Про слова и словечки
В хозяйственном экстазе залез в старые бумаги и вытащил оттуда покрытые пылью, еще студенческих времен заметки-рассказики или, как назвал их Сергей Сигерсон, Че-Пух-Овинки (которые Серж Панин когда-то давно еще на древней пишущей машинке перепечатал, за что ему большое спасибо), и есть там такая чепуховинка (был соблазн переделать, но я его преодолел):
В начале было
Темный лес принимал слово. Оно бежало по узкой тропинке, царапки на круглых боках сочились ярко-зеленой кровью, четыре маленьких ежика кусали за розовые пятки. Пытаясь спастись слово начало разбухать, принимать все более пышные формы, и в конце концов распалось на мелкие словечки, те быстренько разлетелись в разные стороны, не желая стать жертвами гнусных ежиков. Словечек было много, и прыгали они по всему лесу, кто не утонул в луже и не изжарился на солнце попал в руки степенных лесных обывателей и применялся ими для естественных и бытовых нужд, говорят некоторые словечки сумели растолстеть до размеров истины - это те, что хорошо питались, другие вели буквально нищенское существование, воруя еду у зазевавшихся лисичек и были худые, грязные, покрытые большими коростами. Их упитанные собратья начинали двоиться, и троиться, образуя другие маленькие истинки, жизнь их приятна и благолепна, все их любят, лелеют, потирая жирные бока, они иногда вспоминают о своих голодных собратьях, тащат с хозяйского стола куски мяса, тихонько передают костлявым родственникам, ведь объединяет их всех какая-то большая тайна, может она в том самом большом слове, которое так неразумно распалось, спасаясь от укусов ежиков.
В начале было
Темный лес принимал слово. Оно бежало по узкой тропинке, царапки на круглых боках сочились ярко-зеленой кровью, четыре маленьких ежика кусали за розовые пятки. Пытаясь спастись слово начало разбухать, принимать все более пышные формы, и в конце концов распалось на мелкие словечки, те быстренько разлетелись в разные стороны, не желая стать жертвами гнусных ежиков. Словечек было много, и прыгали они по всему лесу, кто не утонул в луже и не изжарился на солнце попал в руки степенных лесных обывателей и применялся ими для естественных и бытовых нужд, говорят некоторые словечки сумели растолстеть до размеров истины - это те, что хорошо питались, другие вели буквально нищенское существование, воруя еду у зазевавшихся лисичек и были худые, грязные, покрытые большими коростами. Их упитанные собратья начинали двоиться, и троиться, образуя другие маленькие истинки, жизнь их приятна и благолепна, все их любят, лелеют, потирая жирные бока, они иногда вспоминают о своих голодных собратьях, тащат с хозяйского стола куски мяса, тихонько передают костлявым родственникам, ведь объединяет их всех какая-то большая тайна, может она в том самом большом слове, которое так неразумно распалось, спасаясь от укусов ежиков.