Стереть из памяти прошлое? Да? Нет? (продолжение и окончание)
Часть 1
Их встречала была случайной, как и сотни, тысячи других, происходивших ежедневно на просторах интернета. Просто однажды ей было скучно и некуда было себя деть. Ей захотелось хоть с кем-то поговорить, чтобы избавиться от скребущих внутри неё кошек, от скуки, от одиночества, от пустоты. И она бродила по бесконечным сайтам, которые предлагали легкую возможность найти себе собеседника на пять минут, на час или на несколько лет. Она старательно избегала тех мест, где количество присутствующих зашкаливало за 50 и более человек, зная, что там едва ли сможет кого-то найти или на это уйдет очень много времени. Ей хотелось чего-то локального, местечкового, домашнего, с узким кругом лиц, в который, как она знала, будет тяжело проникнуть, но зато легко остаться. Через полчаса поисков она нашла то, что ей было нужно. Маленькая «комнатка», в которой было всего 15 человек. Наспех зарегистрировавшись и придумав себе ник, она вошла в чужой мир.
Первое время она ни с кем не общалась, а только наблюдала. Кто, как, с кем и зачем. Выявляла лидеров, узнавала имена, чужие графики заходов и уходов, прислушивалась к чужим мыслям, присматривалась к чужим жизням, и лишь спустя пару недель решилась выйти «в эфир» со своим приветствием. Она давно уже выработала себе именно такую методику общения и знакомства. Это давало ей некоторые козыри в руки, о которых многие даже не подозревали. Изучив в достаточной степени поведение тех, кто был тут завсегдатаем, она лишала себя таким образом возможности попасть впросак, обратившись не к тому человеку не с тем вопросом. Вот и в этот раз всё прошло даже лучше, чем она планировала. Уже через неделю после первого своего «привета» она знала там уже почти всех и почти все знали её. Она примелькалась и стала почти своей. Почти, потому как она не хотела привыкать, не хотела погружаться целиком в этот чуждый мир, тщательно охраняя свои тайны и те части личной жизни, которые ей казались наиболее сокровенными.
Его она первый раз увидела лишь спустя месяц. Каким-то непостижимым образом раньше их время посещения чата не совпадали, а, может, раньше их встреча могла бы ничем и не закончится. Наталья ни тогда, ни сейчас не хотела об этом гадать. С самой первый минуты они словно оказались на одной волне, даже звучали одинаково. Потом, спустя время, ей многие будут говорить, что тот факт, что они рано или поздно сойдутся, казался всем делом решенным. Только они, вдвоем, до последнего держали дистанцию, называли свои отношения дружбой, вежливо здоровались и прощались, но продолжали ждать друг друга днями, а порой и ночами, сидя молча и не вступая в разговоры с другими участниками их уютной комнаты.
Сейчас Наталья даже не могла с уверенностью сказать, в какой момент всё изменилось. Тогда ли, когда они окончательно уединились, сократив свое личное пространство до размеров ICQ, тогда ли, когда он пропал на неделю, и она сходила с ума, не имея ни малейшей возможности узнать хоть что-то, чтобы вернуть себе покой, или тогда, когда она впервые сошла с трапа самолете, перелетев тысячу километров ради одной ночи с ним.
В то время всё казалось иллюзорным, словно сотканным из воздуха. Подуешь - и нет ничего, испарится. Возможно, именно по этой причине они держались друг за друга, исполняя роль соломинки каждый по своим возможностям. Со временем её друзья и знакомые привыкли к тому, что она стала закрытой, будто пребывала в каком-то одной ей известном мире. В принципе так и было. Только об этом почти никто не знал. Наталья оберегала ИХ мир от чужих глаз, ушей, рук, ей казалось, что чье-то случайное прикосновение может всё разрушить в один миг. И все те бастионы, которые он возводил вокруг неё, окажутся попраны чужими грязными ногами и мыслями.
Днем, а порой и ночью, они часами разговаривали по телефону, иногда просто молчали. Им хватало и этого. Слышать в трубке дыхание друг друга, которое так забавно щекотало уши и раздувало её легкую челку. Каждое утро начиналось с сообщения от него «С добрым утром, моя любимая девочка», и таким же сообщением день заканчивался. С пожеланием красивых снов, пушистых облаков и сотней поцелуев, которые следовали в конце каждого его послания. Незаметно для себя Наталья начала писать стихи, вкладывая в них всё, что копилось в ней и не имело выхода по причине их удаленности друг от друга. Это расстояние порой сводило их с ума. В то время, как хотелось реальных объятий, прикосновений, голоса, глаз и улыбок, у них были только буквы на экране компьютера или мобильного.
С самого первого дня Наталья поражалась тому, насколько он её чувствовал, улавливая малейшие изменения в её настроении, интонации, умел разглядеть слезы за наигранной улыбкой, тревогу - за невинным щебетанием, печаль - за кучей смайлов и тоску - за многоточием. Он звонил ей за минуту до того, как она начинала скучать, писал в те моменты, когда она не находила себе места, и возносил её на пьедестал, с которого в последствии оказалось очень больно падать.
Наталья почувствовала боль в той руке, которой сжимала мышку, лишь на мгновение вынырнув из воспоминаний. Отодвинула чашку с остывшим чаем и снова сосредоточено стала водить курсором по виртуальным оболочкам тех, кто раньше был ей дорог. Она перескакивала с имени на имя, вспоминая места их встречи, события чужих жизней, свои собственные ощущения. Пока стрелка не застряла на знакомых четырех буквах. Как и тогда, четыре с лишним года назад, он был online. Отсвечивающая зеленым иконка заставила Наталью вздрогнуть от испуга. Чего она испугалась? Кого? Она не знала, но факт его присутствия заставил её по новой ощутить свою беспомощность.
Она помнила, как впервые вдохнула полной грудью горячий воздух ЕГО города. Как после долгих приготовлений и согласований, тряслись её руки, которые держали электронный билет на самолет к НЕМУ. Это казалось невозможным, ирреальным, неосуществимым и волшебным, но это было на самом деле. Ранний вылет, и ровно через два часа она уже выходила на негнущихся ногах из здания аэропорта в городе за тысячу километров от своего дома. И в ту же секунду оказалась в его объятиях. Он покрывал поцелуями её лицо, шептал ей какие-то слова, которые невозможно было разобрать, и крепко держал её за руку, пока вел до автомобиля, на котором собирался увезти её в их первый совместный настоящий день и в их первую настоящую ночь. Наталья даже не волновалась, она была в прострации, и даже держа его за руку, не до конца понимала, что теперь между ними лишь крохотное расстояние, которое он беспрестанно заполняет своими прикосновениями и поцелуями.
Ей казалось, что она сходит с ума. И тогда, когда он лавировал между машинами, стремительно несясь в гостиницу, и тогда, когда они, словно семейная пара, выбирали в магазине фрукты и напитки, и тогда, когда он, не успев до конца закрыть дверь номера, начал её раздевать. Ненастоящим был свет ночной лампы, которая горела до самого утра, музыка, которая лилась из динамиков включенного телевизора, кофе в пять утра, который им обоим захотелось до такой степени, что они разбудили портье, ванная, в которую они смешно пытались влезть вдвоем даже не ради романтичности момента, а исключительно для того, чтобы не на секунду не расставаться. А вот его молчание на утро было уже ощутимым. Он уже не говорил безостановочно, всё больше молчал, перебирая её волосы в то время, как её голова лежала на его коленях. Наталья безумно страшилась того момента, когда ей придется вернуться к своей обычной жизни, к жизни, в которой снова будут звонки, смски и ночные посиделки около компьютера. Да и будут ли? Его молчание заставляло её рисовать в своем воображении картины одна страшнее другой, но меньше всего она хотела верить, что после этого всё закончится.
Он молчал по дороге в аэропорт, молчал, держа её за руку, когда объявили посадку на её рейс, молчал даже тогда, когда она, поцеловав его в спешке, бежала к своему выходу. Наталья чувствовала, как перехватывает дыхание, но боялась спросить и еще больше боялась услышать. Два часа перелета она проваливалась в тревожный сон, наверстывая бессонную ночь. В какой-то момент пассажир рядом с ней спросил, всё ли у неё в порядке, она лишь кивнула в ответ, глотая слезы расставания. Сразу после посадки она включила телефон, в душе ожидания всё той же тишины и одновременно пугаясь её, но мобильный взорвался ворохом смсок, которые он, видимо, писал всё то время, что она провела в небе, удаляясь с каждой минутой всё дальше от него.
Трель. «Спасибо тебе за эту встречу! Я не мог даже надеяться, что однажды она состоится!»
Трель. «Мне безумно не хватает твоих рук, твоих губ, твоего запаха».
Трель. «Не знаю, как теперь я смогу жить дальше так далеко от тебя, зная твой вкус, изучив каждый сантиметр твоего тела?!»
Трель. «Девочка моя, любимая моя, прости меня за мое молчание! Мне было тяжело говорить в тот момент, когда я понимал, что скоро всё закончится»
Трель. «Когда ты уже приземлишься?? Мне нужно снова услышать твой голос!»
Трель. «Жду тебя, моя девочка, жду, очень жду!»
Трель. «Нервно смотрю на часы в ожидании часа твоего прилета»
Трель. «Люблю тебя! Знай это, знай всегда!»
Наталья читала и перечитывала его послания, уже не замечая, как по её лицу текут слёзы, как люди обходят её стороной, почему-то даже не возмущаясь. Через минуту телефон зазвонил. Это был он. В волнении шепча ей слова любви, извинений, признаний, он снова и снова благодарил её за эту встречу.
А после опять потянулась череда ночных разговоров, выстукиваний по клавиатуре чувств и эмоций, письма длиною в жизнь и дни, превращавшиеся в года без него. Словно таинственные музыканты, они писали мелодию своей любви буквами, знаками, смайлами и троеточиями, с каждым мгновением погружаясь всё больше туда, откуда, казалось, не было выхода.
Раз в полгода они преодолевали расстояние в тысячу километров ради одной или двух ночей. Гуляли по городу, взявшись за руки, напивались в кафе и ресторанах, а потом спешили укрыться в съемных квартирах и номерах гостиниц, чтобы снова и снова любить друг друга при свете луны, ночных и дневных ламп, солнечных лучей и даже в кромешной тьме. За новыми встречами следовали новые расставания, отлеты, её слезы, его уговоры, их уже совместное молчание. И где-то глубоко внутри дребезжала предательская мысль о том, что так долго продолжаться не может. Они обманывали друг друга, умалчивая о том, на что не хотелось тратить скоротечное время их редких встреч. Каждый раз она старательно делала вид, что совсем не думает о том, куда он пойдет после того, как она сядет на самолет, уходила в другую комнату, чтобы не слышать, как он говорит по телефону с той, другой своей жизнью, закрывала глаза на пустоту, которая становилась всё больше, заполняя собой её всю, без остатка.
В часы одиночества, когда его не было рядом даже в телефонной трубке, она хотела бросить свою жизнь, наплевать на правила и приличия и уехать навсегда к нему. А утром, после пробуждения и уже такого привычного приветствия от него, понимала, что не сможет. Не сможет жить там, но не с ним, не сможет быть временно, быть случайно и понарошку, не сможет быть тайной, которую он будет скрывать ото всех.
Известие о его переводе в другой город, к которому он шел несколько лет, и которого они вместе так ждали, надеясь там, вдали ото всех, построить СВОЮ собственную жизнь, свалилось настолько неожиданно, что Наталья в первое мгновение даже растерялась. Вот он - шанс! Вот та возможность, которая позволит быть им вместе, не скрываться и не прятаться, не бояться быть узнанными и владеть друг другом без ограничений. Но именно эта новость лишила её последней решимости. Именно после его переезда еще на тысячу километров дальше от неё, их хрупкий мир начал рушиться. Она снова не могла писать и звонить тогда, когда ей хотелось стать к нему чуть ближе, но теперь не потому, что было нельзя, а потому, что он был занят. Всегда, всё время, утром, днем, вечером и даже ночью. Он вникал в новую работу, в новую местность, в чужие традиции, налаживал связи и, казалось, напрочь забыл о ней. Всё чаще Наталья просиживала около телефона в ожидании его звонка, всё реже у них было хотя бы 15 минут для того, чтобы услышать друг друга, всё больше времени он проводил, погружаясь в свою новую жизнь, к которой так долго шел, и всё дальше был от неё.
Туда, в далекую чужую республику, она прилетала к нему еще дважды. Он был теперь не выездной, и лишь во время редких отпусков мог покидать территорию, которая на ближайшие года стала его новым миром и домом. Вернувшись домой из последней поездки, во время которой они сплели свои отпуска, надеясь провести вместе как можно больше времени, Наталья поняла, что её силы закончились. Обессиленно опустившись в прихожей прямо на пол, она молча смотрела на телефон, где высвечивалось его имя. Она не хотела брать трубку, не хотела слышать его голос, не хотела знать, что после того, как он поговорит с ней, он наберет другой не менее знакомый ему номер, чтобы говорить уже другому человеку всё тоже самое. Она не хотела думать, что тогда, как время, прошедшее с момента их расставания неумолимо увеличивается, время его прибытия домой «на побывку» стремительно сокращается, и впереди еще более редкие звонки украдкой, разговоры ни о чем, и его скоротечные «пока».
На второй день его звонки прекратились. Он еще какое-то время ей писал, но со временем перестал делать и это. Больше всего Наталья боялась однажды сорваться и набрать ему, просто ради того, чтобы его услышать, чтобы он, как прежде, осушил её слезы своим шепотом, чтобы слушал и успокаивал её, чтобы всё стало, как раньше. Но остатками разума она понимала, что «как раньше» уже никогда не будет. Что они давно уже переступили ту черту, за которой всё начало рушиться. И теперь уже не географическое расстояние было им помехой, а та дистанция, которая образовалась между ними за время их коротких встреч и долгих разлук.
Первые месяцы прошли как в тумане. Наталья до сих пор не могла ясно вспомнить ничего из того периода. Она чувствовала себя, как робот, который на автомате совершает привычные дела: ест, спит, работает, иногда даже встречается с друзьями. И всё ради одной цели. Не думать. Наталья не пускала в свою голову ни одной мысли, гнала прочь даже самый маленький намек на желание вернуть то, чего давно уже нет. Её собственный мир сжался до размеров её спальни, где вечерами она плакала в подушку и засыпала только после бокала вина, чтобы утром снова продолжить существовать в той пустоте, которая поглотила её с головой. В редкие периоды просветления она убеждала себя, что так было надо, что так будет лучше. Строила планы на дальнейшую жизнь, в которой уже никогда не будет его. В которой никогда не будет возбужденного шепота в трубку, перелетов между городами, жарких ночей в бесконечных гостиничных номерах, но самое главное, в которой никогда больше не будет самообмана. Эта - последняя - мысль была единственной, что заставляла её не останавливаться, а идти дальше.
Наталья очнулась, глядя на погасший монитор, в глубине которого скрывалось её не до конца забытое прошлое. Поводив мышкой, чтобы вернуть активность программе, она смотрела, как на экране снова проявляются знакомые четыре буквы. Почему она не удалила его тогда, четыре года назад? Зачем так долго хранила воспоминания о нем в том месте, от которого даже забыла пароль?! Как так получилось, что стирая день за днем его из памяти, она оставила его тут?! Чего ради? Неужели надеялась однажды всё вернуть? Неужели хотела иметь возможность хоть изредка смотреть на въевшиеся в душу и сердце буквы его имени? Какая наивность и какая беспечность!
Чувствуя непреодолимое желание открыть историю их переписки, она решительным движением вошла в настройки и, стирая ладонью бегущие по щекам слезы, выбрала в меню пункт «Удалить». Предусмотрительная в своей жестокости программа немедленно отозвалась на её жалкую попытку покончить со своим прошлым невинным вопросом: «Вы действительно хотите удалить этот контакт?» И чуть ниже два предательских слова, способных порой разрушить человеческую жизнь безвозвратно: «Да?», «Нет?» Наталья чувствовала, что в её голове снова всё мутнеет, что мысли уносят её далеко от родного дома, от любимого мужа, от двух близнецов. Хватаясь из последних сил за фотографию, которая проглядывала за окном программы, она смотрела в глаза улыбающемуся Андрею, словно спрашивала его не то совета, не то разрешения. Он смотрел на неё не мигая, всё так же придерживая рукой Кирюшу. Она переводила взгляд с одного сына на другого, не видя своего лица, скрытого панелью ICQ. В тот момент ей хотелось закричать, сломать ноутбук, разрушить всё, что могло хоть как-то испортить её нынешнюю жизнь, к которой она так долго шла, превозмогая боль в груди, карабкаясь по стенам, внутри которых провела почти два года, меняя чужие постели ради одной единственной цели - выжечь его образ из головы, из памяти, из сердца и из души навсегда. И ей казалось, что она это сделала, но сейчас, глядя на 4 буквы, она чувствовала, как дрожат её руки, как пульсирует вена на виске, как пот маленькими холодными каплями спускается вниз, теряясь в глубине её свитера. Свернув лишь на мгновение окно программы, чтобы увидеть свое лицо и взглянуть в глаза самой себе, она решительно нажала «Да», и, боясь передумать, выключила ноутбук, поставила чашку в раковину и вернулась в спальню.
Пустая кровать укоризненно смотрела на неё неубранным постельным бельем, напоминая о том, что еще утром Андрей был дома. Наспех раздевшись, она нырнула под теплое, пуховое одеяло и, прижав к себе подушку мужа, которая еще хранила его запах, заснула, старательно отгоняя от себя события сегодняшнего вечера.
И там, во сне, к ней снова, как и четыре года назад, пришел ОН. Чтобы держать её за руку и шептать такие привычные и, как казалось, забытые слова. Перебирая своими крепкими пальцами её непослушные волосы, он беспрестанно повторял: «Я люблю тебя, моя девочка, и буду любить всегда». Наталья хотела вырваться, убежать, но его хватка была много сильнее, чем позволяла та нежность, с которой он прикасался к ней раньше. Превозмогая себя, она дергалась в его, ставшими почти железными, объятиях, и в тот момент заметила вдалеке Андрея. Он взирал на неё даже не с укором, а с какой-то пустотой, тревогой, обреченно водя головой из стороны в сторону. Наталья хотела позвать его, но его силуэт стал растворяться в тумане, окутывающим её трепыхающееся тело. Стараясь удержать перед своим взором его исчезающее лицо, она дернулась в последний раз и оказалась на свободе, по ту сторону серой дымки, в которой была еще секунду назад. Она бежала за удаляющейся фигурой мужа, спотыкалась, падала, поднималась и, не останавливаясь ни на секунду, чтобы потереть ушибленное место, бежала с утроенной силой. И в тот момент, когда она, почти отчаявшись, ухватила его руку, её разбудил звонок телефона. Силясь понять, откуда именно идет звук, Наталья сбрасывала с себя остатки сна. Вспомнив, что оставила телефон в кармане брюк, в которых ходила вчера вечером, она спешно нажала на ответ вызова, даже не посмотрев, чье имя горит на табло, и обессиленно опустилась на кровать, слушая в трубке до боли знакомый и дорогой голос: «Здравствуй, родная, я скоро буду дома».
Их встречала была случайной, как и сотни, тысячи других, происходивших ежедневно на просторах интернета. Просто однажды ей было скучно и некуда было себя деть. Ей захотелось хоть с кем-то поговорить, чтобы избавиться от скребущих внутри неё кошек, от скуки, от одиночества, от пустоты. И она бродила по бесконечным сайтам, которые предлагали легкую возможность найти себе собеседника на пять минут, на час или на несколько лет. Она старательно избегала тех мест, где количество присутствующих зашкаливало за 50 и более человек, зная, что там едва ли сможет кого-то найти или на это уйдет очень много времени. Ей хотелось чего-то локального, местечкового, домашнего, с узким кругом лиц, в который, как она знала, будет тяжело проникнуть, но зато легко остаться. Через полчаса поисков она нашла то, что ей было нужно. Маленькая «комнатка», в которой было всего 15 человек. Наспех зарегистрировавшись и придумав себе ник, она вошла в чужой мир.
Первое время она ни с кем не общалась, а только наблюдала. Кто, как, с кем и зачем. Выявляла лидеров, узнавала имена, чужие графики заходов и уходов, прислушивалась к чужим мыслям, присматривалась к чужим жизням, и лишь спустя пару недель решилась выйти «в эфир» со своим приветствием. Она давно уже выработала себе именно такую методику общения и знакомства. Это давало ей некоторые козыри в руки, о которых многие даже не подозревали. Изучив в достаточной степени поведение тех, кто был тут завсегдатаем, она лишала себя таким образом возможности попасть впросак, обратившись не к тому человеку не с тем вопросом. Вот и в этот раз всё прошло даже лучше, чем она планировала. Уже через неделю после первого своего «привета» она знала там уже почти всех и почти все знали её. Она примелькалась и стала почти своей. Почти, потому как она не хотела привыкать, не хотела погружаться целиком в этот чуждый мир, тщательно охраняя свои тайны и те части личной жизни, которые ей казались наиболее сокровенными.
Его она первый раз увидела лишь спустя месяц. Каким-то непостижимым образом раньше их время посещения чата не совпадали, а, может, раньше их встреча могла бы ничем и не закончится. Наталья ни тогда, ни сейчас не хотела об этом гадать. С самой первый минуты они словно оказались на одной волне, даже звучали одинаково. Потом, спустя время, ей многие будут говорить, что тот факт, что они рано или поздно сойдутся, казался всем делом решенным. Только они, вдвоем, до последнего держали дистанцию, называли свои отношения дружбой, вежливо здоровались и прощались, но продолжали ждать друг друга днями, а порой и ночами, сидя молча и не вступая в разговоры с другими участниками их уютной комнаты.
Сейчас Наталья даже не могла с уверенностью сказать, в какой момент всё изменилось. Тогда ли, когда они окончательно уединились, сократив свое личное пространство до размеров ICQ, тогда ли, когда он пропал на неделю, и она сходила с ума, не имея ни малейшей возможности узнать хоть что-то, чтобы вернуть себе покой, или тогда, когда она впервые сошла с трапа самолете, перелетев тысячу километров ради одной ночи с ним.
В то время всё казалось иллюзорным, словно сотканным из воздуха. Подуешь - и нет ничего, испарится. Возможно, именно по этой причине они держались друг за друга, исполняя роль соломинки каждый по своим возможностям. Со временем её друзья и знакомые привыкли к тому, что она стала закрытой, будто пребывала в каком-то одной ей известном мире. В принципе так и было. Только об этом почти никто не знал. Наталья оберегала ИХ мир от чужих глаз, ушей, рук, ей казалось, что чье-то случайное прикосновение может всё разрушить в один миг. И все те бастионы, которые он возводил вокруг неё, окажутся попраны чужими грязными ногами и мыслями.
Днем, а порой и ночью, они часами разговаривали по телефону, иногда просто молчали. Им хватало и этого. Слышать в трубке дыхание друг друга, которое так забавно щекотало уши и раздувало её легкую челку. Каждое утро начиналось с сообщения от него «С добрым утром, моя любимая девочка», и таким же сообщением день заканчивался. С пожеланием красивых снов, пушистых облаков и сотней поцелуев, которые следовали в конце каждого его послания. Незаметно для себя Наталья начала писать стихи, вкладывая в них всё, что копилось в ней и не имело выхода по причине их удаленности друг от друга. Это расстояние порой сводило их с ума. В то время, как хотелось реальных объятий, прикосновений, голоса, глаз и улыбок, у них были только буквы на экране компьютера или мобильного.
С самого первого дня Наталья поражалась тому, насколько он её чувствовал, улавливая малейшие изменения в её настроении, интонации, умел разглядеть слезы за наигранной улыбкой, тревогу - за невинным щебетанием, печаль - за кучей смайлов и тоску - за многоточием. Он звонил ей за минуту до того, как она начинала скучать, писал в те моменты, когда она не находила себе места, и возносил её на пьедестал, с которого в последствии оказалось очень больно падать.
Наталья почувствовала боль в той руке, которой сжимала мышку, лишь на мгновение вынырнув из воспоминаний. Отодвинула чашку с остывшим чаем и снова сосредоточено стала водить курсором по виртуальным оболочкам тех, кто раньше был ей дорог. Она перескакивала с имени на имя, вспоминая места их встречи, события чужих жизней, свои собственные ощущения. Пока стрелка не застряла на знакомых четырех буквах. Как и тогда, четыре с лишним года назад, он был online. Отсвечивающая зеленым иконка заставила Наталью вздрогнуть от испуга. Чего она испугалась? Кого? Она не знала, но факт его присутствия заставил её по новой ощутить свою беспомощность.
Она помнила, как впервые вдохнула полной грудью горячий воздух ЕГО города. Как после долгих приготовлений и согласований, тряслись её руки, которые держали электронный билет на самолет к НЕМУ. Это казалось невозможным, ирреальным, неосуществимым и волшебным, но это было на самом деле. Ранний вылет, и ровно через два часа она уже выходила на негнущихся ногах из здания аэропорта в городе за тысячу километров от своего дома. И в ту же секунду оказалась в его объятиях. Он покрывал поцелуями её лицо, шептал ей какие-то слова, которые невозможно было разобрать, и крепко держал её за руку, пока вел до автомобиля, на котором собирался увезти её в их первый совместный настоящий день и в их первую настоящую ночь. Наталья даже не волновалась, она была в прострации, и даже держа его за руку, не до конца понимала, что теперь между ними лишь крохотное расстояние, которое он беспрестанно заполняет своими прикосновениями и поцелуями.
Ей казалось, что она сходит с ума. И тогда, когда он лавировал между машинами, стремительно несясь в гостиницу, и тогда, когда они, словно семейная пара, выбирали в магазине фрукты и напитки, и тогда, когда он, не успев до конца закрыть дверь номера, начал её раздевать. Ненастоящим был свет ночной лампы, которая горела до самого утра, музыка, которая лилась из динамиков включенного телевизора, кофе в пять утра, который им обоим захотелось до такой степени, что они разбудили портье, ванная, в которую они смешно пытались влезть вдвоем даже не ради романтичности момента, а исключительно для того, чтобы не на секунду не расставаться. А вот его молчание на утро было уже ощутимым. Он уже не говорил безостановочно, всё больше молчал, перебирая её волосы в то время, как её голова лежала на его коленях. Наталья безумно страшилась того момента, когда ей придется вернуться к своей обычной жизни, к жизни, в которой снова будут звонки, смски и ночные посиделки около компьютера. Да и будут ли? Его молчание заставляло её рисовать в своем воображении картины одна страшнее другой, но меньше всего она хотела верить, что после этого всё закончится.
Он молчал по дороге в аэропорт, молчал, держа её за руку, когда объявили посадку на её рейс, молчал даже тогда, когда она, поцеловав его в спешке, бежала к своему выходу. Наталья чувствовала, как перехватывает дыхание, но боялась спросить и еще больше боялась услышать. Два часа перелета она проваливалась в тревожный сон, наверстывая бессонную ночь. В какой-то момент пассажир рядом с ней спросил, всё ли у неё в порядке, она лишь кивнула в ответ, глотая слезы расставания. Сразу после посадки она включила телефон, в душе ожидания всё той же тишины и одновременно пугаясь её, но мобильный взорвался ворохом смсок, которые он, видимо, писал всё то время, что она провела в небе, удаляясь с каждой минутой всё дальше от него.
Трель. «Спасибо тебе за эту встречу! Я не мог даже надеяться, что однажды она состоится!»
Трель. «Мне безумно не хватает твоих рук, твоих губ, твоего запаха».
Трель. «Не знаю, как теперь я смогу жить дальше так далеко от тебя, зная твой вкус, изучив каждый сантиметр твоего тела?!»
Трель. «Девочка моя, любимая моя, прости меня за мое молчание! Мне было тяжело говорить в тот момент, когда я понимал, что скоро всё закончится»
Трель. «Когда ты уже приземлишься?? Мне нужно снова услышать твой голос!»
Трель. «Жду тебя, моя девочка, жду, очень жду!»
Трель. «Нервно смотрю на часы в ожидании часа твоего прилета»
Трель. «Люблю тебя! Знай это, знай всегда!»
Наталья читала и перечитывала его послания, уже не замечая, как по её лицу текут слёзы, как люди обходят её стороной, почему-то даже не возмущаясь. Через минуту телефон зазвонил. Это был он. В волнении шепча ей слова любви, извинений, признаний, он снова и снова благодарил её за эту встречу.
А после опять потянулась череда ночных разговоров, выстукиваний по клавиатуре чувств и эмоций, письма длиною в жизнь и дни, превращавшиеся в года без него. Словно таинственные музыканты, они писали мелодию своей любви буквами, знаками, смайлами и троеточиями, с каждым мгновением погружаясь всё больше туда, откуда, казалось, не было выхода.
Раз в полгода они преодолевали расстояние в тысячу километров ради одной или двух ночей. Гуляли по городу, взявшись за руки, напивались в кафе и ресторанах, а потом спешили укрыться в съемных квартирах и номерах гостиниц, чтобы снова и снова любить друг друга при свете луны, ночных и дневных ламп, солнечных лучей и даже в кромешной тьме. За новыми встречами следовали новые расставания, отлеты, её слезы, его уговоры, их уже совместное молчание. И где-то глубоко внутри дребезжала предательская мысль о том, что так долго продолжаться не может. Они обманывали друг друга, умалчивая о том, на что не хотелось тратить скоротечное время их редких встреч. Каждый раз она старательно делала вид, что совсем не думает о том, куда он пойдет после того, как она сядет на самолет, уходила в другую комнату, чтобы не слышать, как он говорит по телефону с той, другой своей жизнью, закрывала глаза на пустоту, которая становилась всё больше, заполняя собой её всю, без остатка.
В часы одиночества, когда его не было рядом даже в телефонной трубке, она хотела бросить свою жизнь, наплевать на правила и приличия и уехать навсегда к нему. А утром, после пробуждения и уже такого привычного приветствия от него, понимала, что не сможет. Не сможет жить там, но не с ним, не сможет быть временно, быть случайно и понарошку, не сможет быть тайной, которую он будет скрывать ото всех.
Известие о его переводе в другой город, к которому он шел несколько лет, и которого они вместе так ждали, надеясь там, вдали ото всех, построить СВОЮ собственную жизнь, свалилось настолько неожиданно, что Наталья в первое мгновение даже растерялась. Вот он - шанс! Вот та возможность, которая позволит быть им вместе, не скрываться и не прятаться, не бояться быть узнанными и владеть друг другом без ограничений. Но именно эта новость лишила её последней решимости. Именно после его переезда еще на тысячу километров дальше от неё, их хрупкий мир начал рушиться. Она снова не могла писать и звонить тогда, когда ей хотелось стать к нему чуть ближе, но теперь не потому, что было нельзя, а потому, что он был занят. Всегда, всё время, утром, днем, вечером и даже ночью. Он вникал в новую работу, в новую местность, в чужие традиции, налаживал связи и, казалось, напрочь забыл о ней. Всё чаще Наталья просиживала около телефона в ожидании его звонка, всё реже у них было хотя бы 15 минут для того, чтобы услышать друг друга, всё больше времени он проводил, погружаясь в свою новую жизнь, к которой так долго шел, и всё дальше был от неё.
Туда, в далекую чужую республику, она прилетала к нему еще дважды. Он был теперь не выездной, и лишь во время редких отпусков мог покидать территорию, которая на ближайшие года стала его новым миром и домом. Вернувшись домой из последней поездки, во время которой они сплели свои отпуска, надеясь провести вместе как можно больше времени, Наталья поняла, что её силы закончились. Обессиленно опустившись в прихожей прямо на пол, она молча смотрела на телефон, где высвечивалось его имя. Она не хотела брать трубку, не хотела слышать его голос, не хотела знать, что после того, как он поговорит с ней, он наберет другой не менее знакомый ему номер, чтобы говорить уже другому человеку всё тоже самое. Она не хотела думать, что тогда, как время, прошедшее с момента их расставания неумолимо увеличивается, время его прибытия домой «на побывку» стремительно сокращается, и впереди еще более редкие звонки украдкой, разговоры ни о чем, и его скоротечные «пока».
На второй день его звонки прекратились. Он еще какое-то время ей писал, но со временем перестал делать и это. Больше всего Наталья боялась однажды сорваться и набрать ему, просто ради того, чтобы его услышать, чтобы он, как прежде, осушил её слезы своим шепотом, чтобы слушал и успокаивал её, чтобы всё стало, как раньше. Но остатками разума она понимала, что «как раньше» уже никогда не будет. Что они давно уже переступили ту черту, за которой всё начало рушиться. И теперь уже не географическое расстояние было им помехой, а та дистанция, которая образовалась между ними за время их коротких встреч и долгих разлук.
Первые месяцы прошли как в тумане. Наталья до сих пор не могла ясно вспомнить ничего из того периода. Она чувствовала себя, как робот, который на автомате совершает привычные дела: ест, спит, работает, иногда даже встречается с друзьями. И всё ради одной цели. Не думать. Наталья не пускала в свою голову ни одной мысли, гнала прочь даже самый маленький намек на желание вернуть то, чего давно уже нет. Её собственный мир сжался до размеров её спальни, где вечерами она плакала в подушку и засыпала только после бокала вина, чтобы утром снова продолжить существовать в той пустоте, которая поглотила её с головой. В редкие периоды просветления она убеждала себя, что так было надо, что так будет лучше. Строила планы на дальнейшую жизнь, в которой уже никогда не будет его. В которой никогда не будет возбужденного шепота в трубку, перелетов между городами, жарких ночей в бесконечных гостиничных номерах, но самое главное, в которой никогда больше не будет самообмана. Эта - последняя - мысль была единственной, что заставляла её не останавливаться, а идти дальше.
Наталья очнулась, глядя на погасший монитор, в глубине которого скрывалось её не до конца забытое прошлое. Поводив мышкой, чтобы вернуть активность программе, она смотрела, как на экране снова проявляются знакомые четыре буквы. Почему она не удалила его тогда, четыре года назад? Зачем так долго хранила воспоминания о нем в том месте, от которого даже забыла пароль?! Как так получилось, что стирая день за днем его из памяти, она оставила его тут?! Чего ради? Неужели надеялась однажды всё вернуть? Неужели хотела иметь возможность хоть изредка смотреть на въевшиеся в душу и сердце буквы его имени? Какая наивность и какая беспечность!
Чувствуя непреодолимое желание открыть историю их переписки, она решительным движением вошла в настройки и, стирая ладонью бегущие по щекам слезы, выбрала в меню пункт «Удалить». Предусмотрительная в своей жестокости программа немедленно отозвалась на её жалкую попытку покончить со своим прошлым невинным вопросом: «Вы действительно хотите удалить этот контакт?» И чуть ниже два предательских слова, способных порой разрушить человеческую жизнь безвозвратно: «Да?», «Нет?» Наталья чувствовала, что в её голове снова всё мутнеет, что мысли уносят её далеко от родного дома, от любимого мужа, от двух близнецов. Хватаясь из последних сил за фотографию, которая проглядывала за окном программы, она смотрела в глаза улыбающемуся Андрею, словно спрашивала его не то совета, не то разрешения. Он смотрел на неё не мигая, всё так же придерживая рукой Кирюшу. Она переводила взгляд с одного сына на другого, не видя своего лица, скрытого панелью ICQ. В тот момент ей хотелось закричать, сломать ноутбук, разрушить всё, что могло хоть как-то испортить её нынешнюю жизнь, к которой она так долго шла, превозмогая боль в груди, карабкаясь по стенам, внутри которых провела почти два года, меняя чужие постели ради одной единственной цели - выжечь его образ из головы, из памяти, из сердца и из души навсегда. И ей казалось, что она это сделала, но сейчас, глядя на 4 буквы, она чувствовала, как дрожат её руки, как пульсирует вена на виске, как пот маленькими холодными каплями спускается вниз, теряясь в глубине её свитера. Свернув лишь на мгновение окно программы, чтобы увидеть свое лицо и взглянуть в глаза самой себе, она решительно нажала «Да», и, боясь передумать, выключила ноутбук, поставила чашку в раковину и вернулась в спальню.
Пустая кровать укоризненно смотрела на неё неубранным постельным бельем, напоминая о том, что еще утром Андрей был дома. Наспех раздевшись, она нырнула под теплое, пуховое одеяло и, прижав к себе подушку мужа, которая еще хранила его запах, заснула, старательно отгоняя от себя события сегодняшнего вечера.
И там, во сне, к ней снова, как и четыре года назад, пришел ОН. Чтобы держать её за руку и шептать такие привычные и, как казалось, забытые слова. Перебирая своими крепкими пальцами её непослушные волосы, он беспрестанно повторял: «Я люблю тебя, моя девочка, и буду любить всегда». Наталья хотела вырваться, убежать, но его хватка была много сильнее, чем позволяла та нежность, с которой он прикасался к ней раньше. Превозмогая себя, она дергалась в его, ставшими почти железными, объятиях, и в тот момент заметила вдалеке Андрея. Он взирал на неё даже не с укором, а с какой-то пустотой, тревогой, обреченно водя головой из стороны в сторону. Наталья хотела позвать его, но его силуэт стал растворяться в тумане, окутывающим её трепыхающееся тело. Стараясь удержать перед своим взором его исчезающее лицо, она дернулась в последний раз и оказалась на свободе, по ту сторону серой дымки, в которой была еще секунду назад. Она бежала за удаляющейся фигурой мужа, спотыкалась, падала, поднималась и, не останавливаясь ни на секунду, чтобы потереть ушибленное место, бежала с утроенной силой. И в тот момент, когда она, почти отчаявшись, ухватила его руку, её разбудил звонок телефона. Силясь понять, откуда именно идет звук, Наталья сбрасывала с себя остатки сна. Вспомнив, что оставила телефон в кармане брюк, в которых ходила вчера вечером, она спешно нажала на ответ вызова, даже не посмотрев, чье имя горит на табло, и обессиленно опустилась на кровать, слушая в трубке до боли знакомый и дорогой голос: «Здравствуй, родная, я скоро буду дома».