(no subject)
Простую истину про то, что завтра что-то сделать может быть уже поздно, я поняла довольно рано, поэтому когда я думаю об ушедших близких людях, мне не стыдно, что я чего-то не сделала. Я всегда делала довольно много. Но дьявол же в мелочах... я сказала ей в субботу, что мы позвоним в понедельник. Но какие-то хлопоты отвлекли, и я решила, что вторник тоже ничего. Во вторник мы поздно добрались до места, и я опять подумала, что ничего страшного. А оказалось, что другой возможности больше не было. Последняя.
Мне не нравилось слово "свекровь" - есть в нём что-то неприятное, недаром что хорошей поговорки на Руси так и не сложили - "свекор - гроза, а свекровь выест глаза". Моя была не такая. Но до слова "мама" я дорасти тоже никак не могла, поэтому обращалась по имени-отчеству. Жила она, как и полагалось доброй свекрови, далеко, поэтому, думала я, и отношения у нас идеальные. Ей можно было рассказывать правду, делиться планами, мыслями и идеями. Она молча кивала и никогда не осуждала. "Вот это человек! - думала я, - вот это уровень понимания другого поколения!" На самом деле (это я поняла много лет спустя) не поддерживала, часто не принимала, но просто не считала правильным вмешиваться. У всех свой путь. Наш она могла не одобрять, но терпела.
Ласковой она не была - скорее, холодной, спокойной, с годами и болезнью появилась резкость. Внимание она проявляла по-другому - я хожу по дому и вдруг замечаю, сколько же её заботы вокруг: от мебели и кухонных полотенец до моих духов и одежды. Санитайзер в машине. Сережки в ушах. Баночка домашнего варенья на полке.
Они интересовалась нашей жизнью больше всех. Никогда новостей не требовала, не просила, ждала терпеливо, пока мы найдём время. Слушала внимательно, анализировала, запоминала. Первой поздравляла меня с праздниками, но не звонила (не беспокоить!) - писала.
Болезнь была тяжёлой и долгой. Мы гордились, что она не сдаётся - боролась без эмоций, не требуя сочувствия, внимания или поддержки, проявляя невиданную стойкость и силу. Наши новости были радостными или не очень; она на вопросы скупо отвечала "нормально". Болезнь трусливо поджимала хвост и уходила, чтобы вернуться. Это был бесконечный бой равных противников. Почему он внезапно закончился?
Мама, прощайте.
Мне не нравилось слово "свекровь" - есть в нём что-то неприятное, недаром что хорошей поговорки на Руси так и не сложили - "свекор - гроза, а свекровь выест глаза". Моя была не такая. Но до слова "мама" я дорасти тоже никак не могла, поэтому обращалась по имени-отчеству. Жила она, как и полагалось доброй свекрови, далеко, поэтому, думала я, и отношения у нас идеальные. Ей можно было рассказывать правду, делиться планами, мыслями и идеями. Она молча кивала и никогда не осуждала. "Вот это человек! - думала я, - вот это уровень понимания другого поколения!" На самом деле (это я поняла много лет спустя) не поддерживала, часто не принимала, но просто не считала правильным вмешиваться. У всех свой путь. Наш она могла не одобрять, но терпела.
Ласковой она не была - скорее, холодной, спокойной, с годами и болезнью появилась резкость. Внимание она проявляла по-другому - я хожу по дому и вдруг замечаю, сколько же её заботы вокруг: от мебели и кухонных полотенец до моих духов и одежды. Санитайзер в машине. Сережки в ушах. Баночка домашнего варенья на полке.
Они интересовалась нашей жизнью больше всех. Никогда новостей не требовала, не просила, ждала терпеливо, пока мы найдём время. Слушала внимательно, анализировала, запоминала. Первой поздравляла меня с праздниками, но не звонила (не беспокоить!) - писала.
Болезнь была тяжёлой и долгой. Мы гордились, что она не сдаётся - боролась без эмоций, не требуя сочувствия, внимания или поддержки, проявляя невиданную стойкость и силу. Наши новости были радостными или не очень; она на вопросы скупо отвечала "нормально". Болезнь трусливо поджимала хвост и уходила, чтобы вернуться. Это был бесконечный бой равных противников. Почему он внезапно закончился?
Мама, прощайте.