ЛАВОЧНИКИ
Оригинал взят у domestic_lynx в ЛАВОЧНИКИ
Ещё в школе нам говорили, а потом я много раз читала: Гитлера привели к власти мелкие лавочники. Честно говоря, я никогда толком не понимала: почему именно мелкие лавочники? Какая в них особая сила? Кто они вообще такие - эти легендарные лавочники? А вот недавно я с ними, кажется, познакомилась. Это действительно не просто род занятий или экономический статус - это особая психология - лавочная.
Как обычно - никаких оценок, только наблюдения.
Я уже писала о нашей украинской родне. Условно, впрочем, украинской: они даже «мовы» своей толком не знают. Учили когда-то в школе, а потом, ввиду неупотребления, - позабыли. И то сказать, какая Запорожье Украина? Но тем не менее, формально эта родня - украинская.
И недавно родня приехала к нам. Приехала, на самом деле, не к нам, а на юбилей двоюродной сестры моего мужа. Та в 80-х годах приехала учиться в МГУ, вышла замуж и осела в Москве, как когда-то, в конце 50-х, сделала моя свекровь. Так вот к той мужниной кузине приехал её родной брат из Запорожья со своей женой. Мой муж, бывший на юбилейном торжестве вместе с нашей дочкой, привёз этого брата к нам. Привёз с тайным умыслом - узнать от непосредственного свидетеля, чтО там на самом деле - на исторической родине.
Двоюродный брат, назовём его Василием, закончил году в 80-м технический вуз и работал в проектном институте или в КБ - точно не знаю. Так бы и проработал всю жизнь, как его отец, как тысячи других жителей этого крупного промышленного центра - понемногу подрастая в должности и зарплате, поругивая начальство, купаясь в Днепре, выращивая черешню «бычье сердце» на даче, выезжая в Крым по путёвке от работы.
Но прихотливой фортуне было угодно распорядиться иначе. Перестройка, распад Союза, едва поманив новыми возможностями, лишил и того, что было: инженерная работа - закрылась. Василий - парень активный и тогда молодой - пустился в автономное плавание. Перепробовал множество мелких бизнесов, иногда удавалось неплохо заработать, а бывало, что и лапу сосал… Но накануне майданных событий жил неплохо: был у него парикмахерский салон, над которым сумел купить хорошую квартиру. Кожаный диван, тойота не из самых дешёвых, отдых в Турции-Египте - не что-то особенное, но ничего, жить можно. Старую квартиру Василий оставил сыну: у того двое детей.
Сын по профессии повар - говорят, хороший. Его тоже жизнь повозила по ухабам: даже в Израиле побывал. Да-да, в Израиле. Когда совсем пришлось солоно, молодой человек объявил себя евреем (у него и впрямь одна бабка - еврейка) и отбыл в Израиль. Хоть по иудейским канонам он не и еврей (мать его не только не еврейка, но даже и не украинка, а самая настоящая кацапка), но в Израиль его взяли. И тут же поставили под ружьё. Он такой подлянки от новой родины не ожидал и с приключениями сбежал назад. Пробовал поискать счастья в Москве, где у него родная тётка (та самая юбилярша). Куда-то устраивался поваром, но слухи о бешеных московских зарплатах не оправдались: содержать семью и снимать квартиру в Москве у него не получилось. Так и вернулся в Запорожье. Работает в каком-то баре и имеет микроскопический бизнес: развозит на своём грузовичке воду по офисам. Суеты много, доходу - гораздо меньше, чем суеты. Что дальше - непонятно.
Сейчас оборот парикмахерской Василия снизился втрое - это если в гривнах, ну а в долларах-то и вовсе в десять раз. Удивляться не приходится: сектор гламурных услуг растёт, как на дрожжах, в эпоху бума, но зато в кризис скукоживается мгновенно. И то сказать: без крио-массажа или «уколов красоты» можно легко обойтись, да и наращивание ногтей и волос можно без особого ущерба отложить до лучших времён. Василий говорит, что даже стричься люди стали не раз в месяц, как в старые добрые времена, а раз в три месяца. Хорошо хоть жена его - квалифицированный бухгалтер - имеет пока работу. Пока так-сяк сводят концы с концами, даже недавно сумели свозить внуков на море; показывали фотографии на планшете.
Про политику со всеми украинцами надо говорить с необычайной аккуратностью - вроде как с безнадёжно больными об их болезни - обдумывая каждое слово, чтоб не ранить, не обидеть, не нанести непоправимую душевную травму. Многие, имеющие родственников и друзей на Украине, рассказывали мне, что их родственники просят: про политику - ни слова. Этой герметичностью, сколь я понимаю, наши украинские братья хранят свой хрупкий душевный гомеостаз: вдруг вторгнется какая-нибудь неприятная новость, которая заставит посмотреть на дело с другой, неприятной, стороны.
Недавно был такой курьёзный случай. К нам в компанию по работе приехали наши продавцы из Днепропетровска. Общалась с ними одна сотрудница, которая сама с Украины, из Запорожья, но давно живёт в Москве. Денег у днепропетровцев было не ахти, ну сотрудница по доброте душевной и пригласила их переночевать у неё, а потом повела показать Москву. По её рассказу, они были ошарашены увиденным: чистый, ухоженный город, весёлые, хорошо одетые люди. Но больше всего гостей потрясло дружелюбие московитов, то, что к ним все хорошо относились, даже узнав, что они с Украины. Украина, против ожидания, вызывала особую симпатию. Мало того, незнакомые люди начинали вспоминать, что как-то связаны с Украиной (кто с ней не связан!), говорили, что любят Украину и т.п. Разумеется, ничего особенного в этом не было: люди гуляли в парке, ели мороженое, все были в отличном расположении духа, светило солнце… Но это нам так кажется, а украинские братья испытали подлинный культурный шок. Я поинтересовалась у моей сотрудницы, как днепропетровцы представляли себе Москву и москвичей в своём Днепропетровске, до приезда сюда. Она ответила полушутливо-полусерьёзно: вроде как Москва 41-го года в военной хронике: штыки марширующих красноармейцев, противотанковые ежи, аэростаты заграждения.
Вернёмся, впрочем, к нашим запорожцам.
Они терпеть не могут политику. Любую. Всех политиков считают жуликами и проходимцами, паразитирующими на народном теле. Цель всех этих начальников и политиков - отнять, помешать, разрушить. Что разрушить? Ясное дело - то скромное благосостояние, которое нажито годами трудом и лишений. Не верят - никому. За кем правда, хотя бы относительная? А ни за кем. Все они … - см.выше.
Где правда, где неправда, чего домогается клятый Путин, а чего - не менее клятые американцы, к чему это может привести - всё это радикально неинтересно. Ну, вроде как мне - разница между новой и старой моделью смартфона или последние известия из мира шоу-бизнеса. Политика - это всё их, проходимское, дело, не наше.
Чего хочется? Очень простого. Чтобы всё это поскорее кончилось, и водворился какой-нибудь порядок. Любой. Правый, левый, национальный, интернациональный, да хоть оккупационный. Лишь бы он был. Чтобы у людей снова появились какие-то деньги и они смогли снова почаще ходить в парикмахерскую. А если ещё будут делать крио-массаж и шоколадные обёртывания - то тогда и вовсе всё будет в шоколаде. Лучшего и желать нельзя. А все эти бандеры - не-бандеры - от лукавого. Не интересно всё это, не важно, не существенно. Единственно существенное для лавочника - это его Лавка. Её он будет отстаивать, как может. И поддержит всякого, кто, по его разумению, эту лавку защитит.
Может ли он быть втянутым в политическую бучу? Может, но только в качестве защитника своей лавки. Тех, кто жжёт покрышки и громит присутственные места - их наш лавочник презирает и боится. Разбираться в политических, а паче того - идеологических хитросплетениях он не будет никогда. Это радикально не его тема. Его идеология и философия - это порядок. Ordnung. Всякий, кому удастся внушить ему, что он - за порядок и стабильность, имеет значительный шанс на успех у лавочника. Если для порядка потребен национализм - он станет националистом, если коммунизм - станет коммунистом, если, конечно, твёрдо пообещают лавку не отбирать. Мало того. Если правильно приняться за дело, можно внушить, что оккупанты - не враги вовсе, а самые преданные друзья, т.к. пришли оградить Лавку от всех бед и покушений. Конечно, потом всё проявится и обнаружится, но ведь это ж - потом…
Вот так, общаясь с нашими запорожскими родственниками, я неожиданно для себя поняла, кто такие лавочники, которые некогда привели к власти Фюрера. Лавочник, как марксовый пролетарий, не имеет отечества, он есть у всех народов мира.
Тут не вполне понятно, что первично, а что вторично: они - лавочники, потому что мыслят и чувствуют таким образом, или они мыслят и чувствуют таким образом вследствие своего занятия, образа жизни и социального положения? Я склонна к первому варианту.
Лавочник - это психологический тип. Если в народе он распространён, то это имеет как положительные, так и отрицательные следствия. Положительные - организованность и опрятность внешней, бытовой жизни. Эти люди принадлежат к типу «нам не всё равно», как говорится в известной рекламе М-Видео. Им и впрямь не всё равно, как подметается улица, как вымыты окна, как разложен товар в лавке. Но есть в распространённости этого типа и большая опасность. Их мир ограничен лавкой. Вернее, в центре их личной галактики находится лавка, вокруг неё всё вращается, она мера всех вещей. Мир вне лавки для них - скучная философия и абстрактная мура. Потому простые мысли, одноходовые решения - всегда найдут поддержку у лавочника. Ein Volk, ein Reich, ein Fuhrer - это предельное выражение этой простоты. Кто-то из наблюдательных немцев заметил: коммунисты в эпоху борьбы Гитлера за власть говорили правильные, но чересчур сложные вещи, а нацисты - неправильные, но простые и понятные. И они победили.
В немецком народе процент лавочников был всегда велик - со всеми хорошими и дурными последствиями. В русском народе (к которому, уж простите меня, я отношу и наших украинских братьев), как мне кажется, этот тип гораздо менее распространён - опять-таки с хорошими и дурными последствиями. Мы - скорее странники, бескорыстные мыслители, воины справедливости. Нас жулику легче всего подловить на справедливости и Правде. Где у лавочника - Лавка, там у нас - Правда. Я говорю о преобладающем типе - встречаются-то, понятно, разные…
Мужчины пошли париться в баню, а мы с женой Василия ходили по саду. «Да, тяжёлые, тяжелые времена настали», - всё повторяла она, словно о природном катаклизме. Я спросила: а какое время в её жизни было самое лучшее. «Советское, конечно», - ответила она мгновенно и с убеждением.
Такая вот лавочка.
Ещё в школе нам говорили, а потом я много раз читала: Гитлера привели к власти мелкие лавочники. Честно говоря, я никогда толком не понимала: почему именно мелкие лавочники? Какая в них особая сила? Кто они вообще такие - эти легендарные лавочники? А вот недавно я с ними, кажется, познакомилась. Это действительно не просто род занятий или экономический статус - это особая психология - лавочная.
Как обычно - никаких оценок, только наблюдения.
Я уже писала о нашей украинской родне. Условно, впрочем, украинской: они даже «мовы» своей толком не знают. Учили когда-то в школе, а потом, ввиду неупотребления, - позабыли. И то сказать, какая Запорожье Украина? Но тем не менее, формально эта родня - украинская.
И недавно родня приехала к нам. Приехала, на самом деле, не к нам, а на юбилей двоюродной сестры моего мужа. Та в 80-х годах приехала учиться в МГУ, вышла замуж и осела в Москве, как когда-то, в конце 50-х, сделала моя свекровь. Так вот к той мужниной кузине приехал её родной брат из Запорожья со своей женой. Мой муж, бывший на юбилейном торжестве вместе с нашей дочкой, привёз этого брата к нам. Привёз с тайным умыслом - узнать от непосредственного свидетеля, чтО там на самом деле - на исторической родине.
Двоюродный брат, назовём его Василием, закончил году в 80-м технический вуз и работал в проектном институте или в КБ - точно не знаю. Так бы и проработал всю жизнь, как его отец, как тысячи других жителей этого крупного промышленного центра - понемногу подрастая в должности и зарплате, поругивая начальство, купаясь в Днепре, выращивая черешню «бычье сердце» на даче, выезжая в Крым по путёвке от работы.
Но прихотливой фортуне было угодно распорядиться иначе. Перестройка, распад Союза, едва поманив новыми возможностями, лишил и того, что было: инженерная работа - закрылась. Василий - парень активный и тогда молодой - пустился в автономное плавание. Перепробовал множество мелких бизнесов, иногда удавалось неплохо заработать, а бывало, что и лапу сосал… Но накануне майданных событий жил неплохо: был у него парикмахерский салон, над которым сумел купить хорошую квартиру. Кожаный диван, тойота не из самых дешёвых, отдых в Турции-Египте - не что-то особенное, но ничего, жить можно. Старую квартиру Василий оставил сыну: у того двое детей.
Сын по профессии повар - говорят, хороший. Его тоже жизнь повозила по ухабам: даже в Израиле побывал. Да-да, в Израиле. Когда совсем пришлось солоно, молодой человек объявил себя евреем (у него и впрямь одна бабка - еврейка) и отбыл в Израиль. Хоть по иудейским канонам он не и еврей (мать его не только не еврейка, но даже и не украинка, а самая настоящая кацапка), но в Израиль его взяли. И тут же поставили под ружьё. Он такой подлянки от новой родины не ожидал и с приключениями сбежал назад. Пробовал поискать счастья в Москве, где у него родная тётка (та самая юбилярша). Куда-то устраивался поваром, но слухи о бешеных московских зарплатах не оправдались: содержать семью и снимать квартиру в Москве у него не получилось. Так и вернулся в Запорожье. Работает в каком-то баре и имеет микроскопический бизнес: развозит на своём грузовичке воду по офисам. Суеты много, доходу - гораздо меньше, чем суеты. Что дальше - непонятно.
Сейчас оборот парикмахерской Василия снизился втрое - это если в гривнах, ну а в долларах-то и вовсе в десять раз. Удивляться не приходится: сектор гламурных услуг растёт, как на дрожжах, в эпоху бума, но зато в кризис скукоживается мгновенно. И то сказать: без крио-массажа или «уколов красоты» можно легко обойтись, да и наращивание ногтей и волос можно без особого ущерба отложить до лучших времён. Василий говорит, что даже стричься люди стали не раз в месяц, как в старые добрые времена, а раз в три месяца. Хорошо хоть жена его - квалифицированный бухгалтер - имеет пока работу. Пока так-сяк сводят концы с концами, даже недавно сумели свозить внуков на море; показывали фотографии на планшете.
Про политику со всеми украинцами надо говорить с необычайной аккуратностью - вроде как с безнадёжно больными об их болезни - обдумывая каждое слово, чтоб не ранить, не обидеть, не нанести непоправимую душевную травму. Многие, имеющие родственников и друзей на Украине, рассказывали мне, что их родственники просят: про политику - ни слова. Этой герметичностью, сколь я понимаю, наши украинские братья хранят свой хрупкий душевный гомеостаз: вдруг вторгнется какая-нибудь неприятная новость, которая заставит посмотреть на дело с другой, неприятной, стороны.
Недавно был такой курьёзный случай. К нам в компанию по работе приехали наши продавцы из Днепропетровска. Общалась с ними одна сотрудница, которая сама с Украины, из Запорожья, но давно живёт в Москве. Денег у днепропетровцев было не ахти, ну сотрудница по доброте душевной и пригласила их переночевать у неё, а потом повела показать Москву. По её рассказу, они были ошарашены увиденным: чистый, ухоженный город, весёлые, хорошо одетые люди. Но больше всего гостей потрясло дружелюбие московитов, то, что к ним все хорошо относились, даже узнав, что они с Украины. Украина, против ожидания, вызывала особую симпатию. Мало того, незнакомые люди начинали вспоминать, что как-то связаны с Украиной (кто с ней не связан!), говорили, что любят Украину и т.п. Разумеется, ничего особенного в этом не было: люди гуляли в парке, ели мороженое, все были в отличном расположении духа, светило солнце… Но это нам так кажется, а украинские братья испытали подлинный культурный шок. Я поинтересовалась у моей сотрудницы, как днепропетровцы представляли себе Москву и москвичей в своём Днепропетровске, до приезда сюда. Она ответила полушутливо-полусерьёзно: вроде как Москва 41-го года в военной хронике: штыки марширующих красноармейцев, противотанковые ежи, аэростаты заграждения.
Вернёмся, впрочем, к нашим запорожцам.
Они терпеть не могут политику. Любую. Всех политиков считают жуликами и проходимцами, паразитирующими на народном теле. Цель всех этих начальников и политиков - отнять, помешать, разрушить. Что разрушить? Ясное дело - то скромное благосостояние, которое нажито годами трудом и лишений. Не верят - никому. За кем правда, хотя бы относительная? А ни за кем. Все они … - см.выше.
Где правда, где неправда, чего домогается клятый Путин, а чего - не менее клятые американцы, к чему это может привести - всё это радикально неинтересно. Ну, вроде как мне - разница между новой и старой моделью смартфона или последние известия из мира шоу-бизнеса. Политика - это всё их, проходимское, дело, не наше.
Чего хочется? Очень простого. Чтобы всё это поскорее кончилось, и водворился какой-нибудь порядок. Любой. Правый, левый, национальный, интернациональный, да хоть оккупационный. Лишь бы он был. Чтобы у людей снова появились какие-то деньги и они смогли снова почаще ходить в парикмахерскую. А если ещё будут делать крио-массаж и шоколадные обёртывания - то тогда и вовсе всё будет в шоколаде. Лучшего и желать нельзя. А все эти бандеры - не-бандеры - от лукавого. Не интересно всё это, не важно, не существенно. Единственно существенное для лавочника - это его Лавка. Её он будет отстаивать, как может. И поддержит всякого, кто, по его разумению, эту лавку защитит.
Может ли он быть втянутым в политическую бучу? Может, но только в качестве защитника своей лавки. Тех, кто жжёт покрышки и громит присутственные места - их наш лавочник презирает и боится. Разбираться в политических, а паче того - идеологических хитросплетениях он не будет никогда. Это радикально не его тема. Его идеология и философия - это порядок. Ordnung. Всякий, кому удастся внушить ему, что он - за порядок и стабильность, имеет значительный шанс на успех у лавочника. Если для порядка потребен национализм - он станет националистом, если коммунизм - станет коммунистом, если, конечно, твёрдо пообещают лавку не отбирать. Мало того. Если правильно приняться за дело, можно внушить, что оккупанты - не враги вовсе, а самые преданные друзья, т.к. пришли оградить Лавку от всех бед и покушений. Конечно, потом всё проявится и обнаружится, но ведь это ж - потом…
Вот так, общаясь с нашими запорожскими родственниками, я неожиданно для себя поняла, кто такие лавочники, которые некогда привели к власти Фюрера. Лавочник, как марксовый пролетарий, не имеет отечества, он есть у всех народов мира.
Тут не вполне понятно, что первично, а что вторично: они - лавочники, потому что мыслят и чувствуют таким образом, или они мыслят и чувствуют таким образом вследствие своего занятия, образа жизни и социального положения? Я склонна к первому варианту.
Лавочник - это психологический тип. Если в народе он распространён, то это имеет как положительные, так и отрицательные следствия. Положительные - организованность и опрятность внешней, бытовой жизни. Эти люди принадлежат к типу «нам не всё равно», как говорится в известной рекламе М-Видео. Им и впрямь не всё равно, как подметается улица, как вымыты окна, как разложен товар в лавке. Но есть в распространённости этого типа и большая опасность. Их мир ограничен лавкой. Вернее, в центре их личной галактики находится лавка, вокруг неё всё вращается, она мера всех вещей. Мир вне лавки для них - скучная философия и абстрактная мура. Потому простые мысли, одноходовые решения - всегда найдут поддержку у лавочника. Ein Volk, ein Reich, ein Fuhrer - это предельное выражение этой простоты. Кто-то из наблюдательных немцев заметил: коммунисты в эпоху борьбы Гитлера за власть говорили правильные, но чересчур сложные вещи, а нацисты - неправильные, но простые и понятные. И они победили.
В немецком народе процент лавочников был всегда велик - со всеми хорошими и дурными последствиями. В русском народе (к которому, уж простите меня, я отношу и наших украинских братьев), как мне кажется, этот тип гораздо менее распространён - опять-таки с хорошими и дурными последствиями. Мы - скорее странники, бескорыстные мыслители, воины справедливости. Нас жулику легче всего подловить на справедливости и Правде. Где у лавочника - Лавка, там у нас - Правда. Я говорю о преобладающем типе - встречаются-то, понятно, разные…
Мужчины пошли париться в баню, а мы с женой Василия ходили по саду. «Да, тяжёлые, тяжелые времена настали», - всё повторяла она, словно о природном катаклизме. Я спросила: а какое время в её жизни было самое лучшее. «Советское, конечно», - ответила она мгновенно и с убеждением.
Такая вот лавочка.