Не осуждай
Небольшая горница по стенам сплошь уставлена образами. Свет едва проникает через узкие оконца; в углу, перед большой Владимирскою иконой Богоматери, стоит аналой с раскрытым Евангелием; восковая свеча, мерцая, горит перед образом. Это молельня великой княгини Евдокии.
На коленях стоит перед иконой княгиня, она молится. Горячую молитву шепчут ее уста. Княгиня еще не стара, она сохранила следы недавней красоты. На ней пышный сарафан, шитый камнями самоцветными, высокая кика, украшенная жемчугами.
Глубоко погрузилась княгиня в молитву. Молится она за усопшего мужа, князя Дмитрия Донского, молится за сына, великого князя Московского, за Святую Русь, чтобы помиловал ее Господь от грозных нашествий татар, молится за детей своих, за всех бедных, увечных, больных и пленных.
Вся охваченная жаркой молитвой не замечает княгиня, что скрипнула дверь молельни и на пороге показался сын княгини,- князь Георгий, с другом своим Петром.
Заглянув в горницу и увидя мать молящеюся, князь Георгий тихо притворил дверь.
Долго, долго молится княгиня, поклон за поклоном кладет она. Но вот она встает, крестясь, прикладывается к иконе и направляется к двери.
Вдруг до слуха ее долетают слова сына:
- Грустно и тяжело это видеть.
- Прости, князь Георгий,- отвечает другой голос,- но и я думаю, что мать твоя поступает, как фарисей, о котором читается в Евангелии. Все напоказ: и молится, и милостыню творит, а сама в золоте да камнях драгоценных ходит, и пьет, и ест сладко...
- А нас смирению христианскому учит,- снова послышался печальный голос князя Георгия,- и не хочешь осуждать, а осудишь...
Смертельная бледность покрыла щеки княгини Евдокии...
- Да будет воля Твоя,- едва слышно прошептала она. Тихо отворила княгиня дверь и позвала сына.- Войди,- сказала она,- и ты, Петр,- добавила она, обращаясь к другому юноше.- Невольно услышала я жестокие слова ваши. Не хотела я говорить до конца дней моих о подвиге, который несу со смерти мужа, но, видно, что Господу угодно, чтобы узнали вы о нем. Не хочу смущать душу сына тяжелой мыслью о притворстве моем. Смотрите же и судите!
И княгиня трепетной рукой расстегнула ворот.
В ужасе и смущении отступили юноши назад: тело княгини было совсем иссохшее и почерневшее, кости выступили, едва прикрытые кожей, и тяжелые железные вериги глубоко впились в тело.
В благоговении бросился князь Георгий к ногам матери и, обливаясь слезами, припал к краю одежды ее.