Передвинуть мебель
- Митька, привет! - Я старался держать голос ровным и даже радостным. Вроде получалось. - Я тут решил свою жизнь изменить кардинально. Приезжай, мебель поможешь переставить.
Нет, Ленка против не будет - мы расстались.
Да, по моей инициативе - я же сказал, меняю жизнь. Заходи, водки попьем. - В трубке непонятливо возмущался мой старый друг Митька. - Ну вот, теперь пью. В общем, жду.
Услышав короткое «Буду» и такие же короткие гудки, я швырнул трубку в стенку. Та глухо ударилась о ковер, крышка, закрывающая батарейки отлетела, а телефон, упав на диван, смешно упрыгал за подушку. Я сел на пол, обхватив колени, и запрокинул голову на диван.
Все до ужаса надоело. А раз так - нужно что-то менять в жизни. Так почему бы не все сразу? Как говорят, начать жизнь с чистого листа. А значит нужно было менять привычки, уклад, людей, с кем общаешься… Всё и всех. Жальче всего в этой ситуации было Ленку. Хорошая девчонка. Но как же мне надоело её молчаливое бездействие! Она смотрела только в две стороны - на меня, невинно хлопая ресницами, и в экран ноутбука, подаренного мною год назад, в эти свои чаты, форумы и блоги… Когда приходишь домой усталый и злой - хочется чистоты, порядка и ужина. А получаешь «Привет милый, в холодильнике остатки пиццы». Нет, конечно, она тоже работала. То ли лаборантом то ли еще кем-то в какой-то там аптеке. Денег на то, чтобы купить после работы молока и пиццу у нее вполне хватало. В итоге, прихожу, срываюсь, конечно - что-то начинает делаться. И уборка, и готовка, и стирка… А она только глазами лупает… Хоть бы раз скандал устроила, сказала прямо, не устраивает то и то. Нет, истерики, конечно бывали… По совершенно непонятным мне поводам. И все эти истерики обычно заканчивались в постели. Как условный рефлекс, черт возьми! «Истерика и слёзы» равно «хочу секса»… Надоело!
Надоели стены, надоела работа, надоела старая мебель. Надоел Тимка. Серый усатый кот был чересчур своенравен. Независимо от выходных и отпуска, в пять утра начинал топтаться по постели орать, громко тарахтеть своей внутренней тарахтелкой, не давая спать и требуя то ли ласки, то ли жратвы. В итоге весь день невыспавшийся и злой.
Утро понедельника началось со звонка на работу о внеплановом отгуле. Потом был тяжелый разговор с Ленкой. Она взяла лишь полотенце, зубную щётку и ноутбук и исчезла, тихо закрыв за собой дверь, попутно размазывая по глазам тушь.
Потом отнес кота соседке на первый этаж. Ей не первый месяц досаждали мыши, а на Тимку она всегда смотрела с нескрываемым восторгом. Пусть старушка порадуется, да и мне легче без этого увальня.
Потом сломал и выкинул симку в сотовом телефоне. Никаких контактов. Новая, абсолютно новая жизнь. Пошел, купил новую. В наше время без телефона никак нельзя.
Впервые в жизни захотелось нажраться. Вдрызг. Чтобы потом не помнить произошедшее. Чтобы потом стало плохо, чтобы наутро болела голова.
Митькин номер я помнил наизусть. Я панически боялся всего старого. Что если хоть что-то сохраню - получу то же, что и было. И, все-таки смалодушничал, позвонил. Он был другом детства… Нас так и называли «Пит и Мит». Никто кроме него не называл меня Питом… Кто-то «Петром», кто-то «Петькой», но «Питом» - только Мит… Он был единственным человеком, с кем я хотел сохранить контакт. Хотел тот я, который требовал перемен. А другой я жалобно скулил, запрокинув голову, вспоминая красавицу Ленку, теплого и ласкового Тимку, друзей, шумные вечеринки и искрение улыбки. Да. Было жаль. Но пришла пора меняться.
В дверь позвонили. Поднявшись, ленкиным жестом провел рукой по глазам - не хватало еще, чтобы Мит видел, что я расстроился, и пошел открывать.
Митька зашел как к себе домой. Высокий сероглазый блондин, с ладной фигурой и вечно растрепанными волосами, он пользовался популярностью у девушек, но на удивление, был до сих пор не женат. Он мог быть разным. Душой компании, приятным собеседником, хмурым и грустным. Но всегда таким, каким нужно.
Заметив, что серый мохнатый комок не выбежал встречать его к двери, внимательно посмотрел на меня:
- От Тимки тоже избавился?.. Ясно. - Он говорил сам с собой, словно и не нуждаясь в моих комментариях.
Скинув туфли он прошел на кухню. Достал из пакета бутылку коньяка, лимон, шоколадку и кисточку винограда.
- Оу, - нарочито улыбнулся я, - будем коньяк пить?..
- Я буду. - Сказал Митька. - А ты будешь сидеть и слушать.
Таким я его еще никогда не видел. Он был слишком серьезен. Он неторопливо порезал лимон на блюдце, помыл виноград, разломал и развернул шоколадку, достал одну рюмку и сел на табурет.
- Садись, Пит.
- Может, сперва мебель?.. Ты ж дизайнер, подскажешь как чего, пока на трезвую голову? - Я попытался уйти от разговора.
- Передвинем. Обещаю. А сейчас садись. И слушай.
Он налил рюмку коньяка и залпом, без тоста и не чокаясь опрокинул её в себя. Закусывать не стал. Мне стало неловко и я, оторвав виноградину отправил себе в рот. Виноград был кислым.
Жизнь такая штука, Пит… Мы думаем, что это мы меняем её, а на самом деле наоборот. Меняемся мы. Всего лишь на всего меняется наше восприятие. По сути - абсолютно все равно как стоит мебель. Важно, чтобы нравилось нам. Понимаешь? Для этого не обязательно её двигать. Нужно измениться самому так, чтобы понравилось то, как она стоит сейчас. Изменяется не мир вокруг, а мы сами. Да, проще осознавать эти изменения, когда ты их сам видишь. Но… - Митька сунул в рот кусок шоколадки и тут же налил себе еще рюмку.
- Ты вот, наверное, думаешь, что сейчас, всё перечеркнув, ты изменил свою жизнь? Эх… - Вторая рюмка отправилась вслед за первой. - Ну, сдвинешь ты мебель… Придет другая женщина и заведешь другого кота. Не изменилось ничего, Пит. Понимаешь?
Я непонимающе смотрел на друга. Он что, пришел мне морали читать? Мне поддержка была нужна, а не морали… Но я сидел и слушал, позволяя ему выговориться.
- Ты хоть знаешь, что Ленка твоя стала заведующей аптеки? Что на фармацевтических форумах её статьи очень ценятся и её приглашают работать крупные корпорации? Ты ей вообще интересуешься как человеком?.. Можно было понять, что она тоже устает. Ей тоже нужен отдых… Эх, Пит, Пит… - Бутылка коньяка пустела примерно с той же скоростью, с которой исчезала нехитрая закуска на столе…
- А животина твой… Забыл, как на помойке подобрал? Как он к тебе ластился, считал, что нашел самого верного друга? Как лежал с тобой на кровати, почти не вставая, когда ты слег после аварии? Забыл? Ну что же, иногда проще забывать…
Мне вдруг стало тоскливо и грустно… А ведь действительно… Когда я последний раз гулял с Ленкой и интересовался её делами?.. Когда баловал кота новой игрушкой или лакомством? Когда выбирался поиграть с друзьями в футбол? И когда они все успели мне надоесть?..
Митька говорил, и я понимал, что вместо того, чтобы изменить свою жизнь к лучшему - я обрек себя на одиночество. Пусть не на вечное, но всё же очень горькое и колкое… Одиночество меняет, говорил Мит…
- Слушай меня сюда, Пит. - Митька был уже изрядно нетрезв. - Я кое-что умею. Необычное. Я сейчас уйду, закрою за собой дверь - и будет воскресенье. Не сегодняшний дурацкий понедельник, а воскресенье. И я тебе позвоню. А там будет видно. Всё.
Он поднялся и, чуть пошатываясь, пошел к выходу. А я так и остался сидеть на табуретке разинув рот.
* * *
Здорова, Пит! - Зашумел в трубке знакомый голос. Кажется, он был слегка пьян.
- И тебе не болеть, Мит. Какими судьбами? - С завтрашнего дня я решил изменить свою жизнь. Кардинально. Выгнать из нее все старое и заменить новым. Потому что на-до-е-ло.
- Айда сейчас в боулинг? Отказа не приму. Ленку бери, она давно хотела. Будет Сашка с Натахой, Славик с Олей. Давай. Тыщу лет не общались!.. А потом пойдем к вам, поможем мебель переставить?
- Мебель?.. - о том что нужно переставить мебель я подумал буквально час назад. Впрочем, к тому, что Мит читает мои мысли и предугадывает поступки, я за годы знакомства с ним привык.
- Ну да!.. Нужно же с чего-то начинать? Лучше всего с мебели. Ведь незачем ломать каравай, когда можешь наесться одной баранкой? Давай. Жду. - Он повесил трубку.
- Ленка, пойдем в боулинг? - Я подошел к ней почти вплотную. - А потом с друзьями переставим мебель?
- Ой, Петь… - Она даже немного покраснела. - Я так давно хотела с тобой сходить… Да и про мебель… Знаешь, давно пора.
Она была настолько мила в своей застенчивости, что я обнял её, и уже никуда-никуда не захотел отпускать.
А серый Тимка терся об ноги, возмущаясь, что на какой-то миг про него забыли.