(no subject)
Вот тут http://ezdivala.livejournal.com/122401.html ezdivala выступает с небанальным утверждением о том, что красота спасёт мир. Хочу её поддержать.
Ходила на днях смотреть драму "Маскарад" в свой любимый театр Вахтангова. Вот чем мне нравится Туминас, так это стремлением снизить пафос. Помню, в юности я брала уроки литературы у великолепного преподавателя. Мне очень нравились красивые фразы, и я любила написать что-то эдакое "Натура сильная и цельная, Катерина всегда следовала велению сердца, даже если оно могло привести её на край волжского обрыва...". (Я и сейчас люблю, горбатого могила исправит). Мой учитель, потерев переносицу, сказал: "О друг мой Аркадий Николаевич! об одном прошу тебя: не говори красиво». В дальнейшем при проверке моих сочинений он красной ручкой на полях рисовал "Кр-р-р-р", что означала "офигеть как красиво, убрать немедленно". Вот у Туминаса то же самое. Невозможно же без смеха или зевоты слушать напыщенный и скучноватый, если честно, слог молодого, даже юного Лермонтова. И спектакль изобилует - нет, не гэгами, хотя зал странновато подхихикивает порой, а парадоксами, выраженными исключительно театральным языком - жестами, мимикой, костюмами, нелепыми движениями и действиями и так далее. Всё это убирает из звучащего текста ванильную эссенцию, и вдруг он становится по-шекспировски трагичным - пресыщенный жизнью человек из ревности убивает свою жену, а затем сходит с ума. Но это только на первый взгляд. Там столько планов, столько смыслов, что скучать вообще некогда.
Но я вообще не об этом, а о том, что спектакль нереально красив. Возможно, это самое красивое, что я видела в этом театральном сезоне. И уж точно самое снежное, более снежное, чем шоу Славы Полунина. Все два с половиной часа на фоне пронзительно-чёрного задника и чёрной же сцены идет снег - густой и лёгкий. Он покрывает волосы героев и зрителей первого ряда, из него за одно действие успевают вырасти на сцене сугробы.
Это могло бы показаться странным - где же бал? Игорный дом? Сцена в доме Арбениных? (Для тех, кто дочитал - Нину Арбенину на самом деле звали Настасья Павловна, кто бы мог подумать). Будет только зимний Петербург, лаконичный, из двух цветов - черного и белого, абстрактная Нева (её не видно; однажды из неё вылезет мокрый аквалангист, да, удивлённый, нырнёт обратно, ещё в ней топят безнадёжно проигравшегося человека), мраморная статуя Летнего сада и потом на этом же постаменте горестно застывшая невинно убиенная Нина. И вот тут я вспомнила, как ходила на встречу с Норштейном, и он рассказывал, как года три искал для своего анимационного фильма "Шинель" образ чистого и совершенного отчаяния и никак не мог найти. Всё казалось ему недостаточно убедительным. А однажды был обычный серый питерский вечер, он пошёл бродить в дурном настроеньи, конечно, декабрьский вечер не сер, а чёрн, и вдруг видит, как медленно падают крупные снежинки в чёрную недвижную гладь Мойки, и подумал: "Вот оно!"
Интересен персонаж, которого у Лермонтова нет - "человек зимы". В начале спектакля он слепит небольшой снежок, потом будет катать его, катать, и в конце этот огромный снежный шар, в котором слились все человеческие страсти, закатает безумного Арбенина.
Но я не об этом, конечно, как вы поняли, а о том, что когда падает снег, много снега, и под знаменитую пронзительную музыку Хачатуряна (написанную в 1941 для премьеры "Маскарада", выпавшей на 21 июня) хрупкая Нина в белых шелках танцует вальс с Арбениным, я как никогда ощущала красоту мира, и это были единственные минуты за последние десять дней, когда не было места плохим мыслям.
Ходила на днях смотреть драму "Маскарад" в свой любимый театр Вахтангова. Вот чем мне нравится Туминас, так это стремлением снизить пафос. Помню, в юности я брала уроки литературы у великолепного преподавателя. Мне очень нравились красивые фразы, и я любила написать что-то эдакое "Натура сильная и цельная, Катерина всегда следовала велению сердца, даже если оно могло привести её на край волжского обрыва...". (Я и сейчас люблю, горбатого могила исправит). Мой учитель, потерев переносицу, сказал: "О друг мой Аркадий Николаевич! об одном прошу тебя: не говори красиво». В дальнейшем при проверке моих сочинений он красной ручкой на полях рисовал "Кр-р-р-р", что означала "офигеть как красиво, убрать немедленно". Вот у Туминаса то же самое. Невозможно же без смеха или зевоты слушать напыщенный и скучноватый, если честно, слог молодого, даже юного Лермонтова. И спектакль изобилует - нет, не гэгами, хотя зал странновато подхихикивает порой, а парадоксами, выраженными исключительно театральным языком - жестами, мимикой, костюмами, нелепыми движениями и действиями и так далее. Всё это убирает из звучащего текста ванильную эссенцию, и вдруг он становится по-шекспировски трагичным - пресыщенный жизнью человек из ревности убивает свою жену, а затем сходит с ума. Но это только на первый взгляд. Там столько планов, столько смыслов, что скучать вообще некогда.
Но я вообще не об этом, а о том, что спектакль нереально красив. Возможно, это самое красивое, что я видела в этом театральном сезоне. И уж точно самое снежное, более снежное, чем шоу Славы Полунина. Все два с половиной часа на фоне пронзительно-чёрного задника и чёрной же сцены идет снег - густой и лёгкий. Он покрывает волосы героев и зрителей первого ряда, из него за одно действие успевают вырасти на сцене сугробы.
Это могло бы показаться странным - где же бал? Игорный дом? Сцена в доме Арбениных? (Для тех, кто дочитал - Нину Арбенину на самом деле звали Настасья Павловна, кто бы мог подумать). Будет только зимний Петербург, лаконичный, из двух цветов - черного и белого, абстрактная Нева (её не видно; однажды из неё вылезет мокрый аквалангист, да, удивлённый, нырнёт обратно, ещё в ней топят безнадёжно проигравшегося человека), мраморная статуя Летнего сада и потом на этом же постаменте горестно застывшая невинно убиенная Нина. И вот тут я вспомнила, как ходила на встречу с Норштейном, и он рассказывал, как года три искал для своего анимационного фильма "Шинель" образ чистого и совершенного отчаяния и никак не мог найти. Всё казалось ему недостаточно убедительным. А однажды был обычный серый питерский вечер, он пошёл бродить в дурном настроеньи, конечно, декабрьский вечер не сер, а чёрн, и вдруг видит, как медленно падают крупные снежинки в чёрную недвижную гладь Мойки, и подумал: "Вот оно!"
Интересен персонаж, которого у Лермонтова нет - "человек зимы". В начале спектакля он слепит небольшой снежок, потом будет катать его, катать, и в конце этот огромный снежный шар, в котором слились все человеческие страсти, закатает безумного Арбенина.
Но я не об этом, конечно, как вы поняли, а о том, что когда падает снег, много снега, и под знаменитую пронзительную музыку Хачатуряна (написанную в 1941 для премьеры "Маскарада", выпавшей на 21 июня) хрупкая Нина в белых шелках танцует вальс с Арбениным, я как никогда ощущала красоту мира, и это были единственные минуты за последние десять дней, когда не было места плохим мыслям.