К интерпретации имени Фагот в романе «Мастер и Маргарита»
Ниже читатель найдет свод гипотез о происхождении и смысле имени Фагот, выдвинутых за последние тридцать лет (1978-2008). Ряд материалов, к сожалению, оказался недоступен, а кое-что, и не исключено, что многое, вовсе не попало в поле моего зрения, так что буду признателен за дополнения.
Оценить эти гипотезы предоставляется читателю. Скажу только два слова по поводу предположения (1), что имя Фагот отсылает к «хрипун, удавленник, фагот». Думается, не столько отсылает (зубоскал Коровьев на Скалозуба ничем не похож), сколько, может быть, восходит. И, может быть, не только к Грибоедову, но и к Гоголю:
... глаза его без всякого участия, без всякой жизни глядели в окно, обращенное в двор, где грязный водовоз лил воду, мерзнувшую на воздухе, и козлиный голос разносчика дребезжал: «Старого платья продать». <…> Опять какой-то сон, какой-то пошлый, гадкий сон. <…> Он опять ожидал вечера, опять заснул, опять снился какой-то чиновник, который был вместе и чиновник и фагот; о, это нестерпимо!
Таким же, как у разносчика, голосом (который, вероятно, и отозвался фаготом в сновидении героя) наделен Коровьев: «козлиным голосом запел длинный клетчатый», «объявил он громким козлиным тенором», «заорал дребезжащим тенором» и т. д.
Конечно, и Грибоедова, и Гоголя автор «Мастера и Маргариты» читал, а напр., фразу:
Последние слова понравились Манилову, но в толк самого дела он все-таки никак не вник и вместо ответа принялся насасывать свой чубук так сильно, что тот начал наконец хрипеть, как фагот
даже «редактировал», готовя киносценарий «Мертвые души»:
Манилов совершенно растерялся и вместо какого-нибудь вопроса принялся молча посасывать свои чубук, причем так сильно, что тот начал хрипеть, как фагот.
А вот читал ли он «Экстравагантные флаконы» (1913) Шершеневича? Где:
Как плащ кровавый Мефистофеля,
Ворвался криком мой фагот.
Концентрация «булгаковских» образов значительная, но очень возможно, что это сходство случайно.
Итак, обещанный свод гипотез:
(1) «... через посредство темы „грибоедовской Москвы“ мы оказываемся одновременно и в Москве после пожара - Москве, которой, по словам Скалозуба, „пожар способствовал <...> много к украшенью“. Ср. в конце романа полуироническое „пророчество“ Коровьева о том, что на месте сгоревшего Грибоедова будет построено новое здание, „лучше прежнего“. Цитатный характер данной фразы Коровьева подтверждается и тем, что одно из его имен - Фагот - содержит намек на Скалозуба („хрипун, удавленник, фагот“ - слова Чацкого о Скалозубе). <…> второе имя Коровьева - Фагот - явно связано как с надтреснутым тембром его голоса, так и с его шутовским амплуа („фагот-пересмешник“), т. е. тоже является „говорящим именем“ (ср. также содержащуюся в этом имени отсылку к „Горю от ума“ <…>)» (Гаспаров Б. М. Из наблюдений над мотивной структурой романа М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Slavica hierosolymitana. 1978. № 3. С. 224-225, 232).
(2) «... семантические компоненты имени Фагот. Булгаков, на наш взгляд, соединил в нем два разноязычных слова: русское «фагот» и французское «fagot». Тут надо иметь в виду, что комплекс словарных значений современной французской лексемы «fagot» («связка веток») утратил отношение к музыкальному инструменту - буквально «связка дудок» («фагот» - по-французски «basson»), - и в числе этих значений есть такие фразеологизмы, как «être habillé comme une fagot» («быть, как связка дров», т. е. безвкусно одеваться) и «sentir le fagot» («отдавать ересью», т. е. отдавать костром, связками веток для костра). Не прошел, как нам кажется, Булгаков и мимо родственного лексеме «fagot» однокоренного французского слова «fagotin» (шут). Таким образом, заключенную в имени Фагот характеристику интересующего нас персонажа определяют три момента. Он, во-первых, шут (имеющий отношение к музыке), во-вторых, безвкусно одет, и в-третьих, еретически настроен. <…> Если попытаться трактовать полученный результат буквально и если булгаковский персонаж - одновременно и рыцарь, и еретик, то следы его прототипов надо искать в XII-XIII вв. в Провансе, в эпоху распространения альбигойской ереси» (Галинская И. Л. Загадки известных книг. М., 1986, см.).
(3) «Одно из имен К.[оровьева]-Ф.[агота] - Фагот восходит к названию музыкального инструмента фагот, изобретенному итальянским монахом Афранио. Благодаря этому обстоятельству резче обозначается функциональная связь между К.-Ф. И Афранием. <…> У К.-Ф. есть даже некоторое сходство с фаготом - длинной тонкой трубкой, сложенной втрое. Булгаковский персонаж худ, высок и в мнимом подобострастии, кажется, готов сложиться перед собеседником втрое (чтобы потом спокойно ему напакостить)» (Соколов Б. Булгаковская энциклопедия. М., 1996. С. 249).
(4) «… ряд прямых и косвенных признаков указывают на то, что в одном из персонажей этого романа оказался „зашифрованным“ и сам автор „Камня“ и „Тристии“ <…> Имя этого персонажа - Фагот, доказательства же нашей гипотезы - в тексте романа и во всей творческой и жизненной биографии Мандельштама. <…> не заметить его [Мандельштама] „пристрастного“ отношения к „ф“ нельзя <…> Своеобразную „слабость“ Мандельштама к этой букве можно заметить и в его прозе <…> то же, как это ни странно, обнаруживается и в "Мастере и Маргарите", где таким же мощным фоном буква „ф“ сопровождает появление нечистой силы и в особенности - самого Фагота. <…> И еще одно: в то самое время, когда начиналась работа над „Мастером и Маргаритой“, от Осипа Эмильевича Мандельштама в Госиздат поступила заявка на написание романа, который должен был иметь название... „Фагот“. <…> Коровьев окажется ближе, скорее, к категории леших, чем чертей, так как это именно ему обещают пастухи в случае удачной пастьбы корову или даже две в знак признательности. Да и самой родословной Коровьева не чужда, так сказать, „пастушеская“ линия: „козлиный голос“, которым его неспроста наделяет Булгаков, и мандельштамовские „козел регент“ и „козлоногий ферт“ недвусмысленно указывают на его родство с Паном-Фавном - „древнегреческим богом стад, пастбищ и пастухов, сыном Гермеса, изображаемым мужчиной с козлиными ушами“. Перекличка с Мандельштамом тоже не противоречит „пастушеской“ родословной Коровьева-Фагота, наоборот - в „Четвертой прозе“ он сам дает нам „наводку“, говоря: „Моя кровь, отягощенная наследством овцеводов <...> бунтует против вороватой цыганщины писательства“. Если же приплюсовать к сказанному о пастушестве еще и звание „старого регента-певуна“, музыкальную символику имени „Фагот“, явно „варьетевский“, концертно-зрелищный круг, в котором вращается Коровьев в романе, то самым что ни на есть мистическим образом наш Коровьев-Фагот, он же Пан-Фавн, обратится еще и в Аполлона-Феба (кстати, все три имени двойные, причем со вторым, начинающимся все на то же „Ф“) - т. е. в „древнегреческое божество, покровителя пастухов, покровителя поэзии и музыки, а позднее - очищающего и исцеляющего бога“, что тоже некоторым образом подтверждается в романе характером деятельности Коровьева, очищающего мир от скверны путем сжигания старого во имя нового» (Переяслов Н. Фиолетовый рыцарь // Постскриптум. 1997. № 3, см.).
(5) «Само прозвище „Фагот“, как мне кажется, не имеет отношения к французскому значению слова <…> Я думаю, оно порождено именно ассоциацией с муз. инструментом, потому что его звучание и роль в оркестровых произведениях как раз соответствует сложному, двойственному характеру Коровьева. В доказательство приведу характеристики фагота, данные разными знаменитостями <…> Римский-Корсаков говорил, что у фагота „тембр старчески насмешливый в мажоре и болезненно печальный в миноре“. Берлиоз утверждал, что Мейербер в „Роберте-Дьяволе“ заставил фаготы изображать „гробовой хохот, от которого мороз подирает по коже“. Томас Манн назвал фагот „пересмешником“» (Филозоф, 23.10.2002, см.).
(6) «Булгаков кроме фамилии даёт своему герою замечательное прозвище: Фагот. Одной этой клички уже достаточно, чтобы понять ключ, в котором написана книга о мастере. Conter des fagots по-французски означает «болтать вздор», а также „говорить опасные или еретические вещи“. На арго слово fagot означает тюремную робу, и в этом смысле „клетчатый кургузый пиджачок“ Коровьева в точности соответствует этому термину, поскольку именно в нём граф Тулузский отбывает свой срок среди других членов свиты князя тьмы. Но также следует помнить, что fae-goth означает „свет готов“, и что „болтовня“, которой занимается бывший регент, а также, скажем откровенно, создатель этого персонажа, не что иное, как мяуканье кота, cata-ora, язык катаров, персонифицированный в виде Бегемота, неизменного спутника Коровьева, он же langue féline, то есть фелибр, язык влюблённых рыцарей, chevalerie amoureuse, от amaurosa - „слепец“, катаракта Прованса, бельмо на глазу Ватикана - albus, Альбигойя... Но уже сказано достаточно» (Бутузов Г. Шестой Аркан, или Цена вечности: (Заметки о последнем романе М. Булгакова) // Волшебная гора. 2006. Вып. 13, см.).
(7) «многие, по прочтении злого романа-фельетона М. А. Булгакова ломали голову, кто же такие - Фагот и Бегемот. так я вам скажу. оба слова имеют одинаковое окончание -от, которое в иврите означает множественное число. фагот - это русская транскрипция слова, которое по-древнееврейски звучало бы как thehoth, поскольку буква ת произносилась как английское th или греческая тета. поскольку в русском языке нет такого звука, он выражается звуком „Ф“. а фрикативное еврейское he переходит в русском языке в „Г“. на самом деле слово было thehemoth, то есть, бездны. это слово происходит от имени того самого морского хтонического чудовища Тиамат. бегемот - соответственно, как behemoth - твари, сиречь древние же сухопутные чудовища. если отбросить окончания, то получится всем известное תוהו ובוהו - thohu vavohu - тогу и богу, то есть Хаос, предшествовавший творению. возможно, не знавший др.-еврейского писатель немного ошибся в написании, хотя вероятнее всего просто преобразовал имена таким образом, чтоб они имели значение для русского читателя. хотя на мой взгляд „Тегемот и Бегемот“ звучит лучше» (Глумливая птица, 05.10.2008, см.).
Оценить эти гипотезы предоставляется читателю. Скажу только два слова по поводу предположения (1), что имя Фагот отсылает к «хрипун, удавленник, фагот». Думается, не столько отсылает (зубоскал Коровьев на Скалозуба ничем не похож), сколько, может быть, восходит. И, может быть, не только к Грибоедову, но и к Гоголю:
... глаза его без всякого участия, без всякой жизни глядели в окно, обращенное в двор, где грязный водовоз лил воду, мерзнувшую на воздухе, и козлиный голос разносчика дребезжал: «Старого платья продать». <…> Опять какой-то сон, какой-то пошлый, гадкий сон. <…> Он опять ожидал вечера, опять заснул, опять снился какой-то чиновник, который был вместе и чиновник и фагот; о, это нестерпимо!
Таким же, как у разносчика, голосом (который, вероятно, и отозвался фаготом в сновидении героя) наделен Коровьев: «козлиным голосом запел длинный клетчатый», «объявил он громким козлиным тенором», «заорал дребезжащим тенором» и т. д.
Конечно, и Грибоедова, и Гоголя автор «Мастера и Маргариты» читал, а напр., фразу:
Последние слова понравились Манилову, но в толк самого дела он все-таки никак не вник и вместо ответа принялся насасывать свой чубук так сильно, что тот начал наконец хрипеть, как фагот
даже «редактировал», готовя киносценарий «Мертвые души»:
Манилов совершенно растерялся и вместо какого-нибудь вопроса принялся молча посасывать свои чубук, причем так сильно, что тот начал хрипеть, как фагот.
А вот читал ли он «Экстравагантные флаконы» (1913) Шершеневича? Где:
Как плащ кровавый Мефистофеля,
Ворвался криком мой фагот.
Концентрация «булгаковских» образов значительная, но очень возможно, что это сходство случайно.
Итак, обещанный свод гипотез:
(1) «... через посредство темы „грибоедовской Москвы“ мы оказываемся одновременно и в Москве после пожара - Москве, которой, по словам Скалозуба, „пожар способствовал <...> много к украшенью“. Ср. в конце романа полуироническое „пророчество“ Коровьева о том, что на месте сгоревшего Грибоедова будет построено новое здание, „лучше прежнего“. Цитатный характер данной фразы Коровьева подтверждается и тем, что одно из его имен - Фагот - содержит намек на Скалозуба („хрипун, удавленник, фагот“ - слова Чацкого о Скалозубе). <…> второе имя Коровьева - Фагот - явно связано как с надтреснутым тембром его голоса, так и с его шутовским амплуа („фагот-пересмешник“), т. е. тоже является „говорящим именем“ (ср. также содержащуюся в этом имени отсылку к „Горю от ума“ <…>)» (Гаспаров Б. М. Из наблюдений над мотивной структурой романа М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Slavica hierosolymitana. 1978. № 3. С. 224-225, 232).
(2) «... семантические компоненты имени Фагот. Булгаков, на наш взгляд, соединил в нем два разноязычных слова: русское «фагот» и французское «fagot». Тут надо иметь в виду, что комплекс словарных значений современной французской лексемы «fagot» («связка веток») утратил отношение к музыкальному инструменту - буквально «связка дудок» («фагот» - по-французски «basson»), - и в числе этих значений есть такие фразеологизмы, как «être habillé comme une fagot» («быть, как связка дров», т. е. безвкусно одеваться) и «sentir le fagot» («отдавать ересью», т. е. отдавать костром, связками веток для костра). Не прошел, как нам кажется, Булгаков и мимо родственного лексеме «fagot» однокоренного французского слова «fagotin» (шут). Таким образом, заключенную в имени Фагот характеристику интересующего нас персонажа определяют три момента. Он, во-первых, шут (имеющий отношение к музыке), во-вторых, безвкусно одет, и в-третьих, еретически настроен. <…> Если попытаться трактовать полученный результат буквально и если булгаковский персонаж - одновременно и рыцарь, и еретик, то следы его прототипов надо искать в XII-XIII вв. в Провансе, в эпоху распространения альбигойской ереси» (Галинская И. Л. Загадки известных книг. М., 1986, см.).
(3) «Одно из имен К.[оровьева]-Ф.[агота] - Фагот восходит к названию музыкального инструмента фагот, изобретенному итальянским монахом Афранио. Благодаря этому обстоятельству резче обозначается функциональная связь между К.-Ф. И Афранием. <…> У К.-Ф. есть даже некоторое сходство с фаготом - длинной тонкой трубкой, сложенной втрое. Булгаковский персонаж худ, высок и в мнимом подобострастии, кажется, готов сложиться перед собеседником втрое (чтобы потом спокойно ему напакостить)» (Соколов Б. Булгаковская энциклопедия. М., 1996. С. 249).
(4) «… ряд прямых и косвенных признаков указывают на то, что в одном из персонажей этого романа оказался „зашифрованным“ и сам автор „Камня“ и „Тристии“ <…> Имя этого персонажа - Фагот, доказательства же нашей гипотезы - в тексте романа и во всей творческой и жизненной биографии Мандельштама. <…> не заметить его [Мандельштама] „пристрастного“ отношения к „ф“ нельзя <…> Своеобразную „слабость“ Мандельштама к этой букве можно заметить и в его прозе <…> то же, как это ни странно, обнаруживается и в "Мастере и Маргарите", где таким же мощным фоном буква „ф“ сопровождает появление нечистой силы и в особенности - самого Фагота. <…> И еще одно: в то самое время, когда начиналась работа над „Мастером и Маргаритой“, от Осипа Эмильевича Мандельштама в Госиздат поступила заявка на написание романа, который должен был иметь название... „Фагот“. <…> Коровьев окажется ближе, скорее, к категории леших, чем чертей, так как это именно ему обещают пастухи в случае удачной пастьбы корову или даже две в знак признательности. Да и самой родословной Коровьева не чужда, так сказать, „пастушеская“ линия: „козлиный голос“, которым его неспроста наделяет Булгаков, и мандельштамовские „козел регент“ и „козлоногий ферт“ недвусмысленно указывают на его родство с Паном-Фавном - „древнегреческим богом стад, пастбищ и пастухов, сыном Гермеса, изображаемым мужчиной с козлиными ушами“. Перекличка с Мандельштамом тоже не противоречит „пастушеской“ родословной Коровьева-Фагота, наоборот - в „Четвертой прозе“ он сам дает нам „наводку“, говоря: „Моя кровь, отягощенная наследством овцеводов <...> бунтует против вороватой цыганщины писательства“. Если же приплюсовать к сказанному о пастушестве еще и звание „старого регента-певуна“, музыкальную символику имени „Фагот“, явно „варьетевский“, концертно-зрелищный круг, в котором вращается Коровьев в романе, то самым что ни на есть мистическим образом наш Коровьев-Фагот, он же Пан-Фавн, обратится еще и в Аполлона-Феба (кстати, все три имени двойные, причем со вторым, начинающимся все на то же „Ф“) - т. е. в „древнегреческое божество, покровителя пастухов, покровителя поэзии и музыки, а позднее - очищающего и исцеляющего бога“, что тоже некоторым образом подтверждается в романе характером деятельности Коровьева, очищающего мир от скверны путем сжигания старого во имя нового» (Переяслов Н. Фиолетовый рыцарь // Постскриптум. 1997. № 3, см.).
(5) «Само прозвище „Фагот“, как мне кажется, не имеет отношения к французскому значению слова <…> Я думаю, оно порождено именно ассоциацией с муз. инструментом, потому что его звучание и роль в оркестровых произведениях как раз соответствует сложному, двойственному характеру Коровьева. В доказательство приведу характеристики фагота, данные разными знаменитостями <…> Римский-Корсаков говорил, что у фагота „тембр старчески насмешливый в мажоре и болезненно печальный в миноре“. Берлиоз утверждал, что Мейербер в „Роберте-Дьяволе“ заставил фаготы изображать „гробовой хохот, от которого мороз подирает по коже“. Томас Манн назвал фагот „пересмешником“» (Филозоф, 23.10.2002, см.).
(6) «Булгаков кроме фамилии даёт своему герою замечательное прозвище: Фагот. Одной этой клички уже достаточно, чтобы понять ключ, в котором написана книга о мастере. Conter des fagots по-французски означает «болтать вздор», а также „говорить опасные или еретические вещи“. На арго слово fagot означает тюремную робу, и в этом смысле „клетчатый кургузый пиджачок“ Коровьева в точности соответствует этому термину, поскольку именно в нём граф Тулузский отбывает свой срок среди других членов свиты князя тьмы. Но также следует помнить, что fae-goth означает „свет готов“, и что „болтовня“, которой занимается бывший регент, а также, скажем откровенно, создатель этого персонажа, не что иное, как мяуканье кота, cata-ora, язык катаров, персонифицированный в виде Бегемота, неизменного спутника Коровьева, он же langue féline, то есть фелибр, язык влюблённых рыцарей, chevalerie amoureuse, от amaurosa - „слепец“, катаракта Прованса, бельмо на глазу Ватикана - albus, Альбигойя... Но уже сказано достаточно» (Бутузов Г. Шестой Аркан, или Цена вечности: (Заметки о последнем романе М. Булгакова) // Волшебная гора. 2006. Вып. 13, см.).
(7) «многие, по прочтении злого романа-фельетона М. А. Булгакова ломали голову, кто же такие - Фагот и Бегемот. так я вам скажу. оба слова имеют одинаковое окончание -от, которое в иврите означает множественное число. фагот - это русская транскрипция слова, которое по-древнееврейски звучало бы как thehoth, поскольку буква ת произносилась как английское th или греческая тета. поскольку в русском языке нет такого звука, он выражается звуком „Ф“. а фрикативное еврейское he переходит в русском языке в „Г“. на самом деле слово было thehemoth, то есть, бездны. это слово происходит от имени того самого морского хтонического чудовища Тиамат. бегемот - соответственно, как behemoth - твари, сиречь древние же сухопутные чудовища. если отбросить окончания, то получится всем известное תוהו ובוהו - thohu vavohu - тогу и богу, то есть Хаос, предшествовавший творению. возможно, не знавший др.-еврейского писатель немного ошибся в написании, хотя вероятнее всего просто преобразовал имена таким образом, чтоб они имели значение для русского читателя. хотя на мой взгляд „Тегемот и Бегемот“ звучит лучше» (Глумливая птица, 05.10.2008, см.).