"Звездная робинзонада" (мой приквел к роману Ивана Ефремова "Туманность Андромеды")
Древние не даром называли тернистый путь человечества дорогой к звездам.
Алексей Леонов
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ДОТЯНУТЬСЯ ДО ЗВЕЗД
Глава первая. Новый год в космосе
Звездолет межпланетного класса А «Альбатрос» приближался к системе Сириуса. Защитные экраны гасили яркость звезды, но все равно: без затемнения или защитных очков глядеть на монитор было невозможно.
В командирской рубке царило радостное оживление и немудрено. Впервые за время полета, все четырнадцать членов экипажа были одновременно пробуждены из криогенно-гипнотического сна-анабиоза, и наступление нового 2513 года команда встречала в полном составе. Впрочем, это только членов экипажа было четырнадцать: за одиннадцать лет полета к звезде население корабля прибавилось еще на пять ртов, а заместитель командира Лилия Пайнер через два месяца готовилась во второй раз стать мамой.
И взрослые, и дети наряжали синтезированную специально для этого случая елку. Космобиолог Дон Ро, обряженный бурым медведем, выступал в роли главного лесника. Ро грубо проигнорировал традиции и не срубил елку, а привез ее с корабельной фермы, в чем она росла - т.е. прямо в кадке с физраствором. Комичность елки и уморительный костюм астронавта привносили в общее веселье струю беззаботности.
Врач и психолог по совместительству Александра Вэн разложила под елкой подарки для каждого члена экипажа, предусмотрительно заготовленные еще много лет назад на Земле. Чем всех несказанно удивила. Но самый большой сюрприз преподнес бортинженер Ирвин Север, которому удалось, несмотря на строжайший карантин и многочисленные проверки, протащить на борт ящик хорошего спиртного. Так получилось, что из-за издержек конспирации сразу после взлета ящик оказался практически недоступен, поскольку был замурован во внешнюю обшивку корабля. Но во время последнего дежурства Ирвину удалось найти способ разобрать все три внутренних слоя обшивки и извлечь ящик, причем так, чтобы не подняла тревогу чувствительная аппаратура и не застукал никто из бдительных товарищей, иначе спиртному пришлось бы вернуться на Землю обратно. Но поскольку все следы преступления были ликвидированы еще несколько месяцев назад, а сам Ирвин не хотел выдавать «рыбные места», командир Луи Парнас ограничился шутливой взбучкой и тут же предложил себя на роль бармена, предлагая собравшимся восхитительные коктейли.
Началась дискотека. Музыка наполнила зал. После хоровода и конкурсов наступил черед танцев - быстрых и медленных. Дети стали баловаться, вступив в потасовку с Доном Ро, пытаясь побороть с гигантского мишку. Но мишка всегда оказывался сильнее и со страшным ревом валил кого-либо из ребят на ковер, тогда как остальные пытались зайти сзади. В итоге получилась потрясающая куча мала.
Вскоре, несмотря на бурные протесты, трех самых младших детей отправили спать. Командир приглушил музыку и свет, попросив спеть Лилию Пайнер. Лилия на Земле была прославленной певицей, победительницей многочисленных конкурсов. Муж Лилии, астрофизик Валерий Арого, сел за орган, встряхнул кудрями и задумчиво прикоснулся к клавишам. Вселенная вдруг оказалась где-то далеко, мир сузился до границы света, а мелодичное пение приборов и их яркие огоньки казались чем-то из другого измерения. Звуки органа были тихими, мягкими, ровными, свет едва мерцал красноватой дымкой. Откуда-то нарастал рокот прибоя, как шум моря в летнюю ночь. Удар, и волна, разбиваясь, устремляется на пустынный пляж. Еще удар, еще. Но в этих звуках чувствовалось не величие безмолвного моря, нет! Везде царила огромная первобытная сила жизни. Вот слышен крик чайки. Извернулся скат. Вынырнул на поверхность и вновь ушел в глубину дельфин. Тьму прорезал свет маяка и зрители невольно вскрикнули, увидев в контурах света силуэт выходящей из пены девушки.
Античная накидка, подчеркивала выступающий живот, который Лилия с гордостью несла вперед. Ее хрипловатый, чуть надрывный голос завораживал. Этот голос поднимался над шумом прибоя, взывая к бездне вернуть любимого человека. В нем сплелись миллионы поколений женщин, чьи возлюбленные и защитники ушли на схватку с неизбежным - будь то враг или стихия, оставив им воспитывать детей. Дети вырастали и в свою очередь уходили на бой. Тогда как матерям оставалась лишь молиться.
Сначала это был первобытный охотник, вступивший в поединок с огромным зверем. В зареве пламени племя водило хоровод вокруг поверженного лесного гиганта. Потом утлая лодчонка, бороздящая бескрайние просторы океана в поисках суши. Это был воин, ушедший в степь, чтобы побороть кочевников. Но воин проиграл и оказался в плену, а жена его, стоя на краю крепостной стены, взывала к солнцу, ветру и могучей реке, умоляя вернуть любимого. Вот кибитки колонистов, бросающих вызов девственной прерии. Вот лагерь золотоискателей посреди арктических льдов.
Ритм песни ускорялся, мужчин, идущий на фабрику, чтобы прокормить семью, сменяла группа людей, одетых в грубо сшитую армейскую униформу. По дымящимся руинам разбомбленной деревни среди полутора сотен трупов, беспорядочно лежавших там и сям шла старуха, причитавшая: «Мужика-то сколько загубили, мужика!» Эхо сражений сменил гул поездов и реактивных двигателей самолетов. Человечество продолжало свое бесконечное путешествие. Первый прыжок в космос, первые шаги по луне. Человек научился создавать виртуальную реальность, проник в мир клетки, учился работать с энергией. Порой мужчина чересчур увлекался, и женщина начинала чувствовать себя брошенной. И уходила к другому. А он оставался, и вселенская боль переполняла его существо. Внешне женщина казалась равнодушной, но внутри ее была загадка, которую мужчина стремился разгадать, во что бы то ни стало.
Человечество открывало внутренние миры, таящие массу ранее недоступных способностей. Оно перестраивало и обустраивало свой мир, попутно обустраивая себя. Мужчина уже не возвышался над женщиной: изменились условия жизни и труда. Но как и прежде женское и мужское начало сплетались в неразрывное целое, олицетворяя вечную борьбу и единство противоположностей. Их радости и стремления во многом стали общими. Радость исследователя, соприкоснувшегося с неведомым, и ученого, это неведомое разгадавшего. Человечество шло вперед - в эти неведомые дали пространства, времени и знаний. Покорное вечному зову неизбежности. Наперекор всему. Это были люди - еще не отвыкшие удивляться. Например, когда узнали, что не одиноки во вселенной, что разделенные пространством и временем разумные существа объединяются в Кольцо великой силы. Но как же далеки разумные были от возможности полноценно вести диалог. Человек достиг звезд, но как много еще предстояло сделать. Могучие звездолеты, как утлые лодчонки первобытных охотников вновь и вновь устремлялись навстречу неведомому. Они шли со световой скоростью, и между целью и родной планетой вставали годы пути, пути через полный превратностей космос. А на земле с надеждой их возвращения ждали те, кто проводил своих любимых в никуда…
Повествование закончилось, и слушатели восторженно захлопали в ладоши. У многих на глазах стояли слезы. И хотя все члены экипажа были поклонниками хорошей музыки и даже неплохими исполнителями, никто не решился бы сесть за орган после Арого. Он еще на Земле прослыл настоящим виртуозом, а годы напряженных тренировок уже во время звездного путешествия отточили его талант до блеска. Еще Арого много писал. Его директория в электронном мозгу корабля была набита файлами с нотами и музыкальными радугами[1]. Порой для того, чтобы наилучшим образом воплотить собственные идеи, Валерий использовал всю свободную мощность электронного мозга корабля, переводя музыку в математические величины и наоборот. Для Арого полет на «Альбатросе» стал сознательным выбором. Обрекая себя на четверть вековое затворничество, он рассчитывал ударно поработать и вдали от соблазнов большого мира реализовать давно задуманные творческие планы. Это ему во многом удалось. Правда, после того, как ему в напарницы досталась Лилия Пайнер, привычный уклад жизни был несколько нарушен. Лилия стала ему не только верной подругой, но и музой - исполнительницей многих его произведений.
До наступления нового года оставалось не так много времени. Все собралась за праздничным столом. По традиции слово взял командир. Его глубокий мягкий голос, казалось, эхом отражался от стен, потолка и приборов кают-компании.
- «Дорогие друзья. Знали бы Вы, как я рад, что все мы здесь сегодня собрались. Поздравляю всех с наступающим Новым годом и окончанием первой части нашего звездного путешествия. Приятно видеть вокруг столько розовощеких, счастливых лиц. Это свидетельствует, что большинство из нас хорошо отдохнули за последний месяц.
Но, мы все это понимаем, долететь - это лишь пять процентов дела, так что главное - не расслабляться. В новом году нам предстоит напряженная работа на Сириусе, и я уверен, что мы с ней справимся.
Наш полет сюда оказался на редкость спокойным и удивительно удачным. Впервые за всю историю земного звездоплавания полет на столь далекое расстояние прошел без отклонений и корректировок курса, в результате чего мы вышли к цели на полтора года раньше запланированного срока, сэкономив значительное количество анамезона[2]. Полностью была выполнена программа исследований, намеченных на первую часть полета. И, самое главное, что наш коллектив оказался очень дружным и устойчивым, что мы не разругались, хотя времени было предостаточно.
Пусть новый год будет такой же счастливый и удачный. Желаю каждому успехов в науке, творчестве и личной жизни. Пусть у нас все получится. С Новым годом!»
На большом корабельном экране появились стилизованный под старину циферблат, а из динамиков раздался бой курантов, отбивавших последние секунды, оставшиеся до полуночи. Последний удар, и краткий миг тишины потонул в гуле возгласов и перезвона бокалов. Раздались торжественные аккорды гимна Земли, который хором подхватили звездоплаватели. Глядя со стороны, трудно было поверить, что эта вечеринка происходила не где-нибудь в тихом уголке матери-земли, а в далеком космосе, дальше, чем когда-либо до сих пор долетали люди, чем ступала нога человека. Через два дня заработают тормозные двигатели и звездолет войдет в систему Сириуса. Но пока до цели оставались последние миллионы километров, экипаж еще мог наслаждаться последними минутами безмятежности.
Еще неделю назад локаторы звездолета начали «щупать» систему и несколько часов назад стали приходить отраженные лучи. К всеобщему разочарованию локатор давал пока крайне расплывчатую картину, что было неудивительно: до звезды было еще далеко, к тому же приходилось мириться со значительной погрешностью оттого, что звездолет шел на полной скорости и также использовал локаторы ближнего действия, чтобы избегать столкновения с посторонними предметами.
Сириус и его планеты были сравнительно хорошо изучены земными астрономами на протяжении последних сотен лет. Однако до сих пор эта система оставалась неисследованной не только землянами, но и их собратьями по Великому Кольцу. У Сириуса была загадка, которая делала эту звезду непохожей на большинство остальных, известных землянам - странное свечение вокруг системы. Выдвигались многочисленные гипотезы в объяснении феномена. Разобраться, в чем дело, было одной из целей десятой звездной экспедиции.
Ряд видных земных и инопланетных ученых, в частности астрофизики с Денеба, склонялись к мнению, что свечение - результат действия неизвестного вида энергии. За последнюю тысячу лет различными цивилизациями, входящими в Кольцо, предпринималось двенадцать попыток достичь Сириуса. Однако ни одна из экспедиций так и не вернулась: все пропали бесследно. Полет «Альбатроса» был для землян только первой попыткой покорить Сириус. В задачу экипажа входило выяснить, что же на самом деле случилось с их предшественниками. И хотя мало кто верил в магию числа тринадцать, неизвестность пугала многих.
- Ну, друзья, это как посмотреть, - вещал, размахивая руками, Дон Ро. - Я уверен, что в нашем случае тринадцать - это счастливое число. Двенадцать неудавшихся экспедиций - это, дорогие мои, вопреки всякой статистике! Да, полеты трудны и опасны. Да, по статистике каждый восьмой, а для нас землян каждый пятый звездолет погибает. Причины могут быть различны, но факты упрямая вещь. Но чтобы все двенадцать экспедиций погибли, тут должны быть веские причины.
Астроном Низа Тор мягко оборвала коллегу:
- Во всяком случае, никаких особых аномалий пока не наблюдается. Жаль, что снимки звезды из-за помех с локаторами все в крапинку. Я не думаю, что тут повинна какая-то энергия. В противном случае мы бы ее уже зафиксировали приборами. К тому же никакие энергетические импульсы не страшны звездолету с космической защитой.
- Мы слишком самоуверены, - грустно констатировал Ирвин Север. - Это могло случиться со всеми, только не с нами! Ро прав. Ничто просто так не происходит. Не надо думать, что мы всех умнее. На тех звездолетах были выдающиеся представители братских цивилизаций, многие из которых значительно обогнали нас в развитии. Там были матерые астронавты, за плечами которых стоял опыт до четырех звездных экспедиций. Могучие умы, талантливые ученые! Причем экипажи последних восьми экспедиций знали об опасности, могли ее предугадать! Вот только почему они не справились!? Может, тоже считали, что трудности им по плечу!
Низа задорно улыбнулась:
- Тогда, Ирвин, может, ты нам объяснишь, что произошло?!
- Друзья, погодите! - вмешался капитан. - Не гоже друг дружку задирать. Мы все долго стремились вновь избежать этого разговора. Кому суждено быть повешенным, как говорили древние, те не любят думать о веревке.
- Одно утешает: утонуть нам не суждено, - заявила Низа, чем вызвала общий хохот. Тут вмешался Ро, который с непривычки был уже в изрядном подпитии:
- Я и говорю. Вот мой папа считал тринадцать своим счастливым числом. Тринадцатого родился. Тринадцатого женился. В университете ему предстояло сдать экзамен по предмету, который он много пропускал из-за работы. Совсем думал, что не сдаст. А препод возьми и пообещай студентам, что тот, кто вытянет тринадцатый - получит высший бал автоматом. Отец не знал об этом, но вытянул именно тринадцатый билет! Надо было видеть лицо профессора, тот сказал: «Вам вопреки слову не могу поставить отлично, только хорошо!» Ему до последнего раза везло тринадцатого числа.
- А что было в последний раз? - спросил Ирвин.
- Тринадцатого он вместе с двумя коллегами по работе попал в аварию. Глупая авария на ровном месте. Его машина вылетела на встречную полосу движения, несмотря на мощнейшую полосу заграждения. Потом, когда разбирали авто, нашли технический брак. Девушка рядом с ним погибла на месте. А он еще четыре часа был в сознании, у него был переломан позвоночник, так что он не чувствовал боли. Потом еще шестнадцать часов врачи боролись за его жизнь. Но настало четырнадцатое число. И он умер.
В рубке на несколько секунд повисла тишина. Затем раздался голос командира:
- Во всяком случае, мы живы, в сознании и будем бороться. Я знаю, каждого из нас дома отговаривали от полета. Называли камикадзе. Но вот мы у цели. Полет протекает на удивление нормально. Я уверен, мы справимся.
Про себя же командир грустно подумал нечто иное. Улетая, они чувствовали себя героями. В мечтах они видели, что вернуться на Родину, выполнив важную миссию, окруженные уважением и почетом. Молодость не знает страха, только вот за одиннадцать лет полета мы слегка повзрослели. Если б кто сейчас предложил Луи возглавить экспедицию, он, наверное, категорически отказался. Огромный груз ответственности за единоличные решения, от которых зависит жизнь людей и судьба проекта. Думал ли он, что этот груз будет так тяжко давить на его плечи.
Сейчас задним умом он убеждался, что их полет был по большому счету авантюрой. Они летели без подстраховки. Незадолго до старта десятой звездной в ходе испытательных маневров из-за сбоя в системе управления потерпел аварию звездолет-напарник «Альбатроса» - «Альтаир». И именно он, Луи Парнас, от имени всех членов экипажа с пеной у рта настаивал на Совете Звездоплавания о необходимости не откладывать экспедицию на пять лет, а провести полет одним звездолетом. Они взяли анамезона под завязку, но этого топлива должно было хватить лишь впритык. Пока удача была на их стороне. Кто бы мог подумать, что команде удастся безошибочно нацелить звездолет на звезду, сэкономив топлива на три-четыре разгона. Но нельзя бесконечно полагаться на удачу. Что ждет их завтра.
Тем временем вниманием аудитории завладела Александра Вэн.
- Мы не знаем, что случилось с нашими предшественниками. Но знаем точно, что это были высокообразованные, опытные, хорошо подготовленные люди. Они бы не стали зря рисковать. Они бы не пытались лезть в неведомое, не понимая его. Очевидно, они действительно столкнулись с каким-то феноменом, изучение которого представляло определенный риск. Но так как они шли к цели десятки лет, они не могли развернуться и просто так улететь. Они захотели исследовать феномен, пошли на риск и проиграли.
- Осознано проиграли, - уточнил Ричард Санчес, астронавигатор.
- Вот именно, - обрадовалась Александра, почувствовав поддержку. - Смотрите. В инструкциях, утвержденных Советом Звездоплавания, ясно написано, и нам на Земле миллион раз успели об этом повторить: если на Сириусе экспедиция столкнется с чем-либо, представляющим угрозу кораблю и экипажу, мы должны немедленно вернуться. А вот вернемся ли мы? Или все-таки будем совать в этот феномен свой нос настолько глубоко, насколько сможем? Наши предшественники в итоге остались без носа.
- А, может быть, - возразил Ирвин Север, - они столкнулись с чем-то, что особого практического интереса как раз и не представляет. Но чтобы экспедиция не была признана потомками напрасной, они как раз и решили этот феномен внимательно изучить, несмотря на риск. Скажем, от отчаяния. Шутка в деле, отмахать столько световых лет впустую?! Возвращаться, осознавая, что огромные ресурсы, вбуханные в экспедицию, не окупятся! И тут-то они свой нос и потеряли.
Лилия Пайнер, которая до этого сама не принимала участия в разговоре, оживилась:
- Получается, провал прежних экспедиций лежал, прежде всего, в сфере психологии, а не опыта или профессионализма? Разумом они понимали, что идут на риск, но эмоции и вера в собственную удачу брали вверх?
- Таков уж удел разумных существ. Парадокс природы. Мы натыкаемся на препятствие, но готовы идти вперед вновь и вновь, пока не придумаем, как его преодолеть. И так всегда. - проворчал Луи Парнас, чей голос потонул в гуле восклицаний. Все заговорили разом. Поскольку - постольку никаких аномалий пока не наблюдалось, большинство склонялись в пользу версии Ирвина. Только вот ответа на вопрос, из-за чего все-таки не вернулись их предшественники, эта версия не давала. Поэтому астронавигатор Ричард Санчес, который по первому образованию был профессиональным историком и археологом, перевел тему в другое русло:
- А что если на Сириусе имеется разумная жизнь. В эпосе древних народов есть ясные намеки на пришельцев с других звезд. Практически неопровержимо доказана гипотеза контактов между цивилизациями древней Земли и Веги. Вполне возможно, что человечество - как раз потомки жителей Веги! И хотя Вега ни разу не выходила на контакт с Кольцом, Вы знаете, что уже почти сотню лет в Совете обсуждается вопрос послать туда экспедицию.
- А как так получается, Ричард, - спросила Низа, - что планета ни разу не давала о себе знать, а мы посылаем туда экспедицию?
- Очень просто! Ведь мы, по сути, живем на окраине галактики и разум Великого Кольца добрался до наших мест лишь тысячу лет назад. Эра Кольца настала на Земле всего лишь сто пятнадцать лет назад. И далеко не все планеты, населенные разумными существами, достигли того уровня технологии и культуры, чтобы иметь возможность общаться. Я не говорю о том, чтобы строить звездные корабли! Несколько сотен лет назад мы еще не знали электричества, а вот теперь покоряем космос. Да и потом развитие во вселенной происходит неравномерно. Возможно, цивилизации Веги и Сириуса пережили свой рассвет, но потом обратно деградировали. А причин для деградации много. Истощение ресурсов, глобальные экологические катастрофы, технологические сбои, социальные конфликты, культурный застой. Или, простейший пример, природные планетарные катаклизмы, влекущие за собой смену полюсов, а, следовательно, великий потоп и повсеместное перемещение климатических зон. Человечеству потребовалось, по меньшей мере, пять тысяч лет, чтобы оправиться от последнего катаклизма и вновь повернуться к звездам.
- Ага, я так и понял, что археолог нам нужен не только для того, чтобы раскапывать остатки денебских звездолетов, - съязвил Дон Ро. Как только общий хохот стих, Ро продолжил: - А что, если эта цивилизация не столь примитивна. Мы все прекрасно знаем, что бывает с культурами, которые впадают в детство. Деградация развитой культуры приводит к росту конфликтности. А конфликтность - к милитаризму. Может, правящая верхушка на Сириусе видит основную угрозу своему благополучию в гастролерах извне, таких как мы. И с радостью потчует звездолеты пришельцев не цветами, а ракетами.
- Космические проекты требуют больших ресурсов, - запротестовал Санчес, - А милитаризм, учитывая его полнейшую бесполезность, и подавно. Какая цивилизация будет терпеть милитаристский режим тысячу лет? Тем более, космический милитаризм!
- Ну, чтобы уничтожить звездолет, многого не надо. Звездолеты не приспособлены для ведения боевых действий. А после торможения звездолет по маневренности и скорости будет значительно уступать планетолетам. Планетолеты созданы специально для путешествий внутри системы, тем более с навигаторами, которые прекрасно знают условия полета в собственном мире. На планетолет можно повесить, какую угодно систему защиты, а вот на звездолет нет: слишком дорого вести. Достаточно чуть-чуть повредить звездолет, чтобы тот не мог набирать субсветовой скорости, и все. Между кораблем и родной планетой встают тысячелетия пути. Это не так трудно. Оружие, способное уничтожить звездолет, под силу создать и примитивной цивилизации. И уж кому, а Тебе, Ричард, это лучше всех известно.
- Тут не все так просто, - промолвил Санчес. - У нас Земле в Эру Разобщенного мира действительно могли создать подобное оружие. Когда прогресс стал набирать обороты, и человечество сконструировало первые двигатели, начало внедрять новые производственные методы, многие правительства решили использовать эти достижения в гонке вооружений. Они пытались, таким образом, укрепить свои режимы путем, как они это называли, расширения жизненного пространства, завоевания места под солнцем. Потребовалось несколько конфликтов планетарного масштаба и десятки региональных войн, прежде чем человечество поняло всю тупиковость милитаризма. Победители в этих войнах теряли гораздо больше, чем приобретали. В итоге становилось хуже всем.
- Ричард, - перебила Лилия, - как же ты объяснишь тогда, что в свое время существовали теории, авторы которых утверждали, что милитаризм дает мощный толчок развитию прогресса, что военные заказы стимулируют экономику, т.е. способствуют росту благосостояния.
- Это иллюзия. Милитаризм тогда казался необходимым, поскольку в человеческом общежитии не было взаимопонимания. Господствовало право сильного. Общество вынуждено было выделять часть ресурсов на оборону, чтобы не потерять все. Любые инвестиции стимулируют экономику, только надо понимать, откуда они берутся. Прежде всего, из налогов, которые являются сдерживающим фактором развития. Как правило, чем выше уровень милитаризации, тем больше налогов, тем больше людей отвлекаются от созидательного труда. В какой-то момент бремя военных расходов начинает подрывать производство. И это приводит к краху режима. Многие великие империи древности, а потом и Эры Разобщенного мира пали как раз не в силу военных поражений, а вследствие экономической несостоятельности. В общем, обанкротились. Так и в нашем случае. Не может экономика терпеть гнет милитаризма в течение тысячи лет. Тоталитарные режимы, делающие ставку на милитаризм, не живут более одного - максимум, трех поколений. Потом их ждет либо развал, либо кардинальная трансформация. Да и трудно навязать разумным существам тоталитарный муравейник в эпоху космических технологий.
Лилия встряхнула головой и упрямо поджала губы:
- Но, быть может, режим и деградировал, а смертельные орудия затаились и ждут своего часа. Ведь сколько лет, как на Земле покончено с насилием, а люди и суда продолжают подрываться на древних минах. До сих пор не удалось очистить планету от последствий конфликтов прошлого. Отравленная почва, склады старых боеприпасов, повышенная радиоактивность. И хотя много гадости удалось переработать, либо вывести за пределы земной орбиты, просто ужас берет, сколько еще осталось. Возможно, жители Сириуса создали нечто системы космической обороны, которая действует до сих пор. И в результате все прилетающие в систему звездолеты становятся ее жертвами.
Как бы то ни было, - откликнулся Ирвин Север, разливая по бокалам последние остатки спиртного, на посошок, - уже в ближайшие три-четыре дня мы будем знать какой-либо ответ.
Вскоре космонавты разошлись. Кто пошел отсыпаться в собственные каюты, кто-то торопливыми шагами засобирался на рабочий пост. О празднике в кают-компании напоминали лишь мерное жужжание роботов-стюардов, шум уборочных и посудомоечных комбайнов и елка, рядом с которой на диване оглашал пространство богатырским храпом Дон Ро, заботливо укрытый товарищами пледом.
.
(Продолжение следует...)
[1] Музыкальная радуга - цветовой и зрительный ряд музыкальных произведений. Достигается путем цветовой подсветки и генерирования спецэффектов, создания визуального ряда трехмерных изображений, комбинирования энергий, и легкого гипноза (терм. будущего).
[2] Анамезон - вещество с разрушенными мезонными связями ядер, обладающее близкой к световой скоростью истечения.