1 июня 1640 года Рубенс умер
Гробница Рубенса, церковь св. Иакова. Надгробный камень помещен перед алтарем. Non sui tantum saeculi, sed et omnis aevi Apelles dici meruit - так гласит надпись на нем.
Это почти гипербола, ничего, впрочем, не прибавляющая к всемирной славе Рубенса, к его несомненному бессмертию и ничем не умаляющая их. Но эти две строки надгробной хвалы напоминают нам, что здесь, неглубоко под плитами, покоятся останки великого человека. Его опустили в могилу 1 июня 1640 года. Два года спустя, на основании разрешения от 14 марта 1642 года, вдова посвятила ему эту маленькую часовню позади хора. В ней поместили прекрасную картину «Св. Георгий» - одно из очаровательнейших произведений мастера, составленное целиком, как говорит предание, из портретных изображений его семьи, то есть воплощавшее его привязанности, близких ему умерших и живых людей, огорчения, надежды, прошлое, настоящее и будущее его дома.
Действительно, вам должно быть известно, что всем персонажам, составляющим это своеобразное «святое семейство», приписывают поразительное сходство с историческими лицами. На картине изображены рядом обе жены Рубенса, прежде всего прекрасная Елена Фаурмент - девочка шестнадцати лет, когда в 1630 году на ней женился художник, и совсем молодая женщина двадцати шести лет, когда он умер, - белокурая, очень полная, миловидная, нежная, обнаженная почти до пояса. Там же его дочь, его племянница - знаменитая фигура в соломенной шляпе, его отец, дед и, наконец, младший сын в образе ангела, юный, восхитительный мальчуган, самый прелестный ребенок, какого когда-либо писал Рубенс. Сам художник изображен на этой картине в доспехах, сверкающих темной сталью и серебром, со знаменем св. Георгия в руках. Он постарел, осунулся, поседел, волосы у него растрепаны, на лице видны разрушительные следы времени, но он прекрасен внутренним огнем. Без всякой позы и напыщенности он, поразив дракона, наступил на него закованной в железо ногой. Сколько лет было тогда Рубенсу? Если вспомнить дату его второго брака, возраст жены и ребенка, рожденного от этого брака, то Рубенсу, вероятно, было пятьдесят шесть - пятьдесят восемь лет. Значит, прошло около сорока лет с тех пор, как началась его победоносная, невозможная для других и легкая для него, всегда удачная битва с жизнью. В каких только начинаниях, в какой только области деятельности, в какой только борьбе Рубенс не торжествовал победу!
Достигал ли Рубенс когда-либо большего совершенства? Не думаю. Бывал ли он так же совершенен? Я этого нигде не замечал. В творчестве великих художников бывают произведения, заранее предопределенные - не самые крупные и не всегда самые искусные, а иногда, наоборот, самые скромные, которые в силу неожиданного сочетания всех дарований человека и мастера выражают как бы неведомо для них самих наиболее глубокую сущность их гения. «Св. Георгий» принадлежит к их числу.
К тому же эта картина, символизирующая если не конец, то, во всяком случае, последние, прекрасные годы жизни Рубенса, со своего рода величественным кокетством, не чуждым и созданиям творческого духа, показывает нам, что этот великолепный художник не знал ни усталости, ни расслабления, ни упадка. Тридцать пять лет, по крайней мере, протекли между «Троицей» Антверпенского музея и «Св. Георгием». Но которая из этих двух картин более молода? Когда в художнике было больше огня, больше пылкой любви ко всему, больше гибкости в проявлениях его гения?
Жизнь Рубенса почти подошла к своему пределу, ее можно замкнуть и измерить. Он уже как бы предвидел ее конец в тот самый день, когда прославил самого себя вместе со всеми близкими ему, воздвиг и почти завершил свой памятник: он мог сказать это себе без всякой надменности и с такой же уверенностью, как многие другие. Ему оставалось жить самое большее пять-шесть лет.
«Он находил облегчение, создавая миры», - писали о нем. В этом остроумном определении я мог бы оспаривать лишь одно слово - «облегчение», предполагающее напряжение, тяжесть от избытка, чего нельзя увидеть в здоровом, никогда не знавшем утомления уме. Рубенс творил так, как дерево приносит свои плоды, без усилия, без напряжения. Когда же он обдумывал? Diu noctuque incubando - таков был его латинский девиз. Это значит, что он размышлял прежде, чем писать. Это и видно по эскизам, проектам, наброскам художника. И действительно, импровизация кисти следовала у него непосредственно за импровизацией ума: та же уверенность и та же легкость выражения сказывались как в том, так и в другом случае. Душе его были чужды бури и уныние, муки иллюзии. Если тягость труда и оставляла где-нибудь свои следы, то, во всяком случае, не на лице Рубенса и не на его картинах. Родившись в XVI веке, он принадлежал к той сильной породе мыслителей и людей дела, у которых мысль и действие составляли одно целое. Рубенс был художником так же, как мог быть и воином. Он создавал картины, как вел бы войну, вкладывая в них столько же хладнокровия, сколько страсти, прекрасно рассчитывая, быстро решая, а в остальном полагаясь на верность своего глаза.
Рубенсом написано около полутора тысяч произведений: это самая большая продуктивность, какой когда-либо достигал человек. Пришлось бы сложить воедино жизни нескольких плодовитых художников, чтобы приблизиться к этой цифре. Если же, независимо от количества, учесть всю значительность, размеры и сложность произведений Рубенса, то перед вами предстанет зрелище поистине изумительное, дающее самое высокое представление о человеческих способностях. Его широта и сила духа вызывают преклонение. В этом смысле Рубенс - единственный и, во всяком случае, один из величайших представителей человечества. Надо подняться в нашем искусстве до Рафаэля, Леонардо, Микеланджело, до полубогов, чтобы найти равных ему мастеров, которые в некоторых отношениях были к тому же его учителями.
Более чем кто-либо Рубенс имел право придерживаться старых традиций. Как и Рембрандт, он был последним великим главою школы, но гораздо лучше Рембрандта - гений которого не мог быть никому передан - сумел определить многочисленные и незыблемые законы новой эстетики. Рубенс оставил двойное наследство - прекрасный метод обучения и великолепные образцы. Его мастерская с большим блеском, чем любая другая, соблюдает лучшие традиции итальянских школ. Ученики его вызывают зависть других школ, создавая славу своему учителю. Вы видите его всегда окруженным целым сонмом оригинальных умов, больших талантов. Он относится к ним с отеческой властью, полной нежности, заботливости и величия.
Тяжелой старости Рубенс не знал - ни тяжких недугов, ни одряхления. Последняя подписанная им картина - «Распятие св. Петра» - одна из лучших. Но продать ее он уже не успел. Художник говорит о ней в письме от 1638 года как об очень любимой работе, которой он увлечен и над которой хотел бы поработать не спеша. Но не успел он осознать, предупрежденный небольшим недомоганием, что силам его положен предел, как скоропостижно умер на шестьдесят четвертом году, оставив своим сыновьям вместе с очень богатым наследством самую прочную славу, какой никогда, по крайней мере во Фландрии, не мог добиться ни один мыслитель плодами своего ума.
Такова была эта примерная жизнь.
/"Старые мастера" Эжен Фромантен/
--------------------------------------------
В Кёльне есть много известных церквей, а вот Санкт-Петер (St. Peter или Peterskirche) среди них не числится. Церковь эта «спрятана» от глаз туриста-массовика и совсем непритязательна с внешней стороны, хоть внутри есть достопримечательное: «Распятие святого Петра» („Kreuzigung Petri“), огромная картина Питера Пауля Рубенса (1577-1640).
Эта поздняя работа фламандского живописца того времени, когда короли Европы выстраивались в очередь, чтобы получить картину этого самого популярного мастера и «короля художников». Почему Рубенс нашёл время и силы подарить свою работу маленькой кёльнской церкви? Ответ может вас удивить: дело в том, что его семья нашла убежище в Германии и сам он - родившийся в семье беженцев.
Родители Рубенса оказались в 1569 году в Кёльне (40 км от Дюссельдорфа). Они были гражданами Антверпена (200 км от Дюссельдорфа) и как протестанты подвергались в своём родном городе гонениям и опасались смерти, так как там влавствовали католические испанцы, когда разразилась гражданская война, произошли страшные погромы, и началось время одного из самых больших перемещений беженцев.
Власти католического города Кёльна были полны недоверия к протестантам, ищущих убежища. Ян Рубенс почувствовал это на себе, он с семьёй должен был в течение восьми дней покинуть город. Но как бывший член горсовета Антверпена он точно знал, как произвести впечатление в ведомстве: он составил необходимую документацию своей карьеры и убедительно доказал, что он мог бы прокормить себя и семью, работая юристом. А так как хорошо подготовленные специалисты представляли для коммерческого мегаполиса Кёльн большой интерес, отец Рубенса получил вид на жительство.
Первый адрес семьи был в современной пешеходной зоне; затем они переехали в дом 10 на улице Sterngasse. Их сын родился в Зигене (130 км от Дюссельдорфа), а потом вернулись в Кёльн и здесь ребёнок беженцев получил начальное образование. Первоначально он был воспитан как протестант, но после его пятого дня рождения, семья обратилась в католичество и стала прихожанами церкви Святого Петра. Когда отец семейства умер в 1587 году, он был похоронен там. Два года спустя мать вернулась с тремя детьми в Антверпен, где ситуация была уже не такой тяжёлой и религиозные распри успокоились.
Рубенс сохранил тёплые воспоминания о своём детстве в Германии. Уже старым человеком он писал в 1637 году: «Я люблю город Кёльн, потому что я вырос там и жил до моего десятого года. В течение многих лет я часто чувствую желание снова увидеть его». Желание это не было осуществлено, Рубенс был уже тяжело болен. Но в знак своей любви к городу своего детства он создал для кёльнской церкви Святого Петра полотно «Распятие святого Петра» . Эта картина считается незаконченной (Рубенс умер в 1640 году), но по мнению самого автора «одна из лучших, созданных когда-либо моей рукой».
Этой церкви довелось не один раз лишиться картины Рубенса. Французские «революционные» войска похитили в 1794 году полотно Рубенса, переместив его в Лувр (вернули в 1816 году), а во время Второй мировой войны (полотно кисти Рубенса предусмотрительно эвакуировали из Кёльна) она была разрушена британскими бомбардировщиками, случилось это в день Святых Петра и Павла. Но картина пережила все бедствия и «возвращалась» в церковь Святого Петра снова и снова: однажды и после реставрации помещений церкви, когда она даже "гастролировала" в Кёльнском соборе. И сегодня её можно найти в том месте, для которого её создал художник, родившийся и росший в Германии ребёнок беженцев, Питер Пауль Рубенс.
Это храм, которым занимаются иезуиты, есть необыкновенный орган и она же провозглашена "Станцией искусства" (Kunststation St. Peter) - как это понимать и как такое выглядит, попытайтесь посмотреть сами.
https://www.youtube.com/watch?time_continue=2&v=JU5Cvyo7_-4
/http://mydusseldorf.com, автор Татьяна Щён/