Дунайские бакланы или как я полетел
Дороги Южной Бессарабии - вещь... Вещь. Если бы я не был в Улан-Баторе, я бы сказал, что это худшие дороги в мире. Но я был в Улан-Баторе и ко всеобщему облегчению могу заявить: дороги Южной Бессарабии действительно худшие в мире. То есть выглядят они как тренировочная мишень для особо тяжелых бомбардировщиков, хорошо сделавших свое дело. Ах да, Южная Бессарабия - это на Украине. Тот самый закуток на юго-запад от Одессы, куда туристы почти не заезжают. И куда мы, ясен пень, направились в первую очередь: мы читали про дельту Дуная, мы читали про Аккерманскую крепость, выстроенную в заросших мхом прошлых веках итальянцами.
Накануне мы в первый раз увидели лиманы и море. На закате. Потом я напился первым купленным вином с местных виноградников, и сознание мое потонуло, как солнце в водах лимана. Так что вставать в то утро было нелегко, выехали мы поздно и посреди пiдсолнухов Бессарабии оказались уже за полдень.
Макс лавировал между выбоинами, трещинами и откровенными ямами со средней скоростью километров тридцать, наш Поло поглощал черным металлом горячее южное солнце, и навстречу нам почему-то не попадалось ни одной машины. Когда по встававшим время о времени стенам пыли по обе стороны от нас мы наконец догадались, что здесь принято ездить не по асфальту, Макс устроил нам ралли. Он поддал газа и неожиданно вывернул руль так, что машина проехала боком еще метров пять и остановилась за какие-то мгновения. Надо сказать, мое сердце остановилось вместе с машиной. В первый раз. На протяжении всего трипа после этого я не раз испытывал похожее чувство, сожалея о наших не прожитых жизнях и не завершенных делах, но Макс всегда успевал швырнуть тачку в безопасное место.
Когда мы подъехали к Вилково - поселку на границе с Румынией - время близилось к закату, а нам еще нужно было успеть на экскурсию и вернуться обратно к нашему палаточному лагерю на Затоке - узкой полоске суши, соединяющей Южную Бессарабию и остальную Украину. Так что из машины мы сразу пересели в катер в улыбчивому капитану Игорю, который погнал нас сперва по каналам и здороваясь со встречными лодочниками. Некоторые из них везли рассаду, некоторые ничего не везли - все выглядели устало.
- С огорода возвращаются, тут у всех огороды на островах.
Да, на Венецию это мало похоже, система каналов делит не городские кварталы, но поля картохи, грушевые сады и луковые грядки.
А потом мы увидели бакланов. Бакланы - удивительные птицы, они могут нырять за рыбой в воды Дуная и возвращаться с добычей. Хотя после этого им подолгу приходиться сидеть на ветке или на камне, расправив черные крылья и отстраненно глядя в сторону - сушиться. В их глазах - скука, они похожи на конфуцианца, ждущего на берегу тело своего врага, нет в них торопливости, а только сознание собственного достоинства и черные оперенные крылья.
В тот момент зародилось новое братство - Братство Дунайских Бакланов, куда вошли мы четверо, уравняв себя в правах с этими гордыми птицами.
На приличной скорости, под диско восьмидесятых мчали мы к месту, где Дунай разливается на несколько рукавов и заканчивает свой долгий путь, отдавая весь свой напор Черному морю. Наш капитан Игорь самозабвенно фотографирует нас на наши планшеты, делая по двадцать фото каждым просто чтобы подольше подержать их в руках, и улыбаясь все той же широкой улыбкой.
Но не бакланы и не море запомнились мне больше всего в тот волшебный вечер. На обратном пути Игорь вдруг предложил: хочешь посидеть на носу? Я хотел. Я сел на прохладный уже металл, оставив позади и ребят, и Игоря и лобовое стекло. Передо мной было только идеальное зеркало Дунайских вод. Катер набрал скорость, нос задрался, мне в лицо хлестал речной бриз, стало прохладно. Но ни за что на свете я бы не попросил Игоря в тот момент заглушить мотор. Прямо передо мной закатное солнце отдавало великой реке свой свет, по бокам от меня неслись острова густой зелени, и было четкое ощущение, что я лечу, что нет больше подо мной катера, что крылья мои черны, а взгляд горд. Тогда я почувствовал себя настоящим бакланом, на всей скорости прорезающим пространство над водой.
Я был счастлив.
Накануне мы в первый раз увидели лиманы и море. На закате. Потом я напился первым купленным вином с местных виноградников, и сознание мое потонуло, как солнце в водах лимана. Так что вставать в то утро было нелегко, выехали мы поздно и посреди пiдсолнухов Бессарабии оказались уже за полдень.
Макс лавировал между выбоинами, трещинами и откровенными ямами со средней скоростью километров тридцать, наш Поло поглощал черным металлом горячее южное солнце, и навстречу нам почему-то не попадалось ни одной машины. Когда по встававшим время о времени стенам пыли по обе стороны от нас мы наконец догадались, что здесь принято ездить не по асфальту, Макс устроил нам ралли. Он поддал газа и неожиданно вывернул руль так, что машина проехала боком еще метров пять и остановилась за какие-то мгновения. Надо сказать, мое сердце остановилось вместе с машиной. В первый раз. На протяжении всего трипа после этого я не раз испытывал похожее чувство, сожалея о наших не прожитых жизнях и не завершенных делах, но Макс всегда успевал швырнуть тачку в безопасное место.
Когда мы подъехали к Вилково - поселку на границе с Румынией - время близилось к закату, а нам еще нужно было успеть на экскурсию и вернуться обратно к нашему палаточному лагерю на Затоке - узкой полоске суши, соединяющей Южную Бессарабию и остальную Украину. Так что из машины мы сразу пересели в катер в улыбчивому капитану Игорю, который погнал нас сперва по каналам и здороваясь со встречными лодочниками. Некоторые из них везли рассаду, некоторые ничего не везли - все выглядели устало.
- С огорода возвращаются, тут у всех огороды на островах.
Да, на Венецию это мало похоже, система каналов делит не городские кварталы, но поля картохи, грушевые сады и луковые грядки.
А потом мы увидели бакланов. Бакланы - удивительные птицы, они могут нырять за рыбой в воды Дуная и возвращаться с добычей. Хотя после этого им подолгу приходиться сидеть на ветке или на камне, расправив черные крылья и отстраненно глядя в сторону - сушиться. В их глазах - скука, они похожи на конфуцианца, ждущего на берегу тело своего врага, нет в них торопливости, а только сознание собственного достоинства и черные оперенные крылья.
В тот момент зародилось новое братство - Братство Дунайских Бакланов, куда вошли мы четверо, уравняв себя в правах с этими гордыми птицами.
На приличной скорости, под диско восьмидесятых мчали мы к месту, где Дунай разливается на несколько рукавов и заканчивает свой долгий путь, отдавая весь свой напор Черному морю. Наш капитан Игорь самозабвенно фотографирует нас на наши планшеты, делая по двадцать фото каждым просто чтобы подольше подержать их в руках, и улыбаясь все той же широкой улыбкой.
Но не бакланы и не море запомнились мне больше всего в тот волшебный вечер. На обратном пути Игорь вдруг предложил: хочешь посидеть на носу? Я хотел. Я сел на прохладный уже металл, оставив позади и ребят, и Игоря и лобовое стекло. Передо мной было только идеальное зеркало Дунайских вод. Катер набрал скорость, нос задрался, мне в лицо хлестал речной бриз, стало прохладно. Но ни за что на свете я бы не попросил Игоря в тот момент заглушить мотор. Прямо передо мной закатное солнце отдавало великой реке свой свет, по бокам от меня неслись острова густой зелени, и было четкое ощущение, что я лечу, что нет больше подо мной катера, что крылья мои черны, а взгляд горд. Тогда я почувствовал себя настоящим бакланом, на всей скорости прорезающим пространство над водой.
Я был счастлив.