Властелин целлюлозы
Очерк о посещении комбината «Монди Сыктывкарский ЛПК»
Конечно, я видел этот завод на фотографиях. Но картинка вводит в заблуждение, теряется масштаб. Но вот пасмурным октябрьским днем я оказался в Сыктывкаре. Самолет пошел на снижение, и под его серебристыми крыльями раскинулись бескрайние зеленые леса и омелевшая к осени река Вычегда. Ее русло выделялось желтой полосой на фоне зарослей хвойных деревьев, заставляя задуматься, сколь же полноводной может быть эта река в момент разлива.
Мой путь на завод начинается из аэропорта. Я уже бывал в Сыктывкаре, но ни разу не добирался до Эжвы, дальнего городского микрорайона. Расстояния здесь небольшие, едем довольно быстро. Смотрю в окно, город за время моего отсутствия почти не изменился.
Меня уже несколько раз спрашивали, какова может быть мотивация для москвича переехать в Сыктывкар помимо заработка? На мой взгляд, это, во-первых, отсутствие лютых столичных пробок, где порой стоишь по два-три часа в разгар рабочего дня. Во-вторых, отсутствие московских расстояний, когда в день по спидометру стабильно наматываешь под 150 километров. В-третьих, сам по себе Сыктывкар - город уютный, жизнь здесь размеренная и неторопливая, рай для тех, кто привык к столичным авралам. К тому же в Коми неожиданно в тот день оказалось теплее, чем в Москве, климат здесь хороший.
Иногда бывает любовь с первого взгляда. Сейчас, прокрутив в голове воспоминая, я вдруг понял, почему Владимир Путин побывал на этом заводе уже дважды! Первый взгляд на Сыктывкарский ЛПК завораживает. Мне показалось, что я попал в декорации фильма «Властелин колец: две крепости». На фоне огромных прекрасных туч возвышался на многие десятки метров суровый величественный замок. Или пароход-броненосец с огромными трубами. Именно таким у режиссеров Голливуда должен был стать замок Гэндальфа Белого, если бы великий маг захотел возвести его среди непроходимых северных болот.
У Толкиена внутри крепости неустанно работали механизмы, в огромных котлах варилось зелье, работу выполняли десятки людей. Маг Саруман стал служить злу, поэтому из белого он превратился в черного. Вероятно, внутри волшебного замка в Сыктывкаре традиционно служат добру, целюлоза отбеливается, сначала становясь зеленой как орк, а затем белоснежно белой субстанцией. А выделяемая при ее обработке черная жижа утилизируется в печах гигантской теплоцентрали, обеспечивающих энергией и теплом юг Республики Коми.
«Здесь надо снимать фильм», - была моя первая мысль при виде завода. Снимай, что хочешь. Недаром герои американских классических боевиков так любят заброшенные заводы, где на фоне огромных цехов и сооружений масштаб человека совсем невелик. В России мало снимают заводских пейзажей, вспоминается разве что красивая экранизация романа Юлии Латыниной «Охота на изюбря». Но здесь в Сыктывкаре мне почему-то не хочется снимать злые фильмы, душа просит чего-то доброго старомодного вроде любимой народом «Королевы бензоколонки». Вот стоит, к примеру, такая королева, упаковывает огромный рулон бумаги, надевая на него боковины. Тяжелый, изнурительный труд, но глядя на него, понимаешь, что на самом деле превращает человека в титана.
Именно титаны в славные 60 годы создали этот завод. Здесь советское правительство мобилизовало ресурсы страны в рамках всесоюзной комсомольской стройки. И смогли же, выдюжили комсомольцы 60-х построить среди лесов и болот промышленного гиганта. Обходя фотогалерею на входе в заводской музей, всматриваешься в лица ветеранов, тех первых строителей и многолетних работников. Помимо мудрости в их глазах читается гордость за свой труд, уверенность в правильности выбора, стальная воля, выкованная за годы напряженного труда.
Чем дольше я иду по заводу, тем крепче ощущение, что попал в Средиземье, в замок доброго Гэндальфа. Сырьем для производства волшебной продукции у великих магов очевидно служат деревья. Но злой Саруман их нещадно истреблял, и деревья обиделись. В Республике Коми немножко другая ситуация. Добывается древесины лишь одна пятая часть от того объема, который можно и нужно осваивать. У леса есть жизненный цикл, и чем древесина сгниет от старости или ее уничтожат лесные пожары, лучше лес вовремя убирать, пилить. Проводя при этом лесовосстановительные работы. Много лет назад я ездил в пресс-тур, чтобы ознакомиться с проектом Всемирного фонда дикой природы «Псковский модельный лес». Мне казалось, что экологи должны быть категорически против вырубки лесов, в реальности же они выступали за цивилизованное лесопользование. Меня поразил урок экологии в сельской школе. Специалисты Фонда рассказывали детям, что лес - это как пшеница, ее надо сажать и своевременно убирать. Вероятно, некоторые из этих детей уже выросли настолько, что сами работают в лесном хозяйстве Псковской области. Но эти доступные примеры как-то изменили мое представление о лесе. За лесом надо следить, ухаживать и тогда все получится. И мне почему-то показалось очень важным в огромной коллекции заслуженных наград «Монди Сыктывкарский ЛПК» увидеть и награду Всемирного фонда дикой природы за сертификацию комбинатом более миллиона гектаров лесных угодий. Значит, бережное отношение к природе здесь в порядке вещей.
Механизмов внутри Замка оказалось действительно очень много. Здесь имеются и грандиозные котлы для варки и обработки целлюлозы. И различного рода подъемники. Но больше всего меня поразила машина по производству бумаги. Огромное восьмиметровое бумажное полотно со страшной скоростью непрерывно вырывалось наружу. Оно не кончалось. Бумага шла непрерывным потоком со скоростью 1200 метров в минуту. То есть за минуту гигантский механизм выдавал на гора такую длину, какую не осилит даже чемпион-спринтер. Эту скорость невозможно осознать, ею можно лишь любоваться, понимая, что соприкасаешься с одним из величайших творений человеческого разума. Трудно понять, как удается производить такой объем бумаги непрерывным потоком, чтобы не порвалось, не помялось, без брака, без начала и конца. Наверное, в такой же тупик становится ребенок, когда в первый раз в жизни пытается осознать бесконечность вселенной. Став старше, уже не задумываешься над технологией, почему вселенная бесконечна. У тех людей, которые давно работают на комбинате, вероятно, имеется всему производственному циклу логичное и понятное объяснение. Но я еще не отвык удивляться, а значит, верю в чудо.
Другим проявлением чуда стал процесс рождения офисной бумаги. В повседневной жизни мне приходится писать очень много. На кнопку «печать» нажимаю десятки раз в день. Принтер до красного каления выдает многостраничные документы. Я никогда не экономлю бумагу, поэтому в течение дня в среднем сгорает минимум полпачки. Такова специфика профессии, когда не до экологии, а все документы, даже промежуточные нужно печатать на чистовик. Зная мои аппетиты, хозяйственники всегда приносят мне пару ящиков про запас. Одна коробка с бумагой стоит у меня дома, вся такая белая, неприметная, а на ней скромный оранжевый логотип «Монди». Никогда до этой поездки я не замечал логотипа «Монди». Раньше, выбирая для своих нужд из множества сортов бумаги, ни разу не задумывался, что значительная часть знаменитых брендов офисной бумаги произведена именно здесь, в одном месте - на «Монди Сыктывкарский ЛПК».
Если родина Деда Мороза - Великий Устюг, то родной дом Снегурочки - это однозначно Сыктывкар. Ведь именно здесь производят знаменитый бренд офисной бумаги «Снегурочка». И вот я слежу за рождением Снегурки, за превращением бесконечного бумажного потока в конечный продукт. Волга впадает в море. Бумажный поток подобен Волге, в конце он распадается на эдакое устье. Бумага разрезается и идет в разные стороны. Часть потока станет основой для газетной бумаги. Другая часть для офисной. Скорость бумажного потока настолько велика, что, стоя у аппарата, я не могу понять, как происходит резка бумаги. Вижу результат, когда из-под валика выходит привычная пачка бумаги на пятьсот листов. Дальше тишина, а через полминуты из машины снова вылетают десять пачек. Конвейер движется непрерывно. Через несколько секунд каждая из пачек попадет в другой аппарат, где ее оденут в привычную упаковку. Затем пачки бумаги попадают в ящик, а из ящиков создается огромный куб для их перевозки железнодорожным транспортом. Куб из десятков ящиков устанавливается на деревянное основание, упаковывается в полиэтилен, чтобы при транспортировке бумага не испортилась.
Или газетная бумага. Мне доводилось находиться в числе руководителей крупного издательского холдинга. И мне казалось, я знаю от и до, как производится любое печатное СМИ. Мне с раннего детства доводилось бывать на типографиях. Но как-то ни разу в голову не приходил вопрос, откуда в типографии берется бумага. Ее покупают, и все тут. И, чтобы достичь успеха в издательском бизнесе, очень важно обеспечить закупки бумаги по самым низким ценам. Не дать никому из собственных сотрудников наварить на этом деле маржу в ущерб интересам бизнеса. Бумага для типографий - это как воздух для человека. Доставка бумаги в типографию - это удивительное приключение. Бумагу везут поездами, фурами и даже самолетами. А производят ее здесь, комбинат держит треть рынка российской бумаги, а еще поставляет ее в более, чем 80 стран мира. С точки зрения реальной экономики бумага такой товар, на который спрос превышает предложение. Поэтому каждый рулон на комбинате делается под конкретного заказчика, под заранее оговоренные размеры. В среднем рулоне 13 километров бумажного полотна. Рулон получается огромным, круглым, в диаметре примерно в две трети человеческого роста. И таким тяжелым! Одному с места лучше и не пытаться сдвинуть. Рулоны и ящики пребывают здесь в непрерывном движении. Автоматизировано еще не все, место для человека остается. Человеческий труд применяется при упаковке и транспортировке. Упакованные в оберточную бумагу и фанерные боковины, рулоны поступают на огромный крытый склад. Размеры помещения таковы, что железнодорожные вагоны с высоты балюстрады напоминают в нем детские игрушки. Склад заставлен свежепроизведенной бумагой. А конвейер выдает все новые порции.
Когда я увидел проложенные в полу железные ленты транспортеров, то подумал, что правы были те сопровождающие, что сказали одеть рабочую одежду и проводили со мной инструктаж. На предприятии очень строгие нормы безопасности. И мне жалко снимать до блеска начищенные ботинки и менять их на рабочую обувь. Но эта обувь, как мне объяснили - армированная, в ней есть железная скоба, поэтому ее не сдавит. И она прочная, подошву такой шилом не проткнешь. Наверное, жизнь учит. Раньше, в советское время на предприятии регулярно случались несчастные случаи, в том числе и с летальными исходами. Австрийцы перестроили организацию труда так, чтобы была реальная профилактика несчастных случаев. И дело не ограничилось одной спецодеждой. Саму технологию производства выстроили так, чтобы наиболее опасные для людей участки полностью автоматизировать.
Спецодежда, кстати, стильная и разнообразная. Такого как в старые сталинские времена, когда был один фасон на всех, уже нет. Помимо ботинок по размеру, надеваю на голову пластиковую каску, жилет, мне дают затычки для ушей, от очков отказываюсь, есть свои. Для крайних случаев здесь имеются даже противогазы. После часовой экскурсии в голову закрадывается предательская мысль, что ботинки так хороши, что неплохо было бы их оставить себе. Сидят на ноге как родные, удобные.
Экипировавшись подобным образом, едем на место, где начинается производственный процесс - на пункт приемки, куда привозят лес. За год завод потребляет 3 миллиона тонн древесины. Она попадает на завод двумя путями - сплав по реке или ее привозят лесовозы. ЛПК потребляет не всякую древесину, диаметр ствола дерева должен быть не уже 8 сантиметров. Иначе производственные потери, связанные с подготовкой древесины к переработке, становятся чрезмерными.
На въезде, куда привозят лес, стоят два больших ангара. Каждый ангар оборудован лазерным комплексом. Здесь древесину сканируют и фотографируют для оценки. Чтобы оценка была объективной, приемку древесины на заводе производится представителями независимой компании. Если раньше между поставщиками и заводом иногда возникали трения по поводу объемов и качества древесины, то теперь завод получает проверенное сырье, а поставщик справедливое вознаграждение, либо обоснованную отбраковку.
Далее лес везется либо на склад, либо сразу попадает в переработку на транспортер. Огромный трактор клещами подъемника захватывает с лесовоза пачку, чтобы погрузить ее на транспортер. Прошу водителя притормозить, чтобы посмотреть этот процесс воочию. Вдруг поднятая пачка аккуратно опускается обратно на лесовоз. Задаю окружающим риторический вопрос: «Зачем он это делает?», все пожимают плечами. А к нам уже несется бригадир: «Вы зачем здесь стоите? Тут стоять нельзя!» И он прав, соскочи бревнышко, нашей машинке мало бы не показалось. А уж если вся пачка в несколько кубометров, это было бы совсем страшно. Такой сценарий, конечно, из области невероятного, но для работающих на предприятии безопасность не пустой звук, кажется, она заложена тут на генетическом уровне.
Мы едем дальше, краем взгляда вижу, как пачку водружают на транспортер. За дальнейшими приключениями древесины наблюдаем уже из центра управления. Бревна попадают в огромную машину для ошкуривания. В гигантском барабане с бревен снимается кора. Кора не годится для производства целлюлозы, но ее используют в качестве дров для тепловой электростанции. Вот такое оно, отечественное биотопливо.
Цилиндр для ошкуривания такой огромный, что бревна в нем кажутся маленькими спичечками. Ощущение, будто вы ссыпали содержимое спичечной коробки во вращающийся механизм. В процессе вращения бревна интенсивно соприкасаются друг с другом, в результате кора сходит.
Очищенный лес попадает на рубку. Его превращают в мелкую щепу, из которой затем и будет вариться целлюлоза. Производство бумаги считается одним из самых сложных химических процессов. Большая часть этих процессов - закрытая. Я лишь смотрел на исполинские сооружения, где все внутри и происходит.
В последние годы комбинат активно развивается. Реализуется амбициозный проект «Степ» по расширению производственных мощностей. Сопровождающий показывает мне на новенькие цеха, в которых преобладает корпоративный оранжевый цвет. Рассказывает о дальнейших планах модернизации.
Посмотрев производство, идем в музей. Кстати, музей был создан спустя три года после запуска комбината. Следовательно, уже тогда строители коммунизма понимали всю непреложную ценность созданного ими предприятия для истории. Завод бережно хранит память о своем комсомольском прошлом, оставаясь современным, сохраняя неуловимый шарм молодежной энергии, энтузиазма, радостного оптимизма. В музее сотни старых фотографий, образцы продукции, производимой комбинатом за долгие годы. Например, старшее поколение хорошо помнит молочные пакеты треугольники, и эту технологию упаковки придумали именно здесь. Наряду с современными наградами, кубками и статуэтками величественно смотрятся советские наградные красные знамена. Здесь все подчеркивает преемственность. С одной стороны, комбинат использует советский потенциал и оборудование, однако здесь все время создается что-то новое, происходит глубокая реконструкция производства. Последние двадцать лет комбинат развивался вместе со страной, и не развалился, а стал одним из признанных флагманов модернизации России.
Мы смотрим фильм про ЛПК. Невольно ловлю себя на мысли, что это повторение нашей экскурсии. Но если бы мне показали этот фильм до поездки, я бы счел его очередными «вестями с полей». А сейчас, по горячим следам, когда увидел, соприкоснулся, вдруг понимаешь важную вещь. Невозможно понять масштаб по фотографиям. И даже видео не передает всей грандиозности комбината. Да, есть съемка с вертолета, есть съемки машин, работников. Но это надо почувствовать, когда рядом с тобой проходит огромный рулон бумаги тебе по грудь. Надо вглядеться ввысь, чтобы понять, насколько высоки цеха исполины. Надо заткнуть уши специальной затычкой, чтобы не слышать шума, который создает бумага по производству машины. Надо пощупать бумагу, вдохнуть запах свежесрубленного дерева. Как передать эту мощь, эту красоту?
Я люблю посещать производства, потому что пиарщик должен четко знать, что он продвигает. Я помню заводы, где варят легендарное пиво «Клинское»: после реконструкции они напоминали звездолеты. Я помню стерильность мясных комбинатов, где производятся консервы. Я видел типографии, редакции, порты, автогиганты, больничные комплексы, инновационные центы… «Главное при описании предприятия, - говорил мне отец, известный в советское время журналист, - ощутить жизнь этого огромного организма, понять его людей, разобраться, как и для каких целей все это работает». Он написал книгу «Товарищ «Дальзавод»». Есть такая формация - заводы-товарищи. Которые делают великое дело для страны, для человечества, которые объединяют большой коллектив и нацелены в будущее. Производство и реальный сектор это всегда интересно, ведь именно здесь создается экономическая мощь страны.
Но главное, это, конечно, люди. И отношение к людям очень легко понять по нескольким параметрам. Зарплата, условия труда, страховки, экология труда, столовая. В последние годы комбинат много вложил в благоустройство территории. Это позволяет надеяться, что когда Путин приедет сюда в третий раз (Бог любит троицу), он увидит современную европейскую промплощадку. А столовая мне понравилась, кормят сытно.
Попутно узнал, что «Монди» - это не производная от французского слова le monde - мир. Это такой симпатичный цветок из Южной Африки. Вероятно, именно за этим цветочком аленьким гоняла своего батюшку за тридевять земель Аленушка из сказки про «Красавицу и чудовище». Пожалуй, именно через сказки мы способны осознать грандиозные явления. Старина Гэндальф приехал в Россию и превратился в привычного всем деда Мороза, построил себе замок, где посреди дремучих лесов творит добрые дела. Тут живет его внучка Снегурка, она же Аленушка с цветочком аленьким, превращая дерево в бумагу, чтобы умные дети могли читать книги, а взрослые газеты и журналы. Трудно представить, как бумага изменила нашу цивилизацию, какое влияние оказало на всю нашу культуру. И как внедрение бумаги высокого качества за последние десятилетия поменяло наше эстетическое представление.
Закончив дела на комбинате, еду в город, проведать знакомых журналистов, смотрю в окно автомобиля и слушаю рассказ водителя о новостях городской жизни. Комбинат является одним из крупнейших плательщиков бюджета Республики Коми и Сыктывкара. А поскольку дела на комбинате идут хорошо, все вокруг жизнерадостно. Мне доводилось посещать так называемые моногорода, где вся экономика крутилась вокруг предприятий, оказавшихся в упадке, это тяжелое зрелище. А ведь так важно понимать, что хорошие примеры в стране есть! Вот Борис Николаевич Ельцин начинал свою вторую предвыборную кампанию с моногорода Губкин, где все было связано с Лебединским горно-обогатительным комбинат. Грамотная команда технарей-управленцев смогла встроить комбинат в современную рыночную экономику, да так умело, что предприятие стало локомотивом возрождения экономики Белгородской области и новой России. Сыктывкарский ЛПК - это аналогичный пример успеха, но только в Коми.
Но меня волнует главный вопрос, на который важен объективный независимый ответ. «Какова экология в Эжве?», - спрашиваю я у давних друзей, местных журналистов. «В целом и раньше было неплохо, - отвечают они, - здесь хорошая роза ветров». Причем собеседники отметили существенное улучшение экологической обстановки за последние годы, прежде всего, за счет последовательного внедрения предприятием жестких экологических стандартов. В принципе и без их мнения, понятно, что здесь на ЛПК экологическая обстановка в разы лучше, чем в загазованной Москве. Вернувшись в столицу и попав в очередную безнадежную пробку, с высоты Воробьевых гор обращаю внимание на дым многочисленных труб над первопрестольной, и в душе возникает ностальгия.
«Монди Сыктывкарский ЛПК» нацелен на развитие. Войти на рынок производства целлюлозы достаточно трудно, ибо технологический цикл сложен. Нужны не только капиталовложения, но и квалифицированный человеческий ресурс, способный приводить в движение эту махину. Однако экономической точки зрения лесопереработка, производство бумаги - это стратегическая отрасль для государства. В Сыктывкаре производят бумагу не просто на уровне лучших европейских стандартов. Производят бумагу для Европы и делают это хорошо.
Когда говорят о модернизации страны, о необходимости интенсивного развития, нужно искать точки роста. Сыктывкарский ЛПК - одна из таких точек. И здесь есть конкурентные преимущества, которые стоит развивать, чтобы Россия, в конечном итоге, превратилась в сильную процветающую державу, тесно интегрированную в мировую экономику. Глядя на комбинат, понимаешь, у России есть перспективы устойчивого роста. Это не передать словами, фотографиями, видео, лучше один раз увидеть все воочию, соприкоснуться. Приехать в Сыктывкар еще не один раз.
Анатолий Баташев, 31 октября 2010 г.
Конечно, я видел этот завод на фотографиях. Но картинка вводит в заблуждение, теряется масштаб. Но вот пасмурным октябрьским днем я оказался в Сыктывкаре. Самолет пошел на снижение, и под его серебристыми крыльями раскинулись бескрайние зеленые леса и омелевшая к осени река Вычегда. Ее русло выделялось желтой полосой на фоне зарослей хвойных деревьев, заставляя задуматься, сколь же полноводной может быть эта река в момент разлива.
Мой путь на завод начинается из аэропорта. Я уже бывал в Сыктывкаре, но ни разу не добирался до Эжвы, дальнего городского микрорайона. Расстояния здесь небольшие, едем довольно быстро. Смотрю в окно, город за время моего отсутствия почти не изменился.
Меня уже несколько раз спрашивали, какова может быть мотивация для москвича переехать в Сыктывкар помимо заработка? На мой взгляд, это, во-первых, отсутствие лютых столичных пробок, где порой стоишь по два-три часа в разгар рабочего дня. Во-вторых, отсутствие московских расстояний, когда в день по спидометру стабильно наматываешь под 150 километров. В-третьих, сам по себе Сыктывкар - город уютный, жизнь здесь размеренная и неторопливая, рай для тех, кто привык к столичным авралам. К тому же в Коми неожиданно в тот день оказалось теплее, чем в Москве, климат здесь хороший.
Иногда бывает любовь с первого взгляда. Сейчас, прокрутив в голове воспоминая, я вдруг понял, почему Владимир Путин побывал на этом заводе уже дважды! Первый взгляд на Сыктывкарский ЛПК завораживает. Мне показалось, что я попал в декорации фильма «Властелин колец: две крепости». На фоне огромных прекрасных туч возвышался на многие десятки метров суровый величественный замок. Или пароход-броненосец с огромными трубами. Именно таким у режиссеров Голливуда должен был стать замок Гэндальфа Белого, если бы великий маг захотел возвести его среди непроходимых северных болот.
У Толкиена внутри крепости неустанно работали механизмы, в огромных котлах варилось зелье, работу выполняли десятки людей. Маг Саруман стал служить злу, поэтому из белого он превратился в черного. Вероятно, внутри волшебного замка в Сыктывкаре традиционно служат добру, целюлоза отбеливается, сначала становясь зеленой как орк, а затем белоснежно белой субстанцией. А выделяемая при ее обработке черная жижа утилизируется в печах гигантской теплоцентрали, обеспечивающих энергией и теплом юг Республики Коми.
«Здесь надо снимать фильм», - была моя первая мысль при виде завода. Снимай, что хочешь. Недаром герои американских классических боевиков так любят заброшенные заводы, где на фоне огромных цехов и сооружений масштаб человека совсем невелик. В России мало снимают заводских пейзажей, вспоминается разве что красивая экранизация романа Юлии Латыниной «Охота на изюбря». Но здесь в Сыктывкаре мне почему-то не хочется снимать злые фильмы, душа просит чего-то доброго старомодного вроде любимой народом «Королевы бензоколонки». Вот стоит, к примеру, такая королева, упаковывает огромный рулон бумаги, надевая на него боковины. Тяжелый, изнурительный труд, но глядя на него, понимаешь, что на самом деле превращает человека в титана.
Именно титаны в славные 60 годы создали этот завод. Здесь советское правительство мобилизовало ресурсы страны в рамках всесоюзной комсомольской стройки. И смогли же, выдюжили комсомольцы 60-х построить среди лесов и болот промышленного гиганта. Обходя фотогалерею на входе в заводской музей, всматриваешься в лица ветеранов, тех первых строителей и многолетних работников. Помимо мудрости в их глазах читается гордость за свой труд, уверенность в правильности выбора, стальная воля, выкованная за годы напряженного труда.
Чем дольше я иду по заводу, тем крепче ощущение, что попал в Средиземье, в замок доброго Гэндальфа. Сырьем для производства волшебной продукции у великих магов очевидно служат деревья. Но злой Саруман их нещадно истреблял, и деревья обиделись. В Республике Коми немножко другая ситуация. Добывается древесины лишь одна пятая часть от того объема, который можно и нужно осваивать. У леса есть жизненный цикл, и чем древесина сгниет от старости или ее уничтожат лесные пожары, лучше лес вовремя убирать, пилить. Проводя при этом лесовосстановительные работы. Много лет назад я ездил в пресс-тур, чтобы ознакомиться с проектом Всемирного фонда дикой природы «Псковский модельный лес». Мне казалось, что экологи должны быть категорически против вырубки лесов, в реальности же они выступали за цивилизованное лесопользование. Меня поразил урок экологии в сельской школе. Специалисты Фонда рассказывали детям, что лес - это как пшеница, ее надо сажать и своевременно убирать. Вероятно, некоторые из этих детей уже выросли настолько, что сами работают в лесном хозяйстве Псковской области. Но эти доступные примеры как-то изменили мое представление о лесе. За лесом надо следить, ухаживать и тогда все получится. И мне почему-то показалось очень важным в огромной коллекции заслуженных наград «Монди Сыктывкарский ЛПК» увидеть и награду Всемирного фонда дикой природы за сертификацию комбинатом более миллиона гектаров лесных угодий. Значит, бережное отношение к природе здесь в порядке вещей.
Механизмов внутри Замка оказалось действительно очень много. Здесь имеются и грандиозные котлы для варки и обработки целлюлозы. И различного рода подъемники. Но больше всего меня поразила машина по производству бумаги. Огромное восьмиметровое бумажное полотно со страшной скоростью непрерывно вырывалось наружу. Оно не кончалось. Бумага шла непрерывным потоком со скоростью 1200 метров в минуту. То есть за минуту гигантский механизм выдавал на гора такую длину, какую не осилит даже чемпион-спринтер. Эту скорость невозможно осознать, ею можно лишь любоваться, понимая, что соприкасаешься с одним из величайших творений человеческого разума. Трудно понять, как удается производить такой объем бумаги непрерывным потоком, чтобы не порвалось, не помялось, без брака, без начала и конца. Наверное, в такой же тупик становится ребенок, когда в первый раз в жизни пытается осознать бесконечность вселенной. Став старше, уже не задумываешься над технологией, почему вселенная бесконечна. У тех людей, которые давно работают на комбинате, вероятно, имеется всему производственному циклу логичное и понятное объяснение. Но я еще не отвык удивляться, а значит, верю в чудо.
Другим проявлением чуда стал процесс рождения офисной бумаги. В повседневной жизни мне приходится писать очень много. На кнопку «печать» нажимаю десятки раз в день. Принтер до красного каления выдает многостраничные документы. Я никогда не экономлю бумагу, поэтому в течение дня в среднем сгорает минимум полпачки. Такова специфика профессии, когда не до экологии, а все документы, даже промежуточные нужно печатать на чистовик. Зная мои аппетиты, хозяйственники всегда приносят мне пару ящиков про запас. Одна коробка с бумагой стоит у меня дома, вся такая белая, неприметная, а на ней скромный оранжевый логотип «Монди». Никогда до этой поездки я не замечал логотипа «Монди». Раньше, выбирая для своих нужд из множества сортов бумаги, ни разу не задумывался, что значительная часть знаменитых брендов офисной бумаги произведена именно здесь, в одном месте - на «Монди Сыктывкарский ЛПК».
Если родина Деда Мороза - Великий Устюг, то родной дом Снегурочки - это однозначно Сыктывкар. Ведь именно здесь производят знаменитый бренд офисной бумаги «Снегурочка». И вот я слежу за рождением Снегурки, за превращением бесконечного бумажного потока в конечный продукт. Волга впадает в море. Бумажный поток подобен Волге, в конце он распадается на эдакое устье. Бумага разрезается и идет в разные стороны. Часть потока станет основой для газетной бумаги. Другая часть для офисной. Скорость бумажного потока настолько велика, что, стоя у аппарата, я не могу понять, как происходит резка бумаги. Вижу результат, когда из-под валика выходит привычная пачка бумаги на пятьсот листов. Дальше тишина, а через полминуты из машины снова вылетают десять пачек. Конвейер движется непрерывно. Через несколько секунд каждая из пачек попадет в другой аппарат, где ее оденут в привычную упаковку. Затем пачки бумаги попадают в ящик, а из ящиков создается огромный куб для их перевозки железнодорожным транспортом. Куб из десятков ящиков устанавливается на деревянное основание, упаковывается в полиэтилен, чтобы при транспортировке бумага не испортилась.
Или газетная бумага. Мне доводилось находиться в числе руководителей крупного издательского холдинга. И мне казалось, я знаю от и до, как производится любое печатное СМИ. Мне с раннего детства доводилось бывать на типографиях. Но как-то ни разу в голову не приходил вопрос, откуда в типографии берется бумага. Ее покупают, и все тут. И, чтобы достичь успеха в издательском бизнесе, очень важно обеспечить закупки бумаги по самым низким ценам. Не дать никому из собственных сотрудников наварить на этом деле маржу в ущерб интересам бизнеса. Бумага для типографий - это как воздух для человека. Доставка бумаги в типографию - это удивительное приключение. Бумагу везут поездами, фурами и даже самолетами. А производят ее здесь, комбинат держит треть рынка российской бумаги, а еще поставляет ее в более, чем 80 стран мира. С точки зрения реальной экономики бумага такой товар, на который спрос превышает предложение. Поэтому каждый рулон на комбинате делается под конкретного заказчика, под заранее оговоренные размеры. В среднем рулоне 13 километров бумажного полотна. Рулон получается огромным, круглым, в диаметре примерно в две трети человеческого роста. И таким тяжелым! Одному с места лучше и не пытаться сдвинуть. Рулоны и ящики пребывают здесь в непрерывном движении. Автоматизировано еще не все, место для человека остается. Человеческий труд применяется при упаковке и транспортировке. Упакованные в оберточную бумагу и фанерные боковины, рулоны поступают на огромный крытый склад. Размеры помещения таковы, что железнодорожные вагоны с высоты балюстрады напоминают в нем детские игрушки. Склад заставлен свежепроизведенной бумагой. А конвейер выдает все новые порции.
Когда я увидел проложенные в полу железные ленты транспортеров, то подумал, что правы были те сопровождающие, что сказали одеть рабочую одежду и проводили со мной инструктаж. На предприятии очень строгие нормы безопасности. И мне жалко снимать до блеска начищенные ботинки и менять их на рабочую обувь. Но эта обувь, как мне объяснили - армированная, в ней есть железная скоба, поэтому ее не сдавит. И она прочная, подошву такой шилом не проткнешь. Наверное, жизнь учит. Раньше, в советское время на предприятии регулярно случались несчастные случаи, в том числе и с летальными исходами. Австрийцы перестроили организацию труда так, чтобы была реальная профилактика несчастных случаев. И дело не ограничилось одной спецодеждой. Саму технологию производства выстроили так, чтобы наиболее опасные для людей участки полностью автоматизировать.
Спецодежда, кстати, стильная и разнообразная. Такого как в старые сталинские времена, когда был один фасон на всех, уже нет. Помимо ботинок по размеру, надеваю на голову пластиковую каску, жилет, мне дают затычки для ушей, от очков отказываюсь, есть свои. Для крайних случаев здесь имеются даже противогазы. После часовой экскурсии в голову закрадывается предательская мысль, что ботинки так хороши, что неплохо было бы их оставить себе. Сидят на ноге как родные, удобные.
Экипировавшись подобным образом, едем на место, где начинается производственный процесс - на пункт приемки, куда привозят лес. За год завод потребляет 3 миллиона тонн древесины. Она попадает на завод двумя путями - сплав по реке или ее привозят лесовозы. ЛПК потребляет не всякую древесину, диаметр ствола дерева должен быть не уже 8 сантиметров. Иначе производственные потери, связанные с подготовкой древесины к переработке, становятся чрезмерными.
На въезде, куда привозят лес, стоят два больших ангара. Каждый ангар оборудован лазерным комплексом. Здесь древесину сканируют и фотографируют для оценки. Чтобы оценка была объективной, приемку древесины на заводе производится представителями независимой компании. Если раньше между поставщиками и заводом иногда возникали трения по поводу объемов и качества древесины, то теперь завод получает проверенное сырье, а поставщик справедливое вознаграждение, либо обоснованную отбраковку.
Далее лес везется либо на склад, либо сразу попадает в переработку на транспортер. Огромный трактор клещами подъемника захватывает с лесовоза пачку, чтобы погрузить ее на транспортер. Прошу водителя притормозить, чтобы посмотреть этот процесс воочию. Вдруг поднятая пачка аккуратно опускается обратно на лесовоз. Задаю окружающим риторический вопрос: «Зачем он это делает?», все пожимают плечами. А к нам уже несется бригадир: «Вы зачем здесь стоите? Тут стоять нельзя!» И он прав, соскочи бревнышко, нашей машинке мало бы не показалось. А уж если вся пачка в несколько кубометров, это было бы совсем страшно. Такой сценарий, конечно, из области невероятного, но для работающих на предприятии безопасность не пустой звук, кажется, она заложена тут на генетическом уровне.
Мы едем дальше, краем взгляда вижу, как пачку водружают на транспортер. За дальнейшими приключениями древесины наблюдаем уже из центра управления. Бревна попадают в огромную машину для ошкуривания. В гигантском барабане с бревен снимается кора. Кора не годится для производства целлюлозы, но ее используют в качестве дров для тепловой электростанции. Вот такое оно, отечественное биотопливо.
Цилиндр для ошкуривания такой огромный, что бревна в нем кажутся маленькими спичечками. Ощущение, будто вы ссыпали содержимое спичечной коробки во вращающийся механизм. В процессе вращения бревна интенсивно соприкасаются друг с другом, в результате кора сходит.
Очищенный лес попадает на рубку. Его превращают в мелкую щепу, из которой затем и будет вариться целлюлоза. Производство бумаги считается одним из самых сложных химических процессов. Большая часть этих процессов - закрытая. Я лишь смотрел на исполинские сооружения, где все внутри и происходит.
В последние годы комбинат активно развивается. Реализуется амбициозный проект «Степ» по расширению производственных мощностей. Сопровождающий показывает мне на новенькие цеха, в которых преобладает корпоративный оранжевый цвет. Рассказывает о дальнейших планах модернизации.
Посмотрев производство, идем в музей. Кстати, музей был создан спустя три года после запуска комбината. Следовательно, уже тогда строители коммунизма понимали всю непреложную ценность созданного ими предприятия для истории. Завод бережно хранит память о своем комсомольском прошлом, оставаясь современным, сохраняя неуловимый шарм молодежной энергии, энтузиазма, радостного оптимизма. В музее сотни старых фотографий, образцы продукции, производимой комбинатом за долгие годы. Например, старшее поколение хорошо помнит молочные пакеты треугольники, и эту технологию упаковки придумали именно здесь. Наряду с современными наградами, кубками и статуэтками величественно смотрятся советские наградные красные знамена. Здесь все подчеркивает преемственность. С одной стороны, комбинат использует советский потенциал и оборудование, однако здесь все время создается что-то новое, происходит глубокая реконструкция производства. Последние двадцать лет комбинат развивался вместе со страной, и не развалился, а стал одним из признанных флагманов модернизации России.
Мы смотрим фильм про ЛПК. Невольно ловлю себя на мысли, что это повторение нашей экскурсии. Но если бы мне показали этот фильм до поездки, я бы счел его очередными «вестями с полей». А сейчас, по горячим следам, когда увидел, соприкоснулся, вдруг понимаешь важную вещь. Невозможно понять масштаб по фотографиям. И даже видео не передает всей грандиозности комбината. Да, есть съемка с вертолета, есть съемки машин, работников. Но это надо почувствовать, когда рядом с тобой проходит огромный рулон бумаги тебе по грудь. Надо вглядеться ввысь, чтобы понять, насколько высоки цеха исполины. Надо заткнуть уши специальной затычкой, чтобы не слышать шума, который создает бумага по производству машины. Надо пощупать бумагу, вдохнуть запах свежесрубленного дерева. Как передать эту мощь, эту красоту?
Я люблю посещать производства, потому что пиарщик должен четко знать, что он продвигает. Я помню заводы, где варят легендарное пиво «Клинское»: после реконструкции они напоминали звездолеты. Я помню стерильность мясных комбинатов, где производятся консервы. Я видел типографии, редакции, порты, автогиганты, больничные комплексы, инновационные центы… «Главное при описании предприятия, - говорил мне отец, известный в советское время журналист, - ощутить жизнь этого огромного организма, понять его людей, разобраться, как и для каких целей все это работает». Он написал книгу «Товарищ «Дальзавод»». Есть такая формация - заводы-товарищи. Которые делают великое дело для страны, для человечества, которые объединяют большой коллектив и нацелены в будущее. Производство и реальный сектор это всегда интересно, ведь именно здесь создается экономическая мощь страны.
Но главное, это, конечно, люди. И отношение к людям очень легко понять по нескольким параметрам. Зарплата, условия труда, страховки, экология труда, столовая. В последние годы комбинат много вложил в благоустройство территории. Это позволяет надеяться, что когда Путин приедет сюда в третий раз (Бог любит троицу), он увидит современную европейскую промплощадку. А столовая мне понравилась, кормят сытно.
Попутно узнал, что «Монди» - это не производная от французского слова le monde - мир. Это такой симпатичный цветок из Южной Африки. Вероятно, именно за этим цветочком аленьким гоняла своего батюшку за тридевять земель Аленушка из сказки про «Красавицу и чудовище». Пожалуй, именно через сказки мы способны осознать грандиозные явления. Старина Гэндальф приехал в Россию и превратился в привычного всем деда Мороза, построил себе замок, где посреди дремучих лесов творит добрые дела. Тут живет его внучка Снегурка, она же Аленушка с цветочком аленьким, превращая дерево в бумагу, чтобы умные дети могли читать книги, а взрослые газеты и журналы. Трудно представить, как бумага изменила нашу цивилизацию, какое влияние оказало на всю нашу культуру. И как внедрение бумаги высокого качества за последние десятилетия поменяло наше эстетическое представление.
Закончив дела на комбинате, еду в город, проведать знакомых журналистов, смотрю в окно автомобиля и слушаю рассказ водителя о новостях городской жизни. Комбинат является одним из крупнейших плательщиков бюджета Республики Коми и Сыктывкара. А поскольку дела на комбинате идут хорошо, все вокруг жизнерадостно. Мне доводилось посещать так называемые моногорода, где вся экономика крутилась вокруг предприятий, оказавшихся в упадке, это тяжелое зрелище. А ведь так важно понимать, что хорошие примеры в стране есть! Вот Борис Николаевич Ельцин начинал свою вторую предвыборную кампанию с моногорода Губкин, где все было связано с Лебединским горно-обогатительным комбинат. Грамотная команда технарей-управленцев смогла встроить комбинат в современную рыночную экономику, да так умело, что предприятие стало локомотивом возрождения экономики Белгородской области и новой России. Сыктывкарский ЛПК - это аналогичный пример успеха, но только в Коми.
Но меня волнует главный вопрос, на который важен объективный независимый ответ. «Какова экология в Эжве?», - спрашиваю я у давних друзей, местных журналистов. «В целом и раньше было неплохо, - отвечают они, - здесь хорошая роза ветров». Причем собеседники отметили существенное улучшение экологической обстановки за последние годы, прежде всего, за счет последовательного внедрения предприятием жестких экологических стандартов. В принципе и без их мнения, понятно, что здесь на ЛПК экологическая обстановка в разы лучше, чем в загазованной Москве. Вернувшись в столицу и попав в очередную безнадежную пробку, с высоты Воробьевых гор обращаю внимание на дым многочисленных труб над первопрестольной, и в душе возникает ностальгия.
«Монди Сыктывкарский ЛПК» нацелен на развитие. Войти на рынок производства целлюлозы достаточно трудно, ибо технологический цикл сложен. Нужны не только капиталовложения, но и квалифицированный человеческий ресурс, способный приводить в движение эту махину. Однако экономической точки зрения лесопереработка, производство бумаги - это стратегическая отрасль для государства. В Сыктывкаре производят бумагу не просто на уровне лучших европейских стандартов. Производят бумагу для Европы и делают это хорошо.
Когда говорят о модернизации страны, о необходимости интенсивного развития, нужно искать точки роста. Сыктывкарский ЛПК - одна из таких точек. И здесь есть конкурентные преимущества, которые стоит развивать, чтобы Россия, в конечном итоге, превратилась в сильную процветающую державу, тесно интегрированную в мировую экономику. Глядя на комбинат, понимаешь, у России есть перспективы устойчивого роста. Это не передать словами, фотографиями, видео, лучше один раз увидеть все воочию, соприкоснуться. Приехать в Сыктывкар еще не один раз.
Анатолий Баташев, 31 октября 2010 г.