ПССное 3
Рождение, жизнь и смерть советского народа
Во второй половине XIX века европейская мода - национализм - докатилась и до Российской империи. Которая до этого жила практически в полной имперско-традиционной невинности. Только после польских восстаний довольно-таки вялый курс на административную интеграцию окраин в состав империи стал всеобщим и форсированным. К нему добавилась языково-культурная унификация в форме русификации. С этим связаны и Валуевский с Эмским указы.
Алексей Миллер - автор монографии «Украинский вопрос» в политике властей и русском общественном мнении (вторая половина XIХ века)» - утверждает, что столкнулись два проекта: украинский и проект «Большой русской нации». Но, кроме подобных боев на литературном фронте, других шагов в рамках русского националистического дискурса лично я не вижу. Возможно, я выдаю желаемое за действительное, ведь империя модернизировалась, но политика властей оставалась подчеркнуто сословной. Вспомним, хотя бы указ Александра III о «кухаркиных детях». И это на фоне бурного развития российской промышленности, благодаря протекционистской политике того же Александра III.
Константин Крылов предложил называть левыми - прогрессистскими - все политические движения, выступающие за изменения существующего порядка, а правыми - консервативными - выступающие за сохранение.
Процесс модернизации толкал империю влево, на национальный путь, но власть этому изо всех сил сопротивлялась. Т.е. русское правительство до начала XX века одной рукой в социальной и политической сферах проводило реакционную политику, находящуюся вообще за пределами национального дискурса. А другой рукой в экономической сфере активно вело модернизационную национальную политику. Первый звоночек, что «так жить нельзя» прозвенел в 1905 году.
Фигурально выражаясь, Россия в начале XX века была «беременна» нацией, как Франция накануне 1789 года. Если бы процесс шел нормально, не по-французски, «родилась» бы вполне пристойная многоэтничная русская нация. То, что это было возможно, доказывает опыт Столыпина - первого русского политика, проводившего подчеркунуто националистическую консервативно-либеральную политику. То, что эта нация могла быть полиэтничной, в составе великоросов, малоросов, белорусов и других православных (а, в перспективе, и не только православных) народов, доказывает опыт Союза Русского Народа - самой массовой русской правой организации. Из, примерно, 300 тысяч его членов 100 тысяч входили в Почаевский отдел (Волынская губерния). А всего в Малороссии, Юго-Западном крае и Новороссии было около 200 тысяч членов СРН.
Но, увы, этот вариант нашей истории не реализовался. Реализовался другой. Но, обратите внимание. В отличие от Французской революции, в которой сошлись роялисты (сторонники сословного общества) и патриоты (сторонники национального общества), у нас не то что реакционеры, но даже консерваторы в качестве организованной силы не фигурировали. Гражданская война была войной «красных» и «белых», «Октября» и «Февраля», социалистического национального дискурса с либерально-социалистическим. «Черные», как отдельная сила, не участвовали.
Понятно, что объективно никакого-такого национального дискурса большевики не знали и знать не хотели. Они были интернационалистами и пламенно стремились к Мировой Революции, которая не произошла, а потому им пришлось обустраиваться в завоеванной стране. Вот в процессе этого обустройства и родилась «новая историческая общность - советский народ».
Ну. Так вышло. В результате Великой Русской Революции 1917-1937 годов вместо русской нации родилась советская. Считать ли сей процесс «абортом», а «совков», соответственно, жертвой аборта, либо «высшим воплощением чаяний русского народа» и «высшей стадией могущества русского народа» - дело вкуса. Отметим только, что СССР не был никакой империей. Это было типичное национальное государство. Его национальный характер был де-юре закреплен Сталинской Конституцией 1936 года, ликвидировавшей «поражение в правах» «по происхождению», а де факто - предоставлением паспортов колхозникам при Хрущеве. Все граждане СССР независимо от этнического происхождения («и ныне дикий тунгус, и друг степей калмык») обладали равными правами и обязанностями. Чтобы быть уж совсем точным, нужно сказать, что СССР был становящимся национальным государством. Процесс советской унификации и распространения национального сознания шел от Москвы до самых до окраин. Но в силу территориальной обширности и полиэтничности страны не мог быть закончен быстро и качественно. Т.е. качество вовлеченности (интегрированности) в советскую нацию у говорящих по-русски жителей крупных промышленных центров и обитателей горных кишлаков да пустынных аулов было разным.
Плюс к этому, у советской нации было два слабых места, которые в конце концов и привели СССР к распаду. Первое - «национальные республики». И дело не только в гигантских средствах, которые были потрачены на развитие национальной инфраструктуры, создание национальных языков, написание национальных литератур и выращивание национальных партийно-хозяйственных кадров. Главное - это «двухэтажное» национальное сознание граждан СССР. Причем, по сравнению с «нормальными» нациями, перевернутое вверх ногами. У «националов» на «первом этаже» находилась их национальная идентификация, а лишь на втором - советская. Т.е. в США это звучит: «Мы - американцы, а уж затем техасцы, калифорнийцы и орегонцы». А в СССР: «Мы - украинцы, азербайджанцы, туркмены, а все вместе - советские люди». Причем, у великороссов «первый этаж» вообще отсутствовал. Если у иных был свой национальный дом, то у великороссов, действительно «мой адрес не дом и не улица…». Т.е. великороссы были в первую очередь советские люди. И все. Ну не равнять же эРэСэФэСэРию с полноценной национальной республикой! Оцените разницу.
И второе слабое место. Низведение слова «русский» до названия всего лишь одного, пусть и самого большого, из восточнословянских народов (в терминологии XIX века - «племен»). Последствия грандиозны. Во-первых, понятие «национальная культура», низводится до понятия этническая. Точнее, одна из этнических. А, значит, перестает играть интегративную роль. Уже нет единой советской (в смысле русской) культуры, по типу американской, французской, британской. Есть совокупность «культур народов СССР». Во-вторых, русский язык - всего лишь «первый среди равных». И если Вальтер Скотт - это великий английский (британский) писатель шотландского происхождения. То Тарас Григорьевич Шевченко уже великий украинский поэт. Хотя он был подданным Российской империи и три четверти своих произведений (в основном, прозу) писал по-русски. Да и Украины (в отличие от Шотландии), ни как политической, ни как географической реальности при нем еще не существовало.
В совокупности эти два фактора давали разную скорость интеграции представителей разных этносов в советскую нацию. Наиболее интегрированными (скорее всего, на 100%) были великороссы. Во втором эшелоне шли жители «православных» автономий Поволжья, белорусы и украинцы. Причем, интегрированность последних продвигалась с востока на запад и от города к селу. От почти стопроцентной в наиболее промышленно развитых областях Востока и Юга УССР до относительно слабой в сельских районах Галичины. В третьем эшелоне шли представители прочих автономий Российской Федерации. И лишь в последнем - прибалты, кавказцы и среднеазиаты. Причем, планка жизненного уровня опускалась в обратной порядке. От наивысшей точки в прибалтийских и закавказских республиках до низшей в великорусском «Нечерноземье».
Даже учитывая всего лишь эти два фактора, не трудно понять, почему детонация распада СССР началась в Прибалтике и Закавказье. Высокий (по-советским меркам, конечно) жизненный уровень на фоне общесоветской нищеты, плюс развитая национальная инфраструктура при низкой интегрированости, дают взрывоопасную смесь.
Вот только, в пылу борьбы за независимость, республиканские элиты не учли, что не смотря на свою «двухэтажность», СССР таки был единым национальным государством. И республиканские «нации» не были самодостаточными организмами, вроде стран, входящих в Европейский Союз. Хотя внешне и напоминали таковые. Республиканские нации могли полноценно функционировать лишь в рамках советской нации. С распадом же СССР и самоупразднением «советского народа», произошел естественный откат. Прыжок «назад» в социальной структуре. Т.е. административные структуры в «новорожденных» государствах сохранились, а вот «социальная ткань» общества большинства республик деградировала. Произошел переход с национального на имперский, а то и родо-племенной уровень.
На национальном уровне остались, насколько можно судить, лишь законсервировавшая «все советское хорошее» Белоруссия да практически моноэтническая Армения. Азербайджан под большим вопросом. В империи «де-юре» превратились Эстония и Латвия. Звучит смешно, согласен. Но как еще назвать государства, на территории которых наряду с титульной нацией проживают «туземцы», не имеющие гражданства и не признаваемые частью нации. Империями «де-факто» стали Российская Федерация, Украина, Казахстан, Литва. Т.е. они сохранили «национальный антураж» - юридическое равенство граждан и формальные национальные институты. Но сущность этих институтов вместе с единым национальным сознанием была утрачена. О республиках Средней Азии судить не компетентен, но то, что клановость (трайбализм), там цветет и пахнет, понять можно и по публикациям в прессе. Грузия, Молдавия и Таджикистан после распада СССР оказались «провалившимися государствами», распавшимися на части.
to be continued
Во второй половине XIX века европейская мода - национализм - докатилась и до Российской империи. Которая до этого жила практически в полной имперско-традиционной невинности. Только после польских восстаний довольно-таки вялый курс на административную интеграцию окраин в состав империи стал всеобщим и форсированным. К нему добавилась языково-культурная унификация в форме русификации. С этим связаны и Валуевский с Эмским указы.
Алексей Миллер - автор монографии «Украинский вопрос» в политике властей и русском общественном мнении (вторая половина XIХ века)» - утверждает, что столкнулись два проекта: украинский и проект «Большой русской нации». Но, кроме подобных боев на литературном фронте, других шагов в рамках русского националистического дискурса лично я не вижу. Возможно, я выдаю желаемое за действительное, ведь империя модернизировалась, но политика властей оставалась подчеркнуто сословной. Вспомним, хотя бы указ Александра III о «кухаркиных детях». И это на фоне бурного развития российской промышленности, благодаря протекционистской политике того же Александра III.
Константин Крылов предложил называть левыми - прогрессистскими - все политические движения, выступающие за изменения существующего порядка, а правыми - консервативными - выступающие за сохранение.
Процесс модернизации толкал империю влево, на национальный путь, но власть этому изо всех сил сопротивлялась. Т.е. русское правительство до начала XX века одной рукой в социальной и политической сферах проводило реакционную политику, находящуюся вообще за пределами национального дискурса. А другой рукой в экономической сфере активно вело модернизационную национальную политику. Первый звоночек, что «так жить нельзя» прозвенел в 1905 году.
Фигурально выражаясь, Россия в начале XX века была «беременна» нацией, как Франция накануне 1789 года. Если бы процесс шел нормально, не по-французски, «родилась» бы вполне пристойная многоэтничная русская нация. То, что это было возможно, доказывает опыт Столыпина - первого русского политика, проводившего подчеркунуто националистическую консервативно-либеральную политику. То, что эта нация могла быть полиэтничной, в составе великоросов, малоросов, белорусов и других православных (а, в перспективе, и не только православных) народов, доказывает опыт Союза Русского Народа - самой массовой русской правой организации. Из, примерно, 300 тысяч его членов 100 тысяч входили в Почаевский отдел (Волынская губерния). А всего в Малороссии, Юго-Западном крае и Новороссии было около 200 тысяч членов СРН.
Но, увы, этот вариант нашей истории не реализовался. Реализовался другой. Но, обратите внимание. В отличие от Французской революции, в которой сошлись роялисты (сторонники сословного общества) и патриоты (сторонники национального общества), у нас не то что реакционеры, но даже консерваторы в качестве организованной силы не фигурировали. Гражданская война была войной «красных» и «белых», «Октября» и «Февраля», социалистического национального дискурса с либерально-социалистическим. «Черные», как отдельная сила, не участвовали.
Понятно, что объективно никакого-такого национального дискурса большевики не знали и знать не хотели. Они были интернационалистами и пламенно стремились к Мировой Революции, которая не произошла, а потому им пришлось обустраиваться в завоеванной стране. Вот в процессе этого обустройства и родилась «новая историческая общность - советский народ».
Ну. Так вышло. В результате Великой Русской Революции 1917-1937 годов вместо русской нации родилась советская. Считать ли сей процесс «абортом», а «совков», соответственно, жертвой аборта, либо «высшим воплощением чаяний русского народа» и «высшей стадией могущества русского народа» - дело вкуса. Отметим только, что СССР не был никакой империей. Это было типичное национальное государство. Его национальный характер был де-юре закреплен Сталинской Конституцией 1936 года, ликвидировавшей «поражение в правах» «по происхождению», а де факто - предоставлением паспортов колхозникам при Хрущеве. Все граждане СССР независимо от этнического происхождения («и ныне дикий тунгус, и друг степей калмык») обладали равными правами и обязанностями. Чтобы быть уж совсем точным, нужно сказать, что СССР был становящимся национальным государством. Процесс советской унификации и распространения национального сознания шел от Москвы до самых до окраин. Но в силу территориальной обширности и полиэтничности страны не мог быть закончен быстро и качественно. Т.е. качество вовлеченности (интегрированности) в советскую нацию у говорящих по-русски жителей крупных промышленных центров и обитателей горных кишлаков да пустынных аулов было разным.
Плюс к этому, у советской нации было два слабых места, которые в конце концов и привели СССР к распаду. Первое - «национальные республики». И дело не только в гигантских средствах, которые были потрачены на развитие национальной инфраструктуры, создание национальных языков, написание национальных литератур и выращивание национальных партийно-хозяйственных кадров. Главное - это «двухэтажное» национальное сознание граждан СССР. Причем, по сравнению с «нормальными» нациями, перевернутое вверх ногами. У «националов» на «первом этаже» находилась их национальная идентификация, а лишь на втором - советская. Т.е. в США это звучит: «Мы - американцы, а уж затем техасцы, калифорнийцы и орегонцы». А в СССР: «Мы - украинцы, азербайджанцы, туркмены, а все вместе - советские люди». Причем, у великороссов «первый этаж» вообще отсутствовал. Если у иных был свой национальный дом, то у великороссов, действительно «мой адрес не дом и не улица…». Т.е. великороссы были в первую очередь советские люди. И все. Ну не равнять же эРэСэФэСэРию с полноценной национальной республикой! Оцените разницу.
И второе слабое место. Низведение слова «русский» до названия всего лишь одного, пусть и самого большого, из восточнословянских народов (в терминологии XIX века - «племен»). Последствия грандиозны. Во-первых, понятие «национальная культура», низводится до понятия этническая. Точнее, одна из этнических. А, значит, перестает играть интегративную роль. Уже нет единой советской (в смысле русской) культуры, по типу американской, французской, британской. Есть совокупность «культур народов СССР». Во-вторых, русский язык - всего лишь «первый среди равных». И если Вальтер Скотт - это великий английский (британский) писатель шотландского происхождения. То Тарас Григорьевич Шевченко уже великий украинский поэт. Хотя он был подданным Российской империи и три четверти своих произведений (в основном, прозу) писал по-русски. Да и Украины (в отличие от Шотландии), ни как политической, ни как географической реальности при нем еще не существовало.
В совокупности эти два фактора давали разную скорость интеграции представителей разных этносов в советскую нацию. Наиболее интегрированными (скорее всего, на 100%) были великороссы. Во втором эшелоне шли жители «православных» автономий Поволжья, белорусы и украинцы. Причем, интегрированность последних продвигалась с востока на запад и от города к селу. От почти стопроцентной в наиболее промышленно развитых областях Востока и Юга УССР до относительно слабой в сельских районах Галичины. В третьем эшелоне шли представители прочих автономий Российской Федерации. И лишь в последнем - прибалты, кавказцы и среднеазиаты. Причем, планка жизненного уровня опускалась в обратной порядке. От наивысшей точки в прибалтийских и закавказских республиках до низшей в великорусском «Нечерноземье».
Даже учитывая всего лишь эти два фактора, не трудно понять, почему детонация распада СССР началась в Прибалтике и Закавказье. Высокий (по-советским меркам, конечно) жизненный уровень на фоне общесоветской нищеты, плюс развитая национальная инфраструктура при низкой интегрированости, дают взрывоопасную смесь.
Вот только, в пылу борьбы за независимость, республиканские элиты не учли, что не смотря на свою «двухэтажность», СССР таки был единым национальным государством. И республиканские «нации» не были самодостаточными организмами, вроде стран, входящих в Европейский Союз. Хотя внешне и напоминали таковые. Республиканские нации могли полноценно функционировать лишь в рамках советской нации. С распадом же СССР и самоупразднением «советского народа», произошел естественный откат. Прыжок «назад» в социальной структуре. Т.е. административные структуры в «новорожденных» государствах сохранились, а вот «социальная ткань» общества большинства республик деградировала. Произошел переход с национального на имперский, а то и родо-племенной уровень.
На национальном уровне остались, насколько можно судить, лишь законсервировавшая «все советское хорошее» Белоруссия да практически моноэтническая Армения. Азербайджан под большим вопросом. В империи «де-юре» превратились Эстония и Латвия. Звучит смешно, согласен. Но как еще назвать государства, на территории которых наряду с титульной нацией проживают «туземцы», не имеющие гражданства и не признаваемые частью нации. Империями «де-факто» стали Российская Федерация, Украина, Казахстан, Литва. Т.е. они сохранили «национальный антураж» - юридическое равенство граждан и формальные национальные институты. Но сущность этих институтов вместе с единым национальным сознанием была утрачена. О республиках Средней Азии судить не компетентен, но то, что клановость (трайбализм), там цветет и пахнет, понять можно и по публикациям в прессе. Грузия, Молдавия и Таджикистан после распада СССР оказались «провалившимися государствами», распавшимися на части.
to be continued