(No subject)

[lussille]

Да, я могу писать и впредь, что в жизни всё пучком.
Что пролетело 20 лет, а в горле тот же ком.
Но ты же знаешь, всё не так. Сейчас другой виток.
Я перестала доставать рыдательный платок.

Все слёзы залпом утекли, я не храню твой прах.
Но таю словно пластилин в малюсеньких церквях.
Я плачу там во все глаза, у мертвого креста.
Как будто можно всё назад поспешно отлистать.

И это - яростный факап, мистический прокол.
На свете столько много пап, а ты - так далеко.
Мне не коснуться, не обнять, не вспомнить голоса.
Мне остаётся просто брать и молча всё писать.

Сейчас я бешено стара. Мне тридцать, оба на.
Пока ты медленно сгорал в палате у окна,
я наворачивала суп и мамино пюре.
учила пьесы по ф-но, гуляла во дворе.

Я не ждала тех взрослых слов, тех горестных вестей.
Ты должен был увидеть Псков, застать моих детей,
курить стоически бросать, купить послушный Getz;
отметить годовщины свадьб.
Ну, выжить, наконец!

Но город после бабьих лет готовится уснуть.
Я тоже жду свой юбилей, а после жду весну.
Там будет солнечный июль, заставивший скорбеть.
И я приеду, чтоб с тобой
поближе посидеть.