советской фотографии, они были как никто близки к западной Европе. У них свободно работы уходили за рубеж на выставки. И наша Ляля Кузнецова не выдержала притяжения «литовской Мекки», рванула, оставив дом, ребенка на присмотр своих родственников, в Вильнюс - пробиваться в большую фотографическую жизнь. И молодец, что это сделала. Если бы она не уехала туда, не думаю, что мы бы сегодня говорили бы о Ляле как о таком крупном явлении. Первая же коллекция, которая ушла с ее работами - цыганами - в Париж, сразу же получила там золотые медали. А мы из Казани, когда пытались посылать свои работы на подобные конкурсы, часто сталкивались с запретами. Я помню, как приходил на наш главпочтамт отправить что-то на конкурс. Работы, естественно, тут же проверялись при тебе, вскрывался пакет. И на меня наезжала сотрудница почты, говорила: как вам не стыдно, что вы пытаетесь переслать на Запад! И работы не уходили никуда. Или нам говорили, что берем, с нас брали деньги, ставили штемпели, а пакет оставался на почте никуда не отправленным. Я раз попал на какую-то выставку в Реусе (испанский город) только потому, что у меня была спортивная тематика. Такие нейтральные темы, как спорт, уходили за рубеж. А Вильнюс в этом плане помог Ляле пробить окно на Запад. Её работы там были встречены на ура, потому что цыгане - такая тема закрытая…
20. Альфред Шнитке. Москва,1989
Окончание