Джордж Гершвин. Музыкальная революция.
Дамы и господа!
10 сентября 2024-го года. Зал оперы переполнен. Открыли даже пит. Этакая "пи́та" - лепёшка перед первыми рядами, набитая дополнительными зрителями. Купившие билет в третьем ряду обнаруживают себя в десятом. Все ждут.
Единственный в обозримом прошлом и будущем концерт «Гершвин - Революционная версия». Не будет сегодня обычных ссылок на предстоящие шоу. Не на что ссылаться, к сожалению.
Выходят оркестранты "Революционного оркестра". Дирижёр Рои Опенгейм предупреждает, что всё будет совсем не так, как в прошлые разы. Никакой смеси жанров, клоунов-стендапистов, столоверчения, резиновых уточек и лягушек и смешного кино.
"Будет музыка", - говорит Рои. "Музыка нетто".
И мы ему верим. А как можно сомневаться в словах доктора философии и педагогики Еврейского университета в Иерусалиме и магистра по дирижированию в Иерусалимской академии музыки и танца.
Но кваканье в небольшом водоёме большой оперной сцены всё-таки имеет место. Правда не лягушачье, а электрогитары.
Начинается Гершвин с небольшого ручейка
"Catfish Row" и "A Woman is a Sometime Thing" в аранжировках гитариста Йонатана Эльбалака.
Акт второй. "I Got Fascinating Rhythm - a fantasy based on I Got Rhytthm" и
"They Can’t Take That Away From Me" - в аранжировках Майи Бельзицман. Вроде и оркестр тот же, и дирижёр, и "заглавный" композитор Гершвин. Чистый и глубокий звук виолончели Майи, одной из самых любимых мной израильских джазовых музыкантов. Сколько раз слушал её на разных джазовых фестивалях и не уставал удивляться. Майя никогда не бывает "+", она всегда солистка в любом самом звёздном составе.
Музыка тревожная и чувствительная, мягкая и шершавая... И голос. Чудесный голос Майи. Гершвин ожил, преобразился и потёк речкой. Рекой, впадающей в море.
На сцену вышел пианист Гай Минтус.
"It Ain’t Necessarily So" и "Rhapsody on my mind - a fantasy based on Rhapsody In Blue" прозвучали в его аранжировках.
А в "Рапсодии" музыка Гершвина переплеталась с его собственными музыкальными вставками. И трубы звучали, и клейзмерские мотивы скрипачей, и пел Гай отменно.
Возникала эфемерная классика, перевоплощающаяся в нечто озорное и залихватское и вновь воспаряющая в небесные эмпиреи. Великолепным шоуменом оказался Гай Минтус.
А после был общий финал, где к оркестру присоединилась вся троица солистов.
Где же мы оказались? На берегу безбрежного океана, имя которому Джордж Гершвин.
И революционность оркестра не требовала сегодня никаких дополнительных атак и "штурмов зимнего"
Ибо Гершвин сам и есть музыкальная революция, давно выплеснувшая за пределы собственных композиций, дамы и господа.