(no subject)
Всех троих бабушек-дедушек застало за эти три года сумеречное состояние. Хоть ничтожно мало по сравнению с другими родственниками и с тем, как надо, но и мне за всеми тремя удалось поухаживать. Неврология балашихинская чистенькая. Двухэтажный 19-го века бывший заводской профилакторий. С авиационного завода Рубин под окном забирает сотрудников высокий красивый красный автобус. Бабушка меня утром узнала. А это Ольги дочка Маша. Ах ты какая взрослая. Очень даже взрослая, говорю. Бабушка днем долго собиралась что-то сказать, взгляд оживился, наконец произнесла, показывая рукой - "у нас в окне - окно".
В коридоре на койке дедушка лежит. Мест в палатах не хватает? Нет, бомж. Он уже давно, года два здесь живет. А почему у него нет дома? Потому что он бомж. Нет, я говорю - пропил, или дети выгнали, или что? Тетушки не знают. Отнесла ему печеньку-зефирку, он все сразу как зверек в рот запихал и опять неподвижный. Ноги как палки из-под одеяла. Здесь за ним следят аккуратно, но все равно вьются мухи. Поэтому надо дверь в палату закрывать.
Вышли во дворик подышать. Уговорила бабушку, если сил есть хоть немножко, двигаться-то надо. Шумит за тонким лесом шоссе Энтузиастов. На обратном пути санитарка обругала за то, что нам стало после подъема по лестнице плохо. А так все добрые. И кормят вполне. Тетушки в палате говорят, в московских больницах хуже. Конечно, они мне не шибко много дали почитать, мы все за жизнь беседовали. От Афганистана до монастырской жизни, и остальное все обсудили. Сейчас кому близко и кто ходит, обе женщинки по домам ушли. Я тоже через полтора часа пойду.
В коридоре на койке дедушка лежит. Мест в палатах не хватает? Нет, бомж. Он уже давно, года два здесь живет. А почему у него нет дома? Потому что он бомж. Нет, я говорю - пропил, или дети выгнали, или что? Тетушки не знают. Отнесла ему печеньку-зефирку, он все сразу как зверек в рот запихал и опять неподвижный. Ноги как палки из-под одеяла. Здесь за ним следят аккуратно, но все равно вьются мухи. Поэтому надо дверь в палату закрывать.
Вышли во дворик подышать. Уговорила бабушку, если сил есть хоть немножко, двигаться-то надо. Шумит за тонким лесом шоссе Энтузиастов. На обратном пути санитарка обругала за то, что нам стало после подъема по лестнице плохо. А так все добрые. И кормят вполне. Тетушки в палате говорят, в московских больницах хуже. Конечно, они мне не шибко много дали почитать, мы все за жизнь беседовали. От Афганистана до монастырской жизни, и остальное все обсудили. Сейчас кому близко и кто ходит, обе женщинки по домам ушли. Я тоже через полтора часа пойду.