Так, я забыл: я самый несчастный больной в мире!
Порог весны и зимы - всегда время болезней. А дети - это дети. Сами знаете, у кого есть. И, видит бог, в тысячу раз легче болеть самому, чем наблюдать это всё у своего дитяти. И ведь болеют-то все по-разному!
Вот, скажем, Команданте. Где-то за неделю до серьёзных событий я слышу мрачное:
- Начина-ается...
- Так, может, дома посидишь? - радостно подпрыгиваю я. По инерции. Ага. Щас...
- Ни фига! У меня треня (репа, концерт, студия, с недавних пор - спектакль)! Меня люди ждут! На мне там всё завязано!
- Незаменимых нет! - слабо трепыхается мама.
- У вас нет, а у нас - есть! Всё, я пошёл!
Дверь хлопнула, больной деть ушёл без шапки в ночь морозную. Через неделю - всё по полной программе: горло, нос, кашель. Думаете, ложится в постель? Хех...
- Сделай мне термос с чаем! У меня сегодня треня (репа, концерт, студия, последний прогон, далее по списку).
Ушёл. Утром, радостно, сиплым голосом:
- Всё! Отыграл концерт (спектакль, соревнования, показ)! Щас в поликлинику пойду! Давай полис!
После чего неделю, кося от школы, благодушно пьёт чай вёдрами, глотает лекарства, играет на гитаре, читает, готовится к ОГЭ.
Принцесса - не болеет вообще (тьфу-тьфу-тьфу). Такой организм. Зимой - в тонкой куртке, тонкой шапке, кроссовках носится по морозу - на коняшник и обратно, на капойэру - и обратно, в фотостудию - и обратно. Раз в квартал:
- Мам, я устала как собака! Все болеют, я одна как дура! Пиши записку!
Действительно - где справедливость? Пишу в школу записку: прийти не может по причине плохого самочувствия. С утра Принцесса в самом радужном самочувствии валяется поперёк тахты, тупит в телефон, читает, мечтает. Вечером:
- Я на коняшник! Гвидон освободился! - и дитятю сдуло.
Бандит... О-о-о, Бандит... Этот болеет основательно, причём один из всех - совершенно сознательно. Если он считает, что слишком долго что-то последнее время ходит в школу - всё. Бандит живенько организует сам себе красное горло, сопли до колен, температуру. Или. в крайнем случае - небольшие рвотики. С утра, забаррикадировавшись в туалете:
- Мама! У меня живот болит!
- Где у тебя болит? В каком месте у тебя болит?! Симулянт! Жрать надо меньше чего ни попадя! Вон из туалета!
- Зачем?
- Марш, я сказала!
- Куда?
- В школу, изверг!
- У меня живот болит!
Мама неизменно проигрывает: а вдруг и правда болит? Изверг, симулянт и безответственное существо укладывается в постель с видом Карлсона. Покуда все не уйдут в школу, соблюдается ещё некоторое приличие и звучат слабые стоны в стиле : "О-о-о, я са-а-амый несча-астный больной в ми-и-ире..." Но, наконец, дверь за всеми захлопывается. Бандит - свободен! Живот чудесным образом проходит, деть счастлив. Тупит в телефон, смотрит сериал про кухню. Мама понимает, что её в очередной раз нагло кинули, но... а вдруг и вправду живот болел?
Ангел... Ну, этой что есть болезнь, что - нет. Чтобы эта батарейка "Энерджайзер" перестала носиться по стенам и потолку, нужна, как минимум, температура сорок. Какой, слава богу, ещё ни разу не было. Но выгоду от болезни она уже поняла. И поэтому каждые пятнадцать минут:
- Мама, я болЮ! Мне надо ликайства и читЯть!
Мама покорно даёт сладкую микстурку и "читяет" до посинения языка.
Ну, и Статуя Командора... который болезнь, как способ остаться дома и не работать, не признаёт в принципе. Сделать с этим каменным иродом ничего нельзя. Один раз за шестнадцать лет (один, Карл!!!) он спросил меня среди ночи:
- Настя, у нас открыто окно? Почему так холодно?
Это не окно было открыто. Это у него поднялась температура 39 и 8. Да, в то утро я растаращилась в дверях морской звездой и, глуша протесты в стиле "Все болезни для белых людей!", вопила, что только через мой труп он поедет на работу! Да, я стояла, держа руку с ключами от машины над открытым унитазом - и, ей-богу, разжала бы пальцы! Да, через час я схватила железный литой молоток для отбивания мяса и заголосила, что вмажу им прямо по домашнему компьютеру, если олух и болван африканский немедленно не закроет рабочую программу и не пойдёт в постель лечиться! Статуя Командора до сих пор вспоминает этот день как некую семейную дату. И говорит, что если бы он знал, что я такой диктатор, он бы и не женился. Хорошо, что Пиночет во мне просыпается редко. Нет, правда, ну а чего он... Для белых людей ему болезни... Расист!
Ну, а ваша покорная слуга болеет, как все многодетные мамы - на ногах. И никто про это не знает. И помешать не может. Потому что не разбивать же молотком всех детей, чтобы мама могла, наконец, спокойно полежать.
Здоровья вам, мои дорогие френды! Не болейте, скоро лето!
Вот, скажем, Команданте. Где-то за неделю до серьёзных событий я слышу мрачное:
- Начина-ается...
- Так, может, дома посидишь? - радостно подпрыгиваю я. По инерции. Ага. Щас...
- Ни фига! У меня треня (репа, концерт, студия, с недавних пор - спектакль)! Меня люди ждут! На мне там всё завязано!
- Незаменимых нет! - слабо трепыхается мама.
- У вас нет, а у нас - есть! Всё, я пошёл!
Дверь хлопнула, больной деть ушёл без шапки в ночь морозную. Через неделю - всё по полной программе: горло, нос, кашель. Думаете, ложится в постель? Хех...
- Сделай мне термос с чаем! У меня сегодня треня (репа, концерт, студия, последний прогон, далее по списку).
Ушёл. Утром, радостно, сиплым голосом:
- Всё! Отыграл концерт (спектакль, соревнования, показ)! Щас в поликлинику пойду! Давай полис!
После чего неделю, кося от школы, благодушно пьёт чай вёдрами, глотает лекарства, играет на гитаре, читает, готовится к ОГЭ.
Принцесса - не болеет вообще (тьфу-тьфу-тьфу). Такой организм. Зимой - в тонкой куртке, тонкой шапке, кроссовках носится по морозу - на коняшник и обратно, на капойэру - и обратно, в фотостудию - и обратно. Раз в квартал:
- Мам, я устала как собака! Все болеют, я одна как дура! Пиши записку!
Действительно - где справедливость? Пишу в школу записку: прийти не может по причине плохого самочувствия. С утра Принцесса в самом радужном самочувствии валяется поперёк тахты, тупит в телефон, читает, мечтает. Вечером:
- Я на коняшник! Гвидон освободился! - и дитятю сдуло.
Бандит... О-о-о, Бандит... Этот болеет основательно, причём один из всех - совершенно сознательно. Если он считает, что слишком долго что-то последнее время ходит в школу - всё. Бандит живенько организует сам себе красное горло, сопли до колен, температуру. Или. в крайнем случае - небольшие рвотики. С утра, забаррикадировавшись в туалете:
- Мама! У меня живот болит!
- Где у тебя болит? В каком месте у тебя болит?! Симулянт! Жрать надо меньше чего ни попадя! Вон из туалета!
- Зачем?
- Марш, я сказала!
- Куда?
- В школу, изверг!
- У меня живот болит!
Мама неизменно проигрывает: а вдруг и правда болит? Изверг, симулянт и безответственное существо укладывается в постель с видом Карлсона. Покуда все не уйдут в школу, соблюдается ещё некоторое приличие и звучат слабые стоны в стиле : "О-о-о, я са-а-амый несча-астный больной в ми-и-ире..." Но, наконец, дверь за всеми захлопывается. Бандит - свободен! Живот чудесным образом проходит, деть счастлив. Тупит в телефон, смотрит сериал про кухню. Мама понимает, что её в очередной раз нагло кинули, но... а вдруг и вправду живот болел?
Ангел... Ну, этой что есть болезнь, что - нет. Чтобы эта батарейка "Энерджайзер" перестала носиться по стенам и потолку, нужна, как минимум, температура сорок. Какой, слава богу, ещё ни разу не было. Но выгоду от болезни она уже поняла. И поэтому каждые пятнадцать минут:
- Мама, я болЮ! Мне надо ликайства и читЯть!
Мама покорно даёт сладкую микстурку и "читяет" до посинения языка.
Ну, и Статуя Командора... который болезнь, как способ остаться дома и не работать, не признаёт в принципе. Сделать с этим каменным иродом ничего нельзя. Один раз за шестнадцать лет (один, Карл!!!) он спросил меня среди ночи:
- Настя, у нас открыто окно? Почему так холодно?
Это не окно было открыто. Это у него поднялась температура 39 и 8. Да, в то утро я растаращилась в дверях морской звездой и, глуша протесты в стиле "Все болезни для белых людей!", вопила, что только через мой труп он поедет на работу! Да, я стояла, держа руку с ключами от машины над открытым унитазом - и, ей-богу, разжала бы пальцы! Да, через час я схватила железный литой молоток для отбивания мяса и заголосила, что вмажу им прямо по домашнему компьютеру, если олух и болван африканский немедленно не закроет рабочую программу и не пойдёт в постель лечиться! Статуя Командора до сих пор вспоминает этот день как некую семейную дату. И говорит, что если бы он знал, что я такой диктатор, он бы и не женился. Хорошо, что Пиночет во мне просыпается редко. Нет, правда, ну а чего он... Для белых людей ему болезни... Расист!
Ну, а ваша покорная слуга болеет, как все многодетные мамы - на ногах. И никто про это не знает. И помешать не может. Потому что не разбивать же молотком всех детей, чтобы мама могла, наконец, спокойно полежать.
Здоровья вам, мои дорогие френды! Не болейте, скоро лето!