«Преступление и наказание» нашего времени. Ребус и диагноз
Ко дню рождения Федора Михайловича, с небольшим опозданием - о новом сериале Владимира Мирзоева «Преступление и наказание».
Это третья отечественная экранизация романа. И в каждой версии очень заметно влияние эпохи, в которой она снята.
Моя любимая версия - фильм Льва Кулиджанова 1969 года, с идеальным подбором актеров и лаконичной режиссурой.
Пресный унылый сериал «тучного» 2007 года я не люблю.
В нынешнее страшное надломленное время возникла потребность в новой экранизации, в новом обращении к вечному вопросу о тварях дрожащих и право имеющих. И Владимир Мирзоев взялся за эту задачу.
Это не экранизация. Это требующее от зрителя вовлеченности, внимательности, интеллектуального багажа и эрудиции исследование - исследование «вечной России» на основе одного из краеугольных текстов русской литературы.
Начинается сериал с разговора Раскольникова с Тенью/Чертом. Черт - это, конечно, в первую очередь черт Ивана Карамазова. И разговор с чертом у Мирзоева, на мой взгляд, интерпретирован гораздо лучше, чем в пырьевской экранизации «Братьев Карамазовых». Но не только оттуда. Черт цитирует и «Дневник писателя» - «они считают войну лекарством от низости». Черт/Тень - юнгианское, подсознательное, иррациональное, темное, которое есть в каждом.
В одной из рецензий мне попалось утверждение: ведь Раскольников рассуждает внятно, строит теорию, пишет статью. А здесь - изначально сумасшедший, которого, получается, на преступление подтолкнул Черт. Но ведь именно это и старался донести сам Федор Михайлович: попытки оправдать кровь по совести не могут не быть безумными, в какие бы гладкие красивые формулировки и термины они ни облекались. Раскольников и Иван Карамазов - интеллектуалы, но именно интеллектуализированные оправдания убийства доводят их до сумасшествия. И Мирзоев очень точно это уловил. Мало ли сейчас таких псевдо- и действительно интеллектуалов, рассуждающих про «имение права»?
Подзуживает и искушает Черт не только Раскольникова. В поместье Свидригайловых (похожих на все поместья и дворцы современной отечественной элитки сразу), рае на костях, где красота, роскошь и комфорт построены на лжи и смерти, ему особенно раздольно. Мне понравилось решение с расширением линии этого семейства, в котором под искушение попадают все, включая не только Свидригайлова, но и его жену. В романе Марфа Петровна - персонаж-призрак, а причастность или непричастность Свидригайлова к смерти жены остается загадкой. Здесь она появляется, и появляется весьма ярко.
А вот Лужин здесь справляется без Черта. Но потому и выглядит на фоне Свидригайлова гораздо бледнее. Впрочем, иметь свои амбиции и фетиши ему это не мешает.
Отдельно о семействе Мармеладовых. Очень много претензий в духе «сегодня Сонечка могла бы работать на кассе в «Пятерочке»». Могла бы. В романе аналогом «Пятерочки» является шитье, которое сначала пробовала брать Сонечка. В итоге ее, выражаясь современным языком, кинули с оплатой. Поэтому никакой натяжки я не вижу. И сегодня есть Сонечки, которым некуда пойти.
И в целом выводы.
Сериал несет двойную функцию. С одной стороны, это шарада, игра в бисер, где надо угадывать отсылки к другим произведениям Достоевского (цитата из «Записок из подполья»; Лизавета здесь совмещена с другой Лизаветой - Смердящей из «Братьев Карамазовых»; есть визуальная отсылка к иллюстрациям Михаила Шемякина к «Преступлению и наказанию»), а также к другим авторам - одни только фотографии на стене в квартире матери и сестры Раскольникова требуют отдельной расшифровки.
А с другой - это диагноз. Диагноз обществу, которое не спасла пресловутая «великая культура». Абсолютно все здесь - психически надломленные, травмированные, неадекватные. Раскольников даже и не особо выделяется на общем фоне.
После убийства он кричит Черту: «но ведь этого не было? Не было!». Было. И ему (нам) от этого «было» теперь никуда не деться.
P.S. Оставшиеся шесть серий выйдут 30 ноября. Так что продолжение следует.