И милось к павшим призывал
Честность неделима как мир.
Она одна.
Теряя ее, люди теряют все.
Преступления троцкистов не имеют себе подобных в истории.
Эти люди - кристаллы подлости.
К тому, что они о себе говорят, прибавить о них нечего.
Укоры и все созданные человечеством слова и сравнения здесь не прибавят, а убавят.
Продается родина на две стороны и большими кусками.
По дороге берут комиссионные с фирм на организационные расходы.
Продается заодно помощь нефтью Японии при ее нападении на Америку.
В задаток фашистам вносится кровь железнодорожных крушений.
Продается врагам воздух, которым дышат наши люди в шахтах.
Все продано. Все сравнено изменой.
Что же сейчас волнует этих изменников, кроме страха?
Они считаются между собой, как и на прошлом процессе, чинами.
Они не решили еще, кто из них старше - Пятаков, Радек или Серебряков?
Эти люди хотели отнять от нас больше чем жизнь: они хотели отнять у мира будущее, уже рожденное.
На них самих, на их последнем споре о старшинстве, мы изучаем кристаллографию подлости прошлого.
Виктор Шкловский ʺЭпилогʺ в: ʺЛитературная газетаʺ, № 5 (641), 26 января 1937 года (вторник).
--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Чтобы изменить рабочему классу, надо быть подлецом. Поэтому для всякого изменника существует роковая, необратимая судьба. Перефразируя известную мысль, можно сказать - социализм и злодейство - две вещи несовместимые…
Самым жестоким видом злодейства сейчас является троцкизм.
Этот фильтрующийся вирус фашизма пытался проникнуть до самого сердца советского народа, чтобы одним ударом умертвить его нацело.
Конечно, это не удастся никогда и никому. Фашизм неспособен понять, кого он имеет против себя. Фашизм способен лишь производить все более зловещих, все более «усовершенствованных» уродов, т.е. таких людей, которые еще никогда не существовали на земле и которые существовать не могут.
Разве в «душе» Радека, Пятакова или прочих преступников есть какое-либо органическое, теплотворное начало, - разве они могут называться людьми хотя бы в элементарном смысле?
Нет, это уже нечто неорганическое, хотя и смертельно-ядовитое, как трупный яд из чудовища. Как они выносят самих себя? Один, правда, не вынес - Томский. Уничтожение этих особых злодеев является естественным жизненным делом.
Жизнь рабочего человека в Советском Союзе священна, и кто ее умерщвляет, тому больше не придется дышать.
Нигде нет большего ощущения связи и родства людей между собою как у нас. Больше того, у нас, у нескольких советских поколений, есть общий отец - в глубоком, в проникновенном и принципиальном смысле. Мы идем вслед за ним.
С ним мы выросли и стали тем, чем мы есть, и будем теми, кем мы хотим быть, - творческим, воодушевленным, счастливым народом. Это чувство принадлежит к основным чувствам нашей жизни. Оно исчезнет лишь с нашим сердцем.
Неужели же можно было рассчитывать, что удастся погубить это великое новое родство людей, которое называется Советским Союзом? Очевидно, рассчитывали, что - удастся. Только размышляла не голова человека, а отросток фильтрующегося вируса.
Могли ли мы, литераторы, в наших книгах предугадать появление или просто разглядеть столь ʺзапакованныхʺ злодеев, как троцкисты?
Да, могли, потому что уже довольно давно И.В. Сталин определил их, как передовой отряд контрреволюционной буржуазии. А передовой отряд контрреволюции пойдет, и пошел, на любое преступление против рабочего класса. Потому он и передовой отряд.
И чем преступление будет более беспримерным, тем для контрреволюции лучше. В частности, советская литература не выполнила своего долга в этом отношении. «Душа Радека» - в сводном, «типическом», так сказать, виде - поддается изображению. Ведь нет уверенности, что мы никогда в будущем не встретимся с еще более уродливыми фашистскими чудовищами, хотя и трудно представить более безобразные существа, чем эти подсудимые.
Но враг не сдастся, он будет заострять свое оружие против нас. Поэтому надо попытаться осветить точным светом искусства самую «середину тьмы», - тогда мы будем иметь еще один способ предвидения наиболее опасных врагов, а оружие для встречи их у нас имеется.
Для этой работы необходимо обладать очень сильным собственным светом в своем источнике, чтобы проникнуть до самого «адова дна» фашистской души, где «таятся во мгле» ее будущие дела и намерения.
Короче говоря, нам нужна большая антифашистская литература, как оборонное вооружение.
Это - одно из важных решений, которое следует принять теперь же с тем, чтобы практически и быстро его осуществить.
Андрей Платонов ʺПреодоление злодействаʺ в: ʺЛитературная газетаʺ, № 5 (641), 26 января 1937 года (вторник).
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Однако, как затейливо - ʺфильтрующийся вирусʺ.
И оппозиция ʺорганический - неорганическийʺ интересная
Невольная ассоциация - «середина тьмы» - «сердце тьмы», хотя, возможно, с повестью Джозефа Конрада Платонов был знаком.
И фашистскую душу, «душу Радека» Платонов не описал
Я выбрал эти публикации среди многих только из-за их небольшого размера. Остальные статьи с возмущением и обличением (Толстого, Вишневского, Олеши и прочих) уж больно большие.
А вокруг множество публикаций, посвященных столетию гибели Пушкина - в этом и соседних номерах.
Она одна.
Теряя ее, люди теряют все.
Преступления троцкистов не имеют себе подобных в истории.
Эти люди - кристаллы подлости.
К тому, что они о себе говорят, прибавить о них нечего.
Укоры и все созданные человечеством слова и сравнения здесь не прибавят, а убавят.
Продается родина на две стороны и большими кусками.
По дороге берут комиссионные с фирм на организационные расходы.
Продается заодно помощь нефтью Японии при ее нападении на Америку.
В задаток фашистам вносится кровь железнодорожных крушений.
Продается врагам воздух, которым дышат наши люди в шахтах.
Все продано. Все сравнено изменой.
Что же сейчас волнует этих изменников, кроме страха?
Они считаются между собой, как и на прошлом процессе, чинами.
Они не решили еще, кто из них старше - Пятаков, Радек или Серебряков?
Эти люди хотели отнять от нас больше чем жизнь: они хотели отнять у мира будущее, уже рожденное.
На них самих, на их последнем споре о старшинстве, мы изучаем кристаллографию подлости прошлого.
Виктор Шкловский ʺЭпилогʺ в: ʺЛитературная газетаʺ, № 5 (641), 26 января 1937 года (вторник).
--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Чтобы изменить рабочему классу, надо быть подлецом. Поэтому для всякого изменника существует роковая, необратимая судьба. Перефразируя известную мысль, можно сказать - социализм и злодейство - две вещи несовместимые…
Самым жестоким видом злодейства сейчас является троцкизм.
Этот фильтрующийся вирус фашизма пытался проникнуть до самого сердца советского народа, чтобы одним ударом умертвить его нацело.
Конечно, это не удастся никогда и никому. Фашизм неспособен понять, кого он имеет против себя. Фашизм способен лишь производить все более зловещих, все более «усовершенствованных» уродов, т.е. таких людей, которые еще никогда не существовали на земле и которые существовать не могут.
Разве в «душе» Радека, Пятакова или прочих преступников есть какое-либо органическое, теплотворное начало, - разве они могут называться людьми хотя бы в элементарном смысле?
Нет, это уже нечто неорганическое, хотя и смертельно-ядовитое, как трупный яд из чудовища. Как они выносят самих себя? Один, правда, не вынес - Томский. Уничтожение этих особых злодеев является естественным жизненным делом.
Жизнь рабочего человека в Советском Союзе священна, и кто ее умерщвляет, тому больше не придется дышать.
Нигде нет большего ощущения связи и родства людей между собою как у нас. Больше того, у нас, у нескольких советских поколений, есть общий отец - в глубоком, в проникновенном и принципиальном смысле. Мы идем вслед за ним.
С ним мы выросли и стали тем, чем мы есть, и будем теми, кем мы хотим быть, - творческим, воодушевленным, счастливым народом. Это чувство принадлежит к основным чувствам нашей жизни. Оно исчезнет лишь с нашим сердцем.
Неужели же можно было рассчитывать, что удастся погубить это великое новое родство людей, которое называется Советским Союзом? Очевидно, рассчитывали, что - удастся. Только размышляла не голова человека, а отросток фильтрующегося вируса.
Могли ли мы, литераторы, в наших книгах предугадать появление или просто разглядеть столь ʺзапакованныхʺ злодеев, как троцкисты?
Да, могли, потому что уже довольно давно И.В. Сталин определил их, как передовой отряд контрреволюционной буржуазии. А передовой отряд контрреволюции пойдет, и пошел, на любое преступление против рабочего класса. Потому он и передовой отряд.
И чем преступление будет более беспримерным, тем для контрреволюции лучше. В частности, советская литература не выполнила своего долга в этом отношении. «Душа Радека» - в сводном, «типическом», так сказать, виде - поддается изображению. Ведь нет уверенности, что мы никогда в будущем не встретимся с еще более уродливыми фашистскими чудовищами, хотя и трудно представить более безобразные существа, чем эти подсудимые.
Но враг не сдастся, он будет заострять свое оружие против нас. Поэтому надо попытаться осветить точным светом искусства самую «середину тьмы», - тогда мы будем иметь еще один способ предвидения наиболее опасных врагов, а оружие для встречи их у нас имеется.
Для этой работы необходимо обладать очень сильным собственным светом в своем источнике, чтобы проникнуть до самого «адова дна» фашистской души, где «таятся во мгле» ее будущие дела и намерения.
Короче говоря, нам нужна большая антифашистская литература, как оборонное вооружение.
Это - одно из важных решений, которое следует принять теперь же с тем, чтобы практически и быстро его осуществить.
Андрей Платонов ʺПреодоление злодействаʺ в: ʺЛитературная газетаʺ, № 5 (641), 26 января 1937 года (вторник).
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Однако, как затейливо - ʺфильтрующийся вирусʺ.
И оппозиция ʺорганический - неорганическийʺ интересная
Невольная ассоциация - «середина тьмы» - «сердце тьмы», хотя, возможно, с повестью Джозефа Конрада Платонов был знаком.
И фашистскую душу, «душу Радека» Платонов не описал
Я выбрал эти публикации среди многих только из-за их небольшого размера. Остальные статьи с возмущением и обличением (Толстого, Вишневского, Олеши и прочих) уж больно большие.
А вокруг множество публикаций, посвященных столетию гибели Пушкина - в этом и соседних номерах.