И еще по поводу географа
В продолжение предыдущего поста.
Вокруг имени "географ" в жизни и в кино. Совмещение означающих - географ в жизни, и географ в кино. Два географа.
И можно на одного географа [убитого сегодня] посмотреть сквозь призму другого географа [созданного художником]. И связать этих двух географов.
По правилам интертекстуальности имя одного географа всё равно будет отбрасывать свет на имя другого географа.
Но, ведь другой географ не текст, а живой человек, сегодня убитый школьником. Человек со своей жизненной историей. Как и убивший его ученик.
Но, долго ли из этого Другого Географа из московской школы сделать текст? Превратить в символ, в знак? Сделать из него означающее, которое будет вступать во взаимодействие с другими означающими?
Любопытно, что эта московская трагическая история легко может стать сюжетом для киношно-литературного произведения, или, более того, продолжением Географа, пропивающего глобус. И даже какая-то потрепанная аллегория напрашивается - этакий быдло-ученик в сердце тьмы расправляется с мирным интеллигентным носителем просвещения.
Или другие варианты, вплоть до прямой инверсии, но это маловероятно - сочувствие всегда на стороне жертвы и т.п.
Вот и связались-сплелись между собою два разных имени - имя воображаемое и имя живого человека. Со-бытие может мгновенно превратиться в знак.
Возможно, это лишний раз показывает, что мы мыслим, в общем-то, нарративными сценариями, видим окружающий мир сквозь раздробленными сюжеты литературных и культурных произведений, легко укладываем события в прокрустово ложе цепочки означающих.
И от жизни до текста расстояние ничтожное.
Очень коротко и невнятно, но как-то так.
P.S. Брюзгливое дополнение: от разнообразия сюжетов наша говорящая публика, в общем-то, не страдает - все сводится к одному "мы - такие светлые и хорошие, и они - гадкие, ничтожные, грязные - и как мы страдаем, от совместного пребывания с ними". Или что-нибудь имперское. Или песни про почву и березки во дворе. Как-то так.
Вокруг имени "географ" в жизни и в кино. Совмещение означающих - географ в жизни, и географ в кино. Два географа.
И можно на одного географа [убитого сегодня] посмотреть сквозь призму другого географа [созданного художником]. И связать этих двух географов.
По правилам интертекстуальности имя одного географа всё равно будет отбрасывать свет на имя другого географа.
Но, ведь другой географ не текст, а живой человек, сегодня убитый школьником. Человек со своей жизненной историей. Как и убивший его ученик.
Но, долго ли из этого Другого Географа из московской школы сделать текст? Превратить в символ, в знак? Сделать из него означающее, которое будет вступать во взаимодействие с другими означающими?
Любопытно, что эта московская трагическая история легко может стать сюжетом для киношно-литературного произведения, или, более того, продолжением Географа, пропивающего глобус. И даже какая-то потрепанная аллегория напрашивается - этакий быдло-ученик в сердце тьмы расправляется с мирным интеллигентным носителем просвещения.
Или другие варианты, вплоть до прямой инверсии, но это маловероятно - сочувствие всегда на стороне жертвы и т.п.
Вот и связались-сплелись между собою два разных имени - имя воображаемое и имя живого человека. Со-бытие может мгновенно превратиться в знак.
Возможно, это лишний раз показывает, что мы мыслим, в общем-то, нарративными сценариями, видим окружающий мир сквозь раздробленными сюжеты литературных и культурных произведений, легко укладываем события в прокрустово ложе цепочки означающих.
И от жизни до текста расстояние ничтожное.
Очень коротко и невнятно, но как-то так.
P.S. Брюзгливое дополнение: от разнообразия сюжетов наша говорящая публика, в общем-то, не страдает - все сводится к одному "мы - такие светлые и хорошие, и они - гадкие, ничтожные, грязные - и как мы страдаем, от совместного пребывания с ними". Или что-нибудь имперское. Или песни про почву и березки во дворе. Как-то так.