Продолжим зубоскалить
Не очень люблю стеб, тем более в отношении знаковых произведений. Чаще всего к ним прикалываются по принципу "Ай Моська, знать она сильна..." Но вот нижеследующее мне понравилось, хотя первоисточник суть одно из моих любимых и часто вспоминаемых стихотворений, под тысячу раз я его наизусть точно повторил, с 1970-то года.
Запад есть запад, восток есть восток, а север - он север и есть.
Подобных глубоких мыслей, дружок, в моей голове не счесть,
но мысль - что прах на семи ветрах, явилась на миг - и нет,
а это преданье живет в веках, в сердцах оставляя след.
До форта Букло полковник седой нещадно гнал лошадей,
до сумрачных скал, где скрылись Кемал и двадцать его людей.
Он мчался птицы летящей быстрей, хоть тёрло нещадно седло,
и вот подъехал к ущелью Джагей, что рядом с фортом Букло.
Там справа скала, и слева скала, терновник и груды песка,
и пот трудовой полковник седой устало смахнул с виска,
и бросил соратникам несколько слов (армейский жаргон суров,
но общий смысл был примерно таков: замочим в сортире козлов!).
И к фляге заветной полковник приник, и добрый сделал глоток,
и видит - идет из ущелья старик (в чалме - на то и Восток).
"А ну-ка скажи, многомудрый хаджи, да только гляди не соври,
какой мне судьбою отмерен срок - год ли, два или три?
Ты чё там по-своему мелешь, хам, английский не знаешь, поди?
Эй, сын рисальдаров, Мохаммед Хан, а ну-ка, переведи!"
И Мохаммед Хан, рисальдара сын, неохотно шагнул вперёд,
и сделал, за вычетом идиолекта, весьма неплохой перевод:
"О полковник, шакала потомок прямой, пустая твоя голова,
ты здешний народ разоряешь войной уже не год и не два.
Под вражьим обстрелом твой верный конь стоит, не страшась ничего,
в крови его дикий бушует огонь, крепче виселиц шея его!
Но сколь ни мила животина тебе, а лучше пошли его вон,
ведь смертью твоею, коль верить судьбе, является именно он!"
Полковник сердито нахмурил чело, однако же спешился вмиг:
"Найдите другого коня под седло - похоже, не врёт старик.
А этого, братцы, отправьте домой - хоть он на ходу и хорош,
да ну его к дьяволу с кармой такой - к чему пропадать ни за грош?"
И несколько раз с тех пор облетел с деревьев весенний цвет,
и бравый полковник вконец одряхлел, хоть был и дотоле сед,
И, старые кости надумав свезти в туманный родной Альбион,
к друзьям обратился с последним прости и вспомнил о лошади он:
мол, где-то теперь вороной жеребец, товарищ военных дней?
И слышит в ответ, что скотинке конец - недолог век у коней.
"А где отыскал он последний привал?" - "На круче, у самой реки".
И старый полковник вздохнул и сказал: "Пойдёмте со мной, мужики".
На череп коня он ногой ступил и вперил невидящий взор
туда, где туман пеленой обвил вершины высоких гор,
и молвил: "Выходит, соврал старикан! Ну что за брехливый народ!
Иль, может, - скажи-ка, Мохаммед Хан, - неточным был перевод?
Эх, знал бы наверно - прибил бы, ей-ей! Кому доверял, дурак..."
...На голос из черепа выполз змей, и вскрикнул полковник: "Fuck!"
Да, Запад есть Запад, Восток есть Восток, но люди что там, что тут,
от яда змеиного в пять минут бледнеют, синеют и мрут -
и нет Востока, и Запада нет, и прочих известных мест...
Так вспомним же, други, Минздрава совет и выпьем за Красный Крест
Во-от... Но одно мне в этой забавной поделке не нравится. Облажался портной при перелицовке. Может , впрочем, и намеренно он так сделал, чтоб таким совершенным не казалось.
Запад есть запад, восток есть восток, а север - он север и есть.
Подобных глубоких мыслей, дружок, в моей голове не счесть,
но мысль - что прах на семи ветрах, явилась на миг - и нет,
а это преданье живет в веках, в сердцах оставляя след.
До форта Букло полковник седой нещадно гнал лошадей,
до сумрачных скал, где скрылись Кемал и двадцать его людей.
Он мчался птицы летящей быстрей, хоть тёрло нещадно седло,
и вот подъехал к ущелью Джагей, что рядом с фортом Букло.
Там справа скала, и слева скала, терновник и груды песка,
и пот трудовой полковник седой устало смахнул с виска,
и бросил соратникам несколько слов (армейский жаргон суров,
но общий смысл был примерно таков: замочим в сортире козлов!).
И к фляге заветной полковник приник, и добрый сделал глоток,
и видит - идет из ущелья старик (в чалме - на то и Восток).
"А ну-ка скажи, многомудрый хаджи, да только гляди не соври,
какой мне судьбою отмерен срок - год ли, два или три?
Ты чё там по-своему мелешь, хам, английский не знаешь, поди?
Эй, сын рисальдаров, Мохаммед Хан, а ну-ка, переведи!"
И Мохаммед Хан, рисальдара сын, неохотно шагнул вперёд,
и сделал, за вычетом идиолекта, весьма неплохой перевод:
"О полковник, шакала потомок прямой, пустая твоя голова,
ты здешний народ разоряешь войной уже не год и не два.
Под вражьим обстрелом твой верный конь стоит, не страшась ничего,
в крови его дикий бушует огонь, крепче виселиц шея его!
Но сколь ни мила животина тебе, а лучше пошли его вон,
ведь смертью твоею, коль верить судьбе, является именно он!"
Полковник сердито нахмурил чело, однако же спешился вмиг:
"Найдите другого коня под седло - похоже, не врёт старик.
А этого, братцы, отправьте домой - хоть он на ходу и хорош,
да ну его к дьяволу с кармой такой - к чему пропадать ни за грош?"
И несколько раз с тех пор облетел с деревьев весенний цвет,
и бравый полковник вконец одряхлел, хоть был и дотоле сед,
И, старые кости надумав свезти в туманный родной Альбион,
к друзьям обратился с последним прости и вспомнил о лошади он:
мол, где-то теперь вороной жеребец, товарищ военных дней?
И слышит в ответ, что скотинке конец - недолог век у коней.
"А где отыскал он последний привал?" - "На круче, у самой реки".
И старый полковник вздохнул и сказал: "Пойдёмте со мной, мужики".
На череп коня он ногой ступил и вперил невидящий взор
туда, где туман пеленой обвил вершины высоких гор,
и молвил: "Выходит, соврал старикан! Ну что за брехливый народ!
Иль, может, - скажи-ка, Мохаммед Хан, - неточным был перевод?
Эх, знал бы наверно - прибил бы, ей-ей! Кому доверял, дурак..."
...На голос из черепа выполз змей, и вскрикнул полковник: "Fuck!"
Да, Запад есть Запад, Восток есть Восток, но люди что там, что тут,
от яда змеиного в пять минут бледнеют, синеют и мрут -
и нет Востока, и Запада нет, и прочих известных мест...
Так вспомним же, други, Минздрава совет и выпьем за Красный Крест
Во-от... Но одно мне в этой забавной поделке не нравится. Облажался портной при перелицовке. Может , впрочем, и намеренно он так сделал, чтоб таким совершенным не казалось.