ЛУГАНСКИЕ КУРОПАТЫ
Сергей Штанько, Петр Шевченко, журналисты
5 ноября 1989 года читатели газеты «Ворошиловградская неделя» среди сообщений о переездах и обменах квартир, среди рекламных информаций и заметок о прочих городских мелочах увидели вот эти несколько строчек:
«Вниманию старожилов города Ворошиловграда! При закладке парка за универмагом «Россия» были вскрыты неизвестные захоронения мирных жителей с останками десятков человек, убитых выстрелами в затылок. Знающих их происхождение или желающих заняться поиском просим связаться с руководством краеведческого кружка по телефону 54-46-61
Областная станция «Турист».
И вот теперь передо мной показания разных людей о событиях на бывшем Гусиновском кладбище в Луганске. Уже эти страшные повествования внимательно прочтены, уже приготовлены чистые листы бумаги: надо переписать все, до запятой.
И только потом возникнет мысль: как отнесется к изложенному тот, кто прочтет эти короткие свидетельства. Скорее всего, они будут названы «непроверенными». Да ведь и вправду, никто официально их не проверял и не анализировал, не сопоставлял с событиями более чем полувековой давности. Сначала молчали сами люди. И сразу после войны, и позже в «оттепель» Никиты Сергеевича, и потом, в
период всех последующих «похолоданий» и «потеплений». Властвовал давно и прочно въевшийся в наши души принцип: сиди молча, проживешь дольше. Потом заговорили, потом уже и записал энтузиаст-одиночка эти воспоминания. А проверять все было недосуг. Мешали дела погромче - отчеты о великих достижениях, рапорты о небывалых свершениях, а то и просто те повседневные и очень важные неотложные дела, из-за которых и голову-то некогда от стола поднять и от кресла оторваться. И под бравурное «Время, вперед!» некогда было назад оглядываться.
А свидетели все-таки заговорили:
- «Я, Евдокимова Валентина Давыдовна, 1923 года рождения, коренная
луганчанка. Жила недалеко от Гусиновского кладбища. Приблизительно летом 34-го или 35-го ночью подслушала разговор родителей о том, что на кладбище стреляют. Такой же лунной ночью из окна видела, как приехали на кладбище два грузовика. Из первой машины вышло много милиционеров. Вели они людей, по бокам каждого шло по милиционеру. Один из конвоируемых, в белой рубашке,
оглянулся, но его сзади толкнули в спину. Иди, мол. Потом я слышала одиночные выстрелы. Сколько их было, не помню, но много выстрелов.
До этого я случайно приходила на кладбище днем и видела глубокую
траншею, протянувшуюся под самой стеной. Прокопана она была где-то на половину ширины кладбища, от здания пединститута, с угла кладки стены. Утром, после выстрелов, я побежала туда и увидела, что часть траншеи присыпана свежей землей.
Позже я видела, как бричка, обитая белым железом и запряженная одной лошадью, везла высокий широкий гроб, куда, говорят, помещалось до 5 человек.
Бричка приезжала на кладбище, а потом возвращалась с тем же гробом. Тетя Соня, сторожиха кладбища, рассказывала, что ее туда не допускают, они сами и закапывают, бросают туда как попало и без одежды. Шептались люди, и тетя Соня говорила, что привозили сюда «политических» и тех, кто в тюрьме умер.
Постепенно заполнили эту траншею, и больше я не видела, чтобы копали и возили. Записано со слов В. Д. Евдокимовой Юрием Енченко.
Подтверждаю. ЕВДОКИМОВА».
Юра Енченко был из тех учеников, которые не ходили в передовиках освоения школьной науки. И в 1977 году на бывшее кладбище, которое теперь реконструировалось под новый городской парк, его с дворовыми друзьями привел обыкновенный школьный прогул. Бродили бесцельно, потом пошли на рев экскаватора. Тогда и заглянул Юрий в свежевырытый ковшом котлован.
- Пацаны! Смотрите, сколько костей!
На черном земляном срезе отчетливо белели скелеты.
«Я, Валентина Михайловна Миргородская, 1918 года рождения, коренная луганчанка, родилась на Подгорной улице. Помню рассказы отца о событиях 1933-1934 годов. Было это именно в эти годы, так как в 1935-м отец уже умер. Так вот, в 33-34-м отец нанимался копать землю под захоронения. Он рассказывал, что ночью приезжали из тюрьмы охранники, оцепляли территорию, никого не подпускали и рыли ямы. Вываливали из большого гроба трупы, а еще стреляли прямо на кладбище. Однажды отец зашел домой и спросил: «Слышали выстрелы?» А мама говорит:
«И зачем тебе это нужно, туда заглядывать?» А отец ответил: «Меня прогнали… Я убежал».
Утром я видела на Гусиновском кладбище свеженасыпанные холмы земли…
Записано со слов В.М. Миргородской Юрием Енченко.
Подтверждаю. МИРГОРОДСКАЯ».
С того дня 1977 года Юрий Енченко стал постоянным посетителем бывшего Гусиновского кладбища. Ходил сюда и позже, в 1978 году. Ходил до тех пор, пока велись земляные работы. Видел могилы с останками людей. Видел десятки скелетов в местах, которые сам для себя уже перестал называть могилами. Это были завалы, мешанина костей и черепов…
В один из дней у водоразборной колонки увидел такого же пацана. Тот под тугой блестящей струей мыл забитые землей черепа.
- Тебе зачем это?
- Надо. Иди, куда шел.
Зачем юным гробокопателям нужны были черепа, он узнал позже: делать светильники, пепельницы.
«Я, Коновалова Надежда Ивановна, 1904 года рождения, в Луганске с 1917 года. Революция проходила у меня на глазах. Помню, как во время обороны Луганска свозили погибших красноармейцев и хоронили с музыкой на Гусиновском кладбище.
С 1933 года на Новосветловской улице жила моя сестра Дарья. Я ходила к ней в гости. Кладбище было недалеко. Привозили туда людей в ящиках добровольцы в спецодежде. Видела я и большие участки земли, разбросанной по кладбищу. А о том, что там сбрасывали трупы людей, рассказывал муж сестры Семен Данилович. Работал он надзирателем в тюрьме и трупы эти вывозил.
Трупы привозил на кладбище на телегах… В телегах было много трупов,
прикрытых брезентом. Кровь лилась на дорогу, а тетя Соня, сторожиха,
засыпала кровь песком. Не только на Гусиновское, но и на то кладбище, где сейчас сквер имени 30-летия ВЛКСМ, свозили из тюрьмы убитых.
Записано со слов Н.И. Коноваловой Юрием Енченко.
Подтверждаю. КОНОВАЛОВА.»
Енченко все еще ходил на место закладки парка. Любопытствующих там прибавилось. Многие и не скрывали, что ищут ценные вещи, золотые коронки. Лопаты валялись уже по всей территории бывшего кладбища. Только в тех обнаруженных Енченко и его товарищами завалах никто ничего не искал. Много лет назад людей сюда сваливали без гробов. На скелетах иногда не было даже остатков одежды.
Потом Енченко найдет в этих ямах калоши фабрики «Богатырь». Калоши, которые, по всем признакам, были надеты в свое время прямо на босу ногу, без всякой другой обуви. В ином случае ее остатки сохранились бы. И на калошах этих не было потертостей, долго в них не ходили. Потом попадалась женская и детская обувь. Потом он нашел простреленные черепа. В затылке было маленькое входное
пулевое отверстие, на лицевой стороне - выходное. Пули вырывали кости на лице кусками. На этом месте зияли огромные дыры.
Работа в будущем парке кипела. С декоративного холма, насыпаемого
экскаваторами, простреленные черепа скатывались, как мячи. Лишнюю землю, все с теми же останками, увозили куда-то МАЗы.
«Я, Геннадий Леонидович Грудинин, 1963 года рождения. В 1977-78 годах ходил вместе с Енченко на территорию бывшего кладбища за универмагом «Россия». Видел, как работал экскаватор, рыл траншеи и котлованы, выворачивал останки советских граждан. Останки эти месяцами валялись, и никто их не захоранивал. Помню, как мы находили черепа с простреленными затылками…
Записано со слов Г.Л. Грудинина Юрием Енченко.
Подтверждаю. ГРУДИНИН».
За много лет в папке у Юрия собралось немало таких материалов. Он искал их, когда после школы поступил в техникум, когда вернулся из армии. Он ищет их сейчас, работая в отделе вневедомственной охраны при Жовтневом РОВД Ворошиловграда. Вечером он идет на свою тихую службу сторожа. Днем бегает, разыскивая свидетелей и документы:
- Я понял, что это нужно делать, даже не тогда, когда увидел изуродованные простреленные черепа. И даже не тогда, когда на бывшем Гусиновском нашел скелет женщины, а в нем - еще один крошечный скелет, так и неродившегося ребенке. Я понял, что нельзя молчать, после одного случая. Когда отрыли несколько окрашенных в красное гробов с останками солдат. По всем признакам, солдат
Великой Отечественной. У некоторых из них прямо в черепах торчали осколки. Эти останки разворотили лопатами любопытствующие искатели. Один из них вытряхнул осколки себе на ладонь, поднес мне прямо к лицу. Не знаю, как я тогда не закричал…
Юрий говорит уже второй час. Он рассказывает, сколько написал писем. В «Правду», «Комсомолку», «Юность» и «Человек и закон». Говорит, как обивал пороги разных учреждений в Москве. Показывает многочисленные ответы. В большинстве из них - знакомая формулировка: «Ваше письмо направлено в местные инстанции…» А в «местных инстанциях» неизменно отвечали:
- Причин для беспокойства нет. Официально проведено перезахоронение останков советских воинов. Об этом есть документы в краеведческом музее и в органах власти. На территории бывшего кладбища установлен памятник погибшим в
Великую Отечественную. Енченко возражал:
- Хорошо, памятник есть. Но ведь я сам видел, как уничтожали гробы с
останками солдат. Значит, не все были перезахоронены? И кого здесь убивали до войны? И кто убивал и за что? Сколько их, убитых, было? Ну ведь надо же найти ответы…Разные есть версии. Расстреливали уголовников - бандитов, воров, насильников. Да только ли их?
Расстреливали в оккупацию немецкие фашисты. Да только ли они? И откуда же немецкие фашисты взялись в городе в 1933-34-м?
А ведь в показаниях, которые собрал Енченко, есть данные и о том, что
стреляли «политических», что хоронили здесь и скончавшихся от страшного голода крестьян, которые бежали из нищих колхозов и умирали под городскими мостами.
Куда только ни ходил Юрий: и в исполком, и в горком, и в райкомы, и в
общество охраны памятников. Один из комсомольских «вождей» отреагировал так:
- А сам-то ты подумал, что тебе будет? Ведь ты тоже те останки трогал!
Встречались и лица сочувствующие. Были и чиновники, которым все равно. И даже с орденскими фронтовыми планками на пиджаках (чему больше всего поражается Юрий). А вот сейчас, забывшись, уже в который раз повторяет:
- Я ведь видел, как черепами тех разбросанных останков воинов и в футбол играли. И как поврежденные осколками черепа эти от ударов разлетались. Так что же это, «никто не забыт»?
Да нет же, признаемся: многое забыто. Слишком многое.
«Я, Иногородский Борис Александрович, 1937 года рождения, коренной
луганчанин. Помню отца, Иногородского Александра Абрамовича, 1906 года рождения, коренного луганчанина, и Ефремова Михаила, сотрудника КГБ. Я присутствовал при том, как в 60-е годы Ефремов и отец стали вспоминать своих друзей и говорили, что их или в подвале дома Васнева порешили (бывшее здание НКВД - Авт.) или на кладбище расстреляли.
Ефремов работал в системе КГБ и все знал, но об этом никогда не рассказывал. Но тогда они в саду имени 1 Мая вспоминали товарищей, и Ефремов разоткровенничался. Он говорил, что на том кладбище были расстрелы с 1934 по 1939 год…
Записано со слов Б.А. Иногородского Юрием Енченко.
Подтверждаю. ИНОГОРОДСКИЙ».
Вот такие новые, «непроверенные» данные. Кто их проверит? Возможно, чтото удастся установить недавно созданной инициативной группе по поиску мест захоронений жертв сталинских репрессий, в которую вошли представители общественности, комсомольских организаций. Наверняка, это станет задачей городской организации «Мемориал», о создании которой в городе уже говорят как о
твердо решенном деле. Да и сам Енченко ищет новые показания, в свободное время «сидит на телефоне», надеясь, что на его информацию в «Ворошиловградской неделе» откликнутся, позвонят.
А пока… А пока на бывшем Гусиновском кладбище, ныне в парке Дружбы народов, летом бьют радужные фонтанные струи, радует горожан затейливая цветомузыка, здесь традиционно проводятся народные гулянья. А зимой с декоративного холма скатываются на санках дети. В декабре здесь устанавливают
праздничную елку. Всем весело.
Теперь Юрий Енченко бегает по различным городским службам и убеждает: веселой цветомузыки в этом парке быть не должно. Надо сделать хотя бы это. В одном из своих писем, которое сегодня восстанавливает по памяти, он сказал: «Если так пойдет и дальше, я не удивлюсь, когда два десятилетия спустя наши дети будут
футболить черепа моих сверстников, погибших в Афганистане».
Кстати, словно по роковому совпадению, именно в парке Дружбы народов до настоящего времени, пока не обнародованы были результаты поисков Енченко, планировалось установить памятник воинам-землякам, убитым на афганской войне.
События, о которых мы рассказали, произошли в канун 1990 года. С тех пор мало что изменилось. Впрочем, совсем недавно на окраине Ворошиловграда при подготовке котлованов под кооперативные гаражи обнаружены неизвестные массовые захоронения. Под лопатой бульдозера оказались человеческие черепа, в затылочной части многих из них - от одного до трех пулевых отверстий…
5 ноября 1989 года читатели газеты «Ворошиловградская неделя» среди сообщений о переездах и обменах квартир, среди рекламных информаций и заметок о прочих городских мелочах увидели вот эти несколько строчек:
«Вниманию старожилов города Ворошиловграда! При закладке парка за универмагом «Россия» были вскрыты неизвестные захоронения мирных жителей с останками десятков человек, убитых выстрелами в затылок. Знающих их происхождение или желающих заняться поиском просим связаться с руководством краеведческого кружка по телефону 54-46-61
Областная станция «Турист».
И вот теперь передо мной показания разных людей о событиях на бывшем Гусиновском кладбище в Луганске. Уже эти страшные повествования внимательно прочтены, уже приготовлены чистые листы бумаги: надо переписать все, до запятой.
И только потом возникнет мысль: как отнесется к изложенному тот, кто прочтет эти короткие свидетельства. Скорее всего, они будут названы «непроверенными». Да ведь и вправду, никто официально их не проверял и не анализировал, не сопоставлял с событиями более чем полувековой давности. Сначала молчали сами люди. И сразу после войны, и позже в «оттепель» Никиты Сергеевича, и потом, в
период всех последующих «похолоданий» и «потеплений». Властвовал давно и прочно въевшийся в наши души принцип: сиди молча, проживешь дольше. Потом заговорили, потом уже и записал энтузиаст-одиночка эти воспоминания. А проверять все было недосуг. Мешали дела погромче - отчеты о великих достижениях, рапорты о небывалых свершениях, а то и просто те повседневные и очень важные неотложные дела, из-за которых и голову-то некогда от стола поднять и от кресла оторваться. И под бравурное «Время, вперед!» некогда было назад оглядываться.
А свидетели все-таки заговорили:
- «Я, Евдокимова Валентина Давыдовна, 1923 года рождения, коренная
луганчанка. Жила недалеко от Гусиновского кладбища. Приблизительно летом 34-го или 35-го ночью подслушала разговор родителей о том, что на кладбище стреляют. Такой же лунной ночью из окна видела, как приехали на кладбище два грузовика. Из первой машины вышло много милиционеров. Вели они людей, по бокам каждого шло по милиционеру. Один из конвоируемых, в белой рубашке,
оглянулся, но его сзади толкнули в спину. Иди, мол. Потом я слышала одиночные выстрелы. Сколько их было, не помню, но много выстрелов.
До этого я случайно приходила на кладбище днем и видела глубокую
траншею, протянувшуюся под самой стеной. Прокопана она была где-то на половину ширины кладбища, от здания пединститута, с угла кладки стены. Утром, после выстрелов, я побежала туда и увидела, что часть траншеи присыпана свежей землей.
Позже я видела, как бричка, обитая белым железом и запряженная одной лошадью, везла высокий широкий гроб, куда, говорят, помещалось до 5 человек.
Бричка приезжала на кладбище, а потом возвращалась с тем же гробом. Тетя Соня, сторожиха кладбища, рассказывала, что ее туда не допускают, они сами и закапывают, бросают туда как попало и без одежды. Шептались люди, и тетя Соня говорила, что привозили сюда «политических» и тех, кто в тюрьме умер.
Постепенно заполнили эту траншею, и больше я не видела, чтобы копали и возили. Записано со слов В. Д. Евдокимовой Юрием Енченко.
Подтверждаю. ЕВДОКИМОВА».
Юра Енченко был из тех учеников, которые не ходили в передовиках освоения школьной науки. И в 1977 году на бывшее кладбище, которое теперь реконструировалось под новый городской парк, его с дворовыми друзьями привел обыкновенный школьный прогул. Бродили бесцельно, потом пошли на рев экскаватора. Тогда и заглянул Юрий в свежевырытый ковшом котлован.
- Пацаны! Смотрите, сколько костей!
На черном земляном срезе отчетливо белели скелеты.
«Я, Валентина Михайловна Миргородская, 1918 года рождения, коренная луганчанка, родилась на Подгорной улице. Помню рассказы отца о событиях 1933-1934 годов. Было это именно в эти годы, так как в 1935-м отец уже умер. Так вот, в 33-34-м отец нанимался копать землю под захоронения. Он рассказывал, что ночью приезжали из тюрьмы охранники, оцепляли территорию, никого не подпускали и рыли ямы. Вываливали из большого гроба трупы, а еще стреляли прямо на кладбище. Однажды отец зашел домой и спросил: «Слышали выстрелы?» А мама говорит:
«И зачем тебе это нужно, туда заглядывать?» А отец ответил: «Меня прогнали… Я убежал».
Утром я видела на Гусиновском кладбище свеженасыпанные холмы земли…
Записано со слов В.М. Миргородской Юрием Енченко.
Подтверждаю. МИРГОРОДСКАЯ».
С того дня 1977 года Юрий Енченко стал постоянным посетителем бывшего Гусиновского кладбища. Ходил сюда и позже, в 1978 году. Ходил до тех пор, пока велись земляные работы. Видел могилы с останками людей. Видел десятки скелетов в местах, которые сам для себя уже перестал называть могилами. Это были завалы, мешанина костей и черепов…
В один из дней у водоразборной колонки увидел такого же пацана. Тот под тугой блестящей струей мыл забитые землей черепа.
- Тебе зачем это?
- Надо. Иди, куда шел.
Зачем юным гробокопателям нужны были черепа, он узнал позже: делать светильники, пепельницы.
«Я, Коновалова Надежда Ивановна, 1904 года рождения, в Луганске с 1917 года. Революция проходила у меня на глазах. Помню, как во время обороны Луганска свозили погибших красноармейцев и хоронили с музыкой на Гусиновском кладбище.
С 1933 года на Новосветловской улице жила моя сестра Дарья. Я ходила к ней в гости. Кладбище было недалеко. Привозили туда людей в ящиках добровольцы в спецодежде. Видела я и большие участки земли, разбросанной по кладбищу. А о том, что там сбрасывали трупы людей, рассказывал муж сестры Семен Данилович. Работал он надзирателем в тюрьме и трупы эти вывозил.
Трупы привозил на кладбище на телегах… В телегах было много трупов,
прикрытых брезентом. Кровь лилась на дорогу, а тетя Соня, сторожиха,
засыпала кровь песком. Не только на Гусиновское, но и на то кладбище, где сейчас сквер имени 30-летия ВЛКСМ, свозили из тюрьмы убитых.
Записано со слов Н.И. Коноваловой Юрием Енченко.
Подтверждаю. КОНОВАЛОВА.»
Енченко все еще ходил на место закладки парка. Любопытствующих там прибавилось. Многие и не скрывали, что ищут ценные вещи, золотые коронки. Лопаты валялись уже по всей территории бывшего кладбища. Только в тех обнаруженных Енченко и его товарищами завалах никто ничего не искал. Много лет назад людей сюда сваливали без гробов. На скелетах иногда не было даже остатков одежды.
Потом Енченко найдет в этих ямах калоши фабрики «Богатырь». Калоши, которые, по всем признакам, были надеты в свое время прямо на босу ногу, без всякой другой обуви. В ином случае ее остатки сохранились бы. И на калошах этих не было потертостей, долго в них не ходили. Потом попадалась женская и детская обувь. Потом он нашел простреленные черепа. В затылке было маленькое входное
пулевое отверстие, на лицевой стороне - выходное. Пули вырывали кости на лице кусками. На этом месте зияли огромные дыры.
Работа в будущем парке кипела. С декоративного холма, насыпаемого
экскаваторами, простреленные черепа скатывались, как мячи. Лишнюю землю, все с теми же останками, увозили куда-то МАЗы.
«Я, Геннадий Леонидович Грудинин, 1963 года рождения. В 1977-78 годах ходил вместе с Енченко на территорию бывшего кладбища за универмагом «Россия». Видел, как работал экскаватор, рыл траншеи и котлованы, выворачивал останки советских граждан. Останки эти месяцами валялись, и никто их не захоранивал. Помню, как мы находили черепа с простреленными затылками…
Записано со слов Г.Л. Грудинина Юрием Енченко.
Подтверждаю. ГРУДИНИН».
За много лет в папке у Юрия собралось немало таких материалов. Он искал их, когда после школы поступил в техникум, когда вернулся из армии. Он ищет их сейчас, работая в отделе вневедомственной охраны при Жовтневом РОВД Ворошиловграда. Вечером он идет на свою тихую службу сторожа. Днем бегает, разыскивая свидетелей и документы:
- Я понял, что это нужно делать, даже не тогда, когда увидел изуродованные простреленные черепа. И даже не тогда, когда на бывшем Гусиновском нашел скелет женщины, а в нем - еще один крошечный скелет, так и неродившегося ребенке. Я понял, что нельзя молчать, после одного случая. Когда отрыли несколько окрашенных в красное гробов с останками солдат. По всем признакам, солдат
Великой Отечественной. У некоторых из них прямо в черепах торчали осколки. Эти останки разворотили лопатами любопытствующие искатели. Один из них вытряхнул осколки себе на ладонь, поднес мне прямо к лицу. Не знаю, как я тогда не закричал…
Юрий говорит уже второй час. Он рассказывает, сколько написал писем. В «Правду», «Комсомолку», «Юность» и «Человек и закон». Говорит, как обивал пороги разных учреждений в Москве. Показывает многочисленные ответы. В большинстве из них - знакомая формулировка: «Ваше письмо направлено в местные инстанции…» А в «местных инстанциях» неизменно отвечали:
- Причин для беспокойства нет. Официально проведено перезахоронение останков советских воинов. Об этом есть документы в краеведческом музее и в органах власти. На территории бывшего кладбища установлен памятник погибшим в
Великую Отечественную. Енченко возражал:
- Хорошо, памятник есть. Но ведь я сам видел, как уничтожали гробы с
останками солдат. Значит, не все были перезахоронены? И кого здесь убивали до войны? И кто убивал и за что? Сколько их, убитых, было? Ну ведь надо же найти ответы…Разные есть версии. Расстреливали уголовников - бандитов, воров, насильников. Да только ли их?
Расстреливали в оккупацию немецкие фашисты. Да только ли они? И откуда же немецкие фашисты взялись в городе в 1933-34-м?
А ведь в показаниях, которые собрал Енченко, есть данные и о том, что
стреляли «политических», что хоронили здесь и скончавшихся от страшного голода крестьян, которые бежали из нищих колхозов и умирали под городскими мостами.
Куда только ни ходил Юрий: и в исполком, и в горком, и в райкомы, и в
общество охраны памятников. Один из комсомольских «вождей» отреагировал так:
- А сам-то ты подумал, что тебе будет? Ведь ты тоже те останки трогал!
Встречались и лица сочувствующие. Были и чиновники, которым все равно. И даже с орденскими фронтовыми планками на пиджаках (чему больше всего поражается Юрий). А вот сейчас, забывшись, уже в который раз повторяет:
- Я ведь видел, как черепами тех разбросанных останков воинов и в футбол играли. И как поврежденные осколками черепа эти от ударов разлетались. Так что же это, «никто не забыт»?
Да нет же, признаемся: многое забыто. Слишком многое.
«Я, Иногородский Борис Александрович, 1937 года рождения, коренной
луганчанин. Помню отца, Иногородского Александра Абрамовича, 1906 года рождения, коренного луганчанина, и Ефремова Михаила, сотрудника КГБ. Я присутствовал при том, как в 60-е годы Ефремов и отец стали вспоминать своих друзей и говорили, что их или в подвале дома Васнева порешили (бывшее здание НКВД - Авт.) или на кладбище расстреляли.
Ефремов работал в системе КГБ и все знал, но об этом никогда не рассказывал. Но тогда они в саду имени 1 Мая вспоминали товарищей, и Ефремов разоткровенничался. Он говорил, что на том кладбище были расстрелы с 1934 по 1939 год…
Записано со слов Б.А. Иногородского Юрием Енченко.
Подтверждаю. ИНОГОРОДСКИЙ».
Вот такие новые, «непроверенные» данные. Кто их проверит? Возможно, чтото удастся установить недавно созданной инициативной группе по поиску мест захоронений жертв сталинских репрессий, в которую вошли представители общественности, комсомольских организаций. Наверняка, это станет задачей городской организации «Мемориал», о создании которой в городе уже говорят как о
твердо решенном деле. Да и сам Енченко ищет новые показания, в свободное время «сидит на телефоне», надеясь, что на его информацию в «Ворошиловградской неделе» откликнутся, позвонят.
А пока… А пока на бывшем Гусиновском кладбище, ныне в парке Дружбы народов, летом бьют радужные фонтанные струи, радует горожан затейливая цветомузыка, здесь традиционно проводятся народные гулянья. А зимой с декоративного холма скатываются на санках дети. В декабре здесь устанавливают
праздничную елку. Всем весело.
Теперь Юрий Енченко бегает по различным городским службам и убеждает: веселой цветомузыки в этом парке быть не должно. Надо сделать хотя бы это. В одном из своих писем, которое сегодня восстанавливает по памяти, он сказал: «Если так пойдет и дальше, я не удивлюсь, когда два десятилетия спустя наши дети будут
футболить черепа моих сверстников, погибших в Афганистане».
Кстати, словно по роковому совпадению, именно в парке Дружбы народов до настоящего времени, пока не обнародованы были результаты поисков Енченко, планировалось установить памятник воинам-землякам, убитым на афганской войне.
События, о которых мы рассказали, произошли в канун 1990 года. С тех пор мало что изменилось. Впрочем, совсем недавно на окраине Ворошиловграда при подготовке котлованов под кооперативные гаражи обнаружены неизвестные массовые захоронения. Под лопатой бульдозера оказались человеческие черепа, в затылочной части многих из них - от одного до трех пулевых отверстий…