Мавра ушла, а Плюшкин, севши в кресла и взявши в руку перо, долго еще
ворочал на все стороны четвертку, придумывая: нельзя ли отделить от нее еще
осьмушку, но наконец убедился, что никак нельзя; всунул перо в чернильницу с
какою-то заплесневшею жидкостью и множеством мух на дне и стал писать,
выставляя буквы, похожие на музыкальные ноты,
(
Read more... )