Чем прославился руководитель СУ СК по Самарской области Самодайкин
Валерий Самодайкин пришел к нам из Омской области. Его бышие коллеги не смогли вспомнить каких-то выдающихся профессиональных заслуг Самодайкина. Разве что расследование дела в отношении главы налоговой инспекции по городу Омску Владимира Федоренко. Талантливый управленец Федоренко сумел еще в 90-е наладить грамотную информационно-аналитическую работу, которая позволила эффективно собирать налоги с крупного бизнеса и "благодарность" не заставила себя ждать. Десятки проверок одна за другой изматывали слишком ретивых налоговиков, но найти зацепок не смогли. Тут-то на сцену и вышел следователь Самодайкин, возбудивший уголовное дело по обвинению Владимира Федоренко в "неоднократном получении взяток при отягчающих обстоятельствах и соучастии в хищении чужого имущества путем присвоения и растраты". За пугающей формулировкой обвинения притаилось три метра ржавой канализационной трубы, которую, по мнению следователя, самый эффективный российский налоговик якобы проложил с коррупционными преференциями от "Водоканала".
Методы следователя Самодайкина описаны в сети очень ярко: "Насторожило и то, что следователь задавал вопросы совсем по другому поводу. Самодайкин вскоре уехал в областную прокуратуру, а по возвращении в два часа ночи предъявил Федоренко обвинение в получении взятки в особо крупном размере в виде... канализационного коллектора. В СИЗО его уже увезли в автозаке, как преступника, а на следующий допрос вызвали лишь через девять месяцев.
ЕСЛИ БЫ КТО раньше сказал ему, что инквизиция не канула в лету, он бы не поверил. Но там, в тюрьме, он понял, что инквизиция жива, только формы ее стали более изощренными. Разве не один из ее методов подтверждает тот факт, что один из ведущих чиновников области протомился в тюрьме девять месяцев в ожидании допроса?! Даже у убийц, насильников есть право на защиту, есть право рассчитывать на презумпцию невиновности.
Изо дня в день его пытались превратить из человека в мерзкое, послушное существо: сутками не давали спать, помещали в переполненные камеры, где порой сидел самый откровенный сброд. Его лишали возможности нормально питаться, общаться с близкими людьми, унижали, как только могли. Он не подписывал то, что ему приказывали подписывать на допросах, и его бросали в камеру к уголовникам и насильникам. Он не принимал правил игры следователя, и тот лишал его свиданий с женой, дочерью, матерью, лишал передач с едой, чистой одеждой, его почему-то забывали выводить на прогулки и не давали встреч с адвокатом.
Даже уголовники, рецидивисты относились к нему с большей мерой сострадания, на какое только могли быть способны эти озлобленные люди, чем те, кому было положено по закону соблюдать его права. Даже в минуты отчаяния он старался держать себя в форме: делал зарядку, когда только удавалось, читал книги по философии, сатире и юмору. Зная об откровенно издевательском отношении следствия и тюремного персонала к Федоренко и увидев в его руках сборник юмористических рассказов, один из видавших виды уголовников восхищенно воскликнул:"Ну ты мужик в натуре, Михалыч!"
Однажды в камеру, где сидел Федоренко, подсадили шахматиста: о пристрастии налоговика к шахматам в тюрьме знали все. Естественно, первую партию сразу уступили Владимиру Михайловичу. При тусклом свете фигуры на самодельной доске едва проглядывались. Но даже это не помешало увидеть, что партнер Федоренко серьезно болен. Когда он начал надрывно кашлять, харкая кровью, сомнений не осталось: у него туберкулез в открытой форме. В камере поднялся бунт. "Шахматиста" увели.
Через какое-то время в камере появился еще один обреченный, больной сифилисом. Его одежда буквально кишела вшами; Когда его хотели побить заключенные, он признался, что подсадили его, чтобы сделать плохо одному умнику. Под умником, конечно, подразумевался Федоренко.
За 12 месяцев следователь позволил Федоренко лишь четыре свидания, как будто тот совершил тягчайшее государственное преступление и был уже осужден. Даже в день пятидесятилетия не позволил ни жене, ни дочери поздравить Владимира Михайловича очно.
Однажды Владимиру Михайловичу объявили, что его освобождают. И с вещами повели на выход, а потом, продержав в привратке несколько часов в неведении, возвратили назад; ошибочка, мол, вышла. Когда Владимир Михайлович понял, что это очередная инквизиторская обработка следствия, с ним случился сердечный приступ. Сокамерники более часа вызывали обслугу тюрьмы. Потом пришла медсестра. Измерив давление, заявила, что лекарств нет. Тут уж не выдержали нервы у всех тех, кто сидел в камере вместе с Федоренко в ожидании следствия или суда. Они написали письмо президенту России В. Путину, в котором подробно описали, в каких условиях их содержат.
В 2002 году Президиум Верховного суда Российской Федерации; признал Федоренко невиновным. "Российская газета" подвела черту под работой следователя Самодайкина: "За Владимира Федоренко мы рады: выдюжил мужик, одержал верх в неравной борьбе; и не с какими-то отдельно взятыми "плохими дядями", а со сложившейся на тот момент системой. Честь ему и хвала. Но хочется поговорить о другом. В результате всей этой борьбы между Системой и отдельным человеком Омскую городскую налоговую инспекцию ликвидировали. Что это значит? Это значит, что нанесен серьезный ущерб интересам простых жителей этого сибирского города, всем жителям, даже тем, кто фамилию Федоренко никогда не слышал. Ведь нормальная жизнь города во многом определяется тем, как собираются местные налоги. Именно от этого зависит зарплата учителей, обеспеченность лекарствами больниц, строительство социальных объектов и жилья. После "скоропостижной кончины" городской налоговой службы платежи в городской бюджет упали ниже, чем были в 1997 "федоренковском" году. А на уровень 1997 года они "выползли" лишь к 2000-му. За это же время недоимки возросли в 1,5 раза, а показатели работы налоговиков упали вдвое. Удельный вес налогов в валовом внутреннем продукте Омской области снизился на 7 пунктов, а по Российской Федерации наоборот вырос на 3 пункта. Кстати, при Федоренко были те же цифры, но наоборот. Ущерб, по подсчетам независимых специалистов, от ликвидации городской ГНИ равен годовому бюджету Омской области. Это называется "роль личности в истории отдельно взятого города".
Редакции портала НЕСЛУХИ.РФ удалось связаться с автором статьи Натальей Козловой относительно дальнейшей судьбы Владимира Федоренко. Однако журналист сообщила о том, что как сложилась жизнь последнего, ей неизвестно. Кроме того, на вопрос о том, можно ли считать причиной этой истории политическую подоплеку, Наталья Козлова опровергла эту версию, так как по её мнению этому доказательств нет, как, впрочем, по непонятным причинам и нет на сайте "Российской газеты" статьи "Непобежденный".
Мы так и не поняли, какую ответственность, помимо "кармической" понес Валерий Самодайкин за "травлю" Федоренко, ничего неизвестно и о том, извинился ли он перед невинным человеком, которого лишил свободы и, возможно, сломал жизнь. Журналист Виталий Славин в статье "Расправа" пишет о трагедии Федоренко: "Семейные отношения великая тайна. Владимир Михайлович никогда не говорит об этом, поэтому трудно сказать, кто принял решение расстаться. Скорее всего, он решил оградить своих самых дорогих людей от всего, что из-за него может повредить им. Теперь он живет один. В том самом доме, который строили и с такой любовью обустраивали вместе с женой, надеясь услышать в них радостный гомон и смех внуков. Живет наедине со своими жестокими воспоминаниями. Живет все двадцать четыре часа в сутки с нечеловеческой болью в душе, которую в самые отчаянные минуты рвет один-единственный вопрос: "За что?!" Бюджет утешил Федоренко и щедро заплатил по 2,5 рубля за каждый день пытки тюрьмой. Что же касается офицера Самодайкина, то нам достоверно известно, что после столь эпического провала он не застрелился, поэтому мы совершенно уверены в том, что он таки извинился перед распятым Федоренко, а заодно и родным Омском, в бюджете которого канализационной трубой он проделал огромную дыру.