НИ МОРОЗ МНЕ НЕ СТРАШЕН, НИ ЖАРА!»

[ludvic]

     За оконной занавеской - зима и темень, и видно, что холодно. Меня одевают, как капусту: майка, панталоны с начёсом, хлопчатобумажные чулки, а поверх чулок и панталон ещё длинные, с начёсом же, штаны. А потом уже - форменное коричневое шерстяное платье, чёрный фартук, тёплую кофту. Ещё валенки с толстыми «деревенскими» носками, пальто, подбитое ватином, двойные матерчатые варежки, круглую цигейковую шапку с «ушами». А сверху меня обвязывают бабушкиной серой шалью. Пуховой. Я уже еле стою под всеми этими одёжками, почти ничего не вижу - нос же только торчит! - и пыхчу от жары, как паровоз.    Витя, подгоняемый мамой, собирается самостоятельно, а я, чтобы, как говорит моя бабушка, «не упреть», выкатываюсь во двор.

А там красота! Всё блестит! Звонкий чистый снег радостно отзывается на каждый шаг - скрипит-поёт предновогоднюю песенку. И я тоже завожу, как мне кажется, подходящее:

-Ни мороз мне не страшен, ни жара!

Удивляются даже доктора,

Почему я не болею,

Почему я здоровее

Всех ребят из нашего двора!

Восторг утра переполняет меня, и от полноты чувств я кручусь на одной ножке, хотя это не просто! Зато валиться в сугроб легко и здорово, и я несколько раз проделываю это с удовольствием. А потом опять выдаю крещендо: «Ни мор-р-роз мне не стр-р-рашен, ни жар-р-ра-а-а!!!»

«Ну ещё бы!» - охотно соглашается со мной какой-то дяденька, оценив моё противоморозное «снаряжение». Он как раз, приобняв молодую весёлую спутницу, проходил мимо высоких железных ворот, отгораживающих наш двор от улицы Ленина. А тут какой-то смешной колобок с праздничным концертом!

И они удаляются, поминутно оглядываясь и улыбаясь мне с приветливым пониманием…