Снова Стадлер
Слушали еще раз Стадлера и снова в церкви Августа Виктория. Я о ней уже писал. Чудесное место, надо бы пойти туда без всякого концерта и рассмотреть все эти яркие изображения предводителей крестовых походов.
Стадлер выступал со струнным оркестром. Играли итальянцев конца 18 - начала 19 веков: Тартини, Вивальди, Россини и Паганини, больше всего Паганини. Удивительное дело, и во время концерта, и после него я испытывал чувство восхищения, но это чувство было ровно то же, что я испытал как-то в деревне ремесленников. Там гончар клал на круг ком глины, начинал круг вращать, и вот, из-под его пальцев и ладоней за несколько минут появлялся удивительной красоты кувшин. Или стеклодув, которого мы видели на городском празднике в Страсбурге. Несколько минут дуновений, вращений, добавлений и вычитаний и чудесная вазочка цветного стекла становилась на этажерку с готовыми изделиями. Восторг, чудо безукоризненного мастерства. Вот и Стадлер. Виртуозность, невообразимая сложность того, что он делал, была совершенно очевидна даже мне. Порхающие стаккато, невероятные флажолеты. Звуки срывались со смычка и неслись по каким-то спиралям, догоняли друг друга, свивались и распадались на отдельные струйки. И все совершенно чисто. И как бы почти без усилий. И это вызывало восторг. НО, но должна же была где-то за этими фейерверками звуков быть музыка. Наверное, она и была. Наверное, эти ребята, Тартини и Вивальди, Россини и Паганини хотели мне что-то сказать, может, это было важное сообщение. Может быть, они предупреждали о какой-то опасности. Но ничего, кроме фантастических каскадов звуков, я не расслышал. И ничего тут не поделать. «Не в коня корм».
Стадлер выступал со струнным оркестром. Играли итальянцев конца 18 - начала 19 веков: Тартини, Вивальди, Россини и Паганини, больше всего Паганини. Удивительное дело, и во время концерта, и после него я испытывал чувство восхищения, но это чувство было ровно то же, что я испытал как-то в деревне ремесленников. Там гончар клал на круг ком глины, начинал круг вращать, и вот, из-под его пальцев и ладоней за несколько минут появлялся удивительной красоты кувшин. Или стеклодув, которого мы видели на городском празднике в Страсбурге. Несколько минут дуновений, вращений, добавлений и вычитаний и чудесная вазочка цветного стекла становилась на этажерку с готовыми изделиями. Восторг, чудо безукоризненного мастерства. Вот и Стадлер. Виртуозность, невообразимая сложность того, что он делал, была совершенно очевидна даже мне. Порхающие стаккато, невероятные флажолеты. Звуки срывались со смычка и неслись по каким-то спиралям, догоняли друг друга, свивались и распадались на отдельные струйки. И все совершенно чисто. И как бы почти без усилий. И это вызывало восторг. НО, но должна же была где-то за этими фейерверками звуков быть музыка. Наверное, она и была. Наверное, эти ребята, Тартини и Вивальди, Россини и Паганини хотели мне что-то сказать, может, это было важное сообщение. Может быть, они предупреждали о какой-то опасности. Но ничего, кроме фантастических каскадов звуков, я не расслышал. И ничего тут не поделать. «Не в коня корм».