Венеция!
Когда тебя поглотятъ воды
И съ моремъ мраморъ твой сравняетъ власть временъ --
О, надъ тобой тогда заплачутъ всѣ народы
И громко прозвучитъ надъ моремъ долгій стонъ.
И если я теперь рыдаю надъ тобою,
Я, путникъ сѣверный,-- то какъ твои сыны
Тебя мучительно оплакивать должны!..
И каждый памятникъ -- дворецъ, колонна, храмъ --
Пришельцу шлетъ привѣтъ съ печалью величавой,--
И даже самый Левъ какъ будто побѣжденъ.
A барабанный бой, зловѣщимъ эхомъ вторя
Тумана голосу, теперь звучитъ вдоль моря,
Вдоль тѣхъ же кроткихъ волнъ, гдѣ лишь гитары звонъ
Да пѣсни сладкія, бывало, ночью лунной
Лились подъ плескъ гондолъ, подъ тихій ропотъ струнный.
Гдѣ прежде слышался лишь шумъ толпы живой,
Веселыхъ, молодыхъ созданій звонкій лепетъ,
Чей самый тяжкій грѣхъ былъ развѣ сердца трепетъ,
Избытокъ радости безпечной, огневой...
Все ледъ и темнота, и міръ въ одно мгновенье
Сталъ тѣмъ-же, какъ за мигъ до нашего рожденья © Дж. Г. Байрон
И съ моремъ мраморъ твой сравняетъ власть временъ --
О, надъ тобой тогда заплачутъ всѣ народы
И громко прозвучитъ надъ моремъ долгій стонъ.
И если я теперь рыдаю надъ тобою,
Я, путникъ сѣверный,-- то какъ твои сыны
Тебя мучительно оплакивать должны!..
И каждый памятникъ -- дворецъ, колонна, храмъ --
Пришельцу шлетъ привѣтъ съ печалью величавой,--
И даже самый Левъ какъ будто побѣжденъ.
A барабанный бой, зловѣщимъ эхомъ вторя
Тумана голосу, теперь звучитъ вдоль моря,
Вдоль тѣхъ же кроткихъ волнъ, гдѣ лишь гитары звонъ
Да пѣсни сладкія, бывало, ночью лунной
Лились подъ плескъ гондолъ, подъ тихій ропотъ струнный.
Гдѣ прежде слышался лишь шумъ толпы живой,
Веселыхъ, молодыхъ созданій звонкій лепетъ,
Чей самый тяжкій грѣхъ былъ развѣ сердца трепетъ,
Избытокъ радости безпечной, огневой...
Все ледъ и темнота, и міръ въ одно мгновенье
Сталъ тѣмъ-же, какъ за мигъ до нашего рожденья © Дж. Г. Байрон