МАРГИНАЛИИ СОБИРАТЕЛЯ: БОРОДАЕВСКИЙ (начало)
Удивительно вспомнить: восемь лет назад, когда я печатал стихотворение Валериана Валериановича Бородаевского в рубрике «Летейская библиотека», вся наличная библиография посвященных ему исследований ограничивалась статьей в словаре «Русские писатели»1 и стоэкземплярной курской монографией Ю. А. Бугрова2, которую еще и невозможно было разыскать (по малости тиража обязательные экземпляры не рассылались по библиотекам, так что мне пришлось довольно извилистым путем добывать экземпляр у автора). Не то теперь: издано практически полное собрание его сочинений3, счет посвященных ему статей идет на десятки4, в «Википедии» размещена подробная его биография, и само его имя, полагаю, навсегда перестало нуждаться в пояснениях. Собственно, из довольно обширного комплекса материалов Бородаевского, неравномерно распределенных по федеральным архивам, не введены пока в научный оборот, кажется, всего три - его студенческое дело в фонде Горного института5, полицейская переписка, касающаяся проверки политической благонадежности6 (спойлер: ничего предосудительного не обнаружено) и несколько любопытных писем к А. Н. Толстому7, взаимоотношения с которым составляют отдельный и занятный сюжет. Так что можно прямо переходить к делу.
1. Страстные свечи. Стансы. Спб. Типо-литография «Печатное искусство». 1909.
Экземпляр с автографом: «Любимой жене и другу Маргосе Валериан. 2 марта 1909 г.».
В «Книжной летописи» объявлен тираж в 90 экземпляров (Книжная летопись Главного управления по делам печати. 1909. № 9. 28 февраля. Перечень в алфавитном порядке книг, поступивших с 18-го по 25-е февраля 1909 г. С. 2); на обороте титульного листа самой книги оттиснуто: «Книга отпечатана в типо-литографии «Печатное искусство» в количестве ста номерованных экземпляров». Мой экземпляр с проставленным номером «1». Возможно, разница объясняется тем, что за пределы сведений «Книжной летописи» выведены обязательные экземпляры, поступающие в библиотеки - но вообще это для практики 1900-х годов нехарактерно.
История дебютного сборника Бородаевского известна как минимум из трех источников. Первый из них - мемуарная запись его жены: «После Нового 1909 года муж поехал в Петербург, где учился в Горном институте и который любил больше Москвы. Он взял с собой свои стихотворения молодых лет и отдал их напечатать в типографию «Печатное искусство» под заглавием «Страстные свечи». Когда они были отпечатаны, кажется в количестве 100 шт., он отнес книжку Вяч. Иванову, с которым только что познакомился перед этим на заседании Художественной академии при журнале «Аполлон». Через несколько дней пошел за отзывом. В.И. встретил его похвалой стихам и неодобрением издательству. Велел принести весь тираж к нему на Башню с тем, что он переиздаст книжку в своем издательстве «Оры» и выпустит со своим предисловием и с заглавием «Стихотворения (Элегии, оды, идиллии)». Из прежнего издания у меня осталась одна книжка. Все остальные остались на Башне, и я нигде их потом не видала. Они стали редкостью»8. Второй - сделанная по горячим следам дневниковая запись С. П. Каблукова: «В одно из свиданий с Ив<ановы>м я упомянул про г-на Бородаевского, которого один раз видел у В. Вас. Розанова9. Иванов рассказал, что Бородаевский прислал ему как-то свои стихи, плохо изданные, озаглавленные «Страстные свечи». Ему долго не хотелось терять время на чтение этой книги и понадобились новые просьбы Б-ского и присылка 2-го экз-pa, чтобы добиться внимания Иванова. Прочтя эти стихи, Иванов сразу оценил громадное и оригинальное дарование нового, начинающего поэта, посоветовал ему уничтожить плохое издание стихов, издать их на свой счет изящной книжечкой с красиво написанным и умным предисловием»10. Третий - поздние воспоминания самого Иванова: «Познакомился я с ним следующим образом. В мое отсутствие явился домой ко мне человек и, оставив стихотворения для меня, просил в случае, если они окажутся хорошими, позвонить ему, ибо он немедленно должен уехать, если же они окажутся незначительными - оставить так. Придя домой и найдя стихи, я приступил к чтению их с обычной подозрительностью. И как же я был поражен, стихи были совершенно оригинальные и замечательные. Я немедленно его вызвал к себе. Это оказался человек уже женатый, за 30, с бородой. Я его горячо приветствовал (потом я его издал в “Орах” - наше издательство), и мы с ним сдружились»11.
Внимательный читатель, конечно, обнаружил несколько малозначительных расхождений в этих версиях: в одном случае речь идет о визите в отсутствие хозяина, в другом - о почтовой присылке. Возможно, первая очная встреча двух поэтов состоялась 24 февраля: этим днем датирован инскрипт Иванова на «Кормчих звездах»12. Второй раз они, по всей вероятности, встречались двумя днями позже, 26-го (см. приводимое ниже письмо поэта к М. М. Замятниной) - очевидно, к этому времени Иванов успел сформировать читательское впечатление от «Свечей». Любопытно, что Иванов, явно почувствовавший бесспорное родство душ, не пригласил Бородаевского на вечер 28 февраля, где собирались достаточно широким кругом13 - при том, что в этот день Бородаевский еще должен был быть в Петербурге. Скорее всего, уехал он 1-го числа - по крайней мере, 2-го, когда был начертан приведенный выше инскрипт жене, ожидавшей его в наследном курском имении, он уже писал Иванову: «Много я думал в дороге и сейчас думаю о нашей встрече и о той исключительной интимной близости, которую я, человек в личных отношениях замкнутый, почувствовал к Вам. И как мне грустно, что эта встреча была так мимолетна, и душе моей не дано было прочно основаться возле Вашей… Впрочем, это кажется, больше мнительность и боязнь потерять полученное, чем довод разума»14.
Поскольку основная часть и без того не слишком большого тиража, по всей вероятности, погибла на «башне», печатных отзывов на книгу не было.
Книга встречается редко. По крайней мере, ни у И. Н. Розанова, ни у Лесмана ее не было. Мой экземпляр средней сохранности, со следами не очень бережной реставрации - сначала полосой бумаги вдоль корешка, а позже еще дополнительно укреплен скотчем.
2. Стихотворения. Элегии, оды, идиллии. Предисловие Вячеслава Иванова. Спб., «Оры». Типография «Сириус». 1909.
Тираж 500 экземпляров.
Книжная летопись Главного управления по делам печати. 1909. № 28. Перечень в алфавитном порядке книг, поступивших с 9-го по 16-е июля 1909 г. С. 3.
Почти наверняка речь об издании сборника стихов Бородаевского в домашнем издательстве Иванова зашла в их достопамятную февральскую встречу: если верить версии М. А. Бородаевской, Иванов сам предложил устроить аутодафе неудачной дебютной книге (с провиденциально самоубийственным названием), заменив ее в будущей библиографии альтернативным собранием ювенилий. За основу будущей книги, очевидно, были приняты «Страстные свечи»: по крайней мере, при письмах 2 и 16 марта Бородаевский высылает Иванову рукопись 12-ти невошедших в «Свечи» стихотворений и масштабный перечень поправок к уже напечатанным текстам. Иванов, возможно, несколько фраппированный таким напором, не отвечал на первое из писем: кроме того, в этот момент в разных стадиях производства находятся три его книги15, что физически ограничивало его возможность заниматься сторонними проектами.
31 марта Бородаевский пишет Замятниной: «Будьте добры не откажите сообщить мне, в каком положении находится издание моего сборника «Стансы», переданного мною 26 февраля Вячеславу Ивановичу. Мне хотелось бы знать кроме того, какую именно сумму денег мне следует дослать Вашему Издательству для уплаты типографии, что я немедленно исполню по Вашему указанию.
Обращаюсь именно к Вам, зная, что Вы ведете деловую часть «Ор» и что Вам легче найти свободную минуту для ответа нежели Глубокоуважаемому Вячеславу Ивановичу, которому прошу передать мое сердечное приветствие»16.
Примерно на полтора месяца мы теряем ситуацию из вида (хотя у нас нет сомнения, что исполнительная Замятнина отвечала ему утешительной реляцией) - и следующий раз он напоминает о себе лишь 3 мая:
«Будьте добры, не откажите сообщить мне, могу ли я рассчитывать на выход моей книжки к 12 - 15 мая так как примерно в этих числах я предполагал выехать за границу и мне хотелось бы дождаться ее выхода»17. В этом же письме, слегка опережая события, Бородаевский заботится и о предстоящей раздаче экземпляров еще не вышедшей книги: «P. S. Чтобы не забыть: не откажите, кроме экземпляров, обычно рассылаемых в главные журналы и газеты, передать по экземпляру гр. А. Н. Толстому и А. М. Ремизову и присяжным критикам (с которыми я не знаком) С. А. Венгерову и К. Чуковскому»18.
В ответ Бородаевский, очевидно, получил текст ивановского почти апологетического предисловия - и пылко благодарил издателя:
«Глубокоуважаемый и дорогой Вячеслав Иванович, еще раз позвольте поблагодарить Вас от всего сердца за высокохудожественное предисловие, которое лучше всей книги. <…> Вся статья - великолепна и не знаешь, какому месту отдать предпочтение. Еще раз примите мою благодарность за Ваш труд и хлопоты и передайте сердечную признательность глубокоуважаемой Марии Михайловне за ее дорогую помощь. Мое пребывание в деревне затянется, и потому прошу Марью Михайловну прислать на Кшень двадцать экземпляров книги и отправить по экземпляру в редакцию и лицам, о которых я писал»19.
Книга была получена из типографии «Сириус» 16 июля: в бумагах издательства сохранилась расписка о препровождении заказчику пятисот экземпляров20. Из-за того, что выход книги пришелся на самый пик мертвого сезона, продажей ее никто не занимался и первые экземпляры были развезены по книжным магазинам лишь несколько недель спустя21. Наибольшее количество, как обычно, получил магазин Товарищества М. О. Вольф (300 экземпляров 9 ноября22), значительно меньше - магазин Митюрникова (50 экземпляров 9 сентября), остальные комиссионеры довольствовались считанными экземплярами: пять ушло в магазин «Труд» (16 ноября), еще пять в тот же день - в магазин Карбасникова. Забегая вперед, скажу, что, как и большинство изданий «Ор» (кроме единственного бестселлера - «33 уродов»), книга Бородаевского продавалась из рук вон плохо: Вольф за три года смог продать 50 экземпляров (расписка от 7 июля 191223), Митюрников 10 и т.д. Впрочем, одна из поздних ревизий склада «Ор» показала достаточно скромные остатки в 70 экземпляров - но вряд ли стоит их связывать с покупательской активностью, а скорее с нерадивостью контрагентов, забывавших возвращать товарные остатки.
Бородаевский, приехавший около 1 сентября 1909 года в Петербург, судя по всему, вообще не подозревал о том, что его книга тем временем вышла в свет: по крайней мере, первое его письмо к Замятниной после летнего перерыва начинается со слов: «Очень хотелось бы мне видеться с Вами и дорогим Вячеславом Ивановичем по вопросу о выпуске моей книжки. Не имею понятия, здесь ли Вы или на даче» 24. Письмо помечено «Северной гостиницей» (любимый литераторами отель на Невском): очевидно, ответ, а то и телефонный звонок он получил немедленно, поскольку в тот же день был принят на «башне»: «Пришел после обеда Бородаевский. Я рад был опять его увидеть. Он бывает всегда не вполне такой, какой он есть на самом деле; замкнут, холодноват, упрям в манерах, и так даже тогда, когда открывает тайники своей души»25. Тогда же, кажется, он получил первые экземпляры - и через день или два извинялся перед издателем за погрешности в инскриптах: «По рассеянности сделал надписи на обложках книжек, а не на первом листе! <В> прилагаем<ых> экземпляра<х>, пожалуйста, взгляните <на> тот, который я Вам надписал вчера, а вчерашний бросьте . Собираюсь выехать нынче»26. В ближайшие дни он уехал на север, но тем временем на «башне» началась работа по рекламной поддержке свежевышедшего сборника.
На следующий день после визита Бородаевского Иванов поехал к С. К. Маковскому, издателю начинающего выходить «Аполлона», о чем записывал в дневнике: «Был у Маковского, меня встретила его garde-malade; у него плеврит; он невидим. Оставил у него книжку Бородаевского, письмо, стихи свои и Верховского»27. На следующий день Е. Зноско-Боровский, исполнявший обязанности секретаря редакции, писал Иванову: «С. К. Маковский поручил мне написать Вам, что ему очень жаль, что болезнь лишила его удовольствия видеть Вас, но он все же очень просит Вас заехать к нему на этих днях пораньше, до 2-3 часов, и тогда он сможет поговорить с Вами. Он очень благодарит Вас за стихи Ваши и Юр. Верховского, а также за книгу Бородаевского, которые, конечно, с радостью будут использованы «Аполлоном»»28. Рецензия на книгу Бородаевского, написанная Гумилевым29, была помещена в первом номере журнала30. Но еще раньше он успел отрецензировать ее в заметке, напечатанной 21 сентября в газете «Речь»:
«Если не ошибаюсь, Бородаевский выступает в печати впервые, но тем не менее его книгу нельзя считать преждевременной.
Чувствуется, что за его стихами стоят года раздумий, года упорной творческой работы. Ему есть что говорить, и он хочет сказать это как можно лучше. Отсюда изощренность его формы, ряд новых размеров и новых строф.
Почти каждое его стихотворение написано по истинно художественным мотивам, открывает нам изломы души странной, насмешливой и испуганной» 31.
В ближайшие недели о книге с разной степенью одобрения отзываются С. П. Каблуков32, И. Ф. Анненский33, В. В. Розанов34, анонимный обозреватель «Золотого руна»35 и Б. В. Томашевский (в частном письме)36.
Исключительно важным представляется отзыв Ю. Верховского, чья писательская судьба (и хребтовой ее сюжет - масштабная протекция Иванова) выпукло напоминает биографию Бородаевского37:
«В наши торопливые дни, когда двадцатилетние поэты участвуют в нескольких журналах и выпускают одну книгу стихов за другою, когда в литературе так много "литературщины", и в искусстве - механической "выделки" и поверхностной "сноровки", невольное уважение внушает поэт, уединившийся от литературной обыденщины, укрывший свой заветный труд от минутного любопытства прохожих в тесноте рабочей комнаты, или в тайном просторе замкнутой души - пока строгий внутренний голос не скажет ему: "Пора!"»38.
Один из самых любопытных отзывов появился в печати несколько лет спустя - в казанском альманахе «Зилант». Несколько стихотворений, выбранных из сборника Бородаевского, предварялись сопоставимым с ними по объему предисловием:
«Несколько лет тому назад появилась маленькая, стильно изданная, книга стихов В. Бородаевского.
Незамеченная, неоцененная.
Два-три отзыва, правда очень теплых, и забвение.
Назовите имя Бородаевского и оно знакомо только небольшому кругу тех людей, которые, или в силу профессии или исключительной любви - следят за каждой книгой.
Это грустно. Грустно и за некультурность общества и за поэта.
В. Бородаевский явление крупное. Его томик стихов, немного неуверенный, местами сильный до дерзости, овеянный дымкой подлинной поэзии - ценный вклад в историю русской словесности.
Вот как характеризует творчество поэта - Вячеслав Иванов»39.
Далее следует огромная цитата из предисловия - практически все оно целиком - и краткое заключение:
«Чутко и мудро подошел к творчеству поэта В. Иванов. Ни пафоса, ни грубого перебирания нежных цветов руками, от которых они вянут.
Ниже мы печатаем несколько стихотворений, как кажется нам, лучших и наиболее характерных.
И перечитывая их, забываешь о недостатках книги (слишком много перепевов и М. Кузьмина и Вяч. Иванова и Тютчева и Блока) и помнишь о том самобытном, глубоко-поэтичном, что дал нам поэт.
В наше время, время техники, а не творчества, с особенной любовью перелистываешь маленький, скромный томик стихов В. Бородаевского»40.
Предисловие это подписано «М. А. К.». Много лет назад была сделана попытка (вопреки очевидному) приписать его авторство Кузмину - но тогда же была дезавуирована бдительным коллегой41. Более остроумной (хотя еще более волюнтаристской) кажется гипотеза, атрибутирующая его М. А. Коростылевой, жене А. Ф. Мантеля, издателя сборника42. Мы бы, в свою очередь, предположили, что за этими инициалами скрывается М. А. Бородаевская, жена поэта (в девичестве Князева) - и, следовательно, текст этот согласован с его героем.
Книга, изданная с исключительным изяществом, как и вся продукция «Ор», встречается не слишком редко. Я перебрал несколько экземпляров перед тем, как остановиться на этом - почти безупречном.
3. Еще один экземпляр.
С автографом автора: «Книгу эту посвящаю моей Маргосе, жене и другу».
Экземпляр в простоватом тканевом переплете 1920-х годов, без сохранения издательских обложек.
Надо сказать, что Бородаевский, вопреки привычкам большинства современников, не очень любил украшать инскриптами свои книги, часто обходясь передачей через третьих лиц неперсонифицированных экземпляров: так, в очередной раз возвращаясь в свою деревню, он вновь просит (через Иванова) Замятнину распределить еще два сборника: «не откажитесь передать 2 экземпляра моей книжки гг. К. А. Сюннербергу и Гюнтеру»43. Собственно говоря, помимо приведенного выше, известно, кажется, только два автографа на «Стихотворениях» 1909 года - Сологубу44 и Брюсову45.
4. На лоне родимой земли. Вторая книга стихов. М., «Мусагет». Типография товарищества А. А. Левенсон. 1914.
Книжная летопись Главного управления по делам печати. Перечень в алфавитном порядке книг, поступивших с 29-го мая по 5-е июня 1914 г. 1914. № 22. 7 июня. С. 3.
Тираж 500 экз. (фактически - несколько десятков). На с. [144] типографски оттиснуто: «Книга печаталась для издательства «Мусагет» типографиею Т-ва А. А. Левенсон в Москве в феврале и марте 1914 года. Обложка - оригинальная гравюра на дереве В. А. Фаворского».
История издания этой книги весьма драматична: она еще до рождения попала в пересечение нескольких силовых линий русского модернизма, которые и определили ее судьбу. В литературных кругах Бородаевский первоначально воспринимался исключительно в качестве ивановского протеже46 - и оттого возможность издания его стихов в «Мусагете» сперва обсуждалась лишь в рамках сложных отношений Иванова с московским книгоиздательством. В 1911 году Метнер, фактический владелец «Мусагета», выговаривая Белому за чрезмерную уступчивость, среди прочего, пенял: «если бы я следовал дальше тем обещаниям, которые Вы только по слабости воли раздавали направо и налево, то мы издали бы, наверное, сборник стихов Юрия Верховского, затем Валериана Бородаевского, потом, м<ожет> б<ыть>, статьи Максимилиана Волошина и т. д. ad infinitum»47. Впрочем, в случайно сохранившихся отчетах о московских визитах самого Бородаевского различимы и его самостоятельно складывающиеся отношения с местными литературными кругами48. Отдельным сюжетом кажется его растущее в 1913 - 1914 годах увлечение антропософией, прямо проходящее по больному мусагетовскому нерву: так, в феврале 1913 г. Андрей Белый сообщает А. С. Петровскому: «Да, кстати, получил письмо от Бородаевского (жалуется, что “Мусагет” не ответил на его просьбу сообщить мой адрес); Бородаевский по-серьезному рвется к Доктору (не так, как Бердяев), а по-внутреннему: прочел “Wie erlangt man” и решил искать пути у Доктора. Я ему ответил подробно о маршруте Доктора, советовал ехать в Гельсингфорс, а для справок по поводу курса (у Вас же будут нити, куда ехать, адрес ложи и т.д.) дал адреса: Твой и Григорова. Вы его осведомите, если будет проситься: Бородаевский подлинный человек»49. К осени этого же года Бородаевский сделался убежденным антропософом - и в этом качестве запомнился случайной свидетельнице:
«26 ноября 1913 года, мы вместе с Толстыми у В. Иванова на Смоленском. - Народу мало, против обыкновения. Какой-то мне неведомый поэт, по имени Валериан Валерианович (потом узнала, - Бородаевский), с длинной, узкой черной бородой, только что приехал из Германии и рассказывает о тоже мне неведомом Рудольфе Штейнере. Хозяин слушает его с таким же благожелательным любопытством, как слушает вообще всё»50. Вероятно, именно в этот его приезд в Москву была достигнута окончательная договоренность об издании сборника в «Мусагете»: 24 ноября он предупреждал открыткой секретаря редакции, Н. П. Киселева: «Завтра я забегу к Вам в Музей; интересно узнать у Вас о результатах Вашего посещения типографии»51.
Беловая рукопись поступила в набор в конце 1913 года. Автор, оптимист поневоле, недооценивал московскую медлительность - и уже 3 декабря писал:
«Дня через 2-3 я выезжаю из Москвы; если имеется налицо корректура какой-либо части моей книги, не найдете ли возможным захватить ее завтра с собой в Музей, я бы зашел за ней и перед отъездом вернул бы Вам исправленной»52.
(окончание здесь)
==
1 Гельперин Ю. М. Бородаевский Валериан Валерианович // Русские писатели. 1800 - 1917. Биографический словарь. Т. 1. А - Г. М., 1989. С. 314 - 315. Как и большинство работ Ю. М. Гельперина, эта статья намного опередила свое время и даже из сегодняшнего дня представляется образцовой.
2 Бугров Ю. А. К уединенному долу. Жизнь и творчество поэта Валериана Бородаевского. Курск, 2006.
3 Бородаевский В. Посох в цвету: Собр. Стихотворений. Сост., подг. текста и прим. А. Д. Бородаевского, Ю. А. Бугрова, И. П. Михайловой, В. А. Резвого; послесловие и комм. к воспоминаниям М. А. Бородаевской, Е. В. Глуховой. М., 2011.
4 Несмотря на их обилие, базовых (т.е. обязательных к прочтению для интересующихся предметом) работ, по сути, две: Глухова Е. В. Вячеслав Иванов и Валериан Бородаевский. К истории взаимоотношений // Вячеслав Иванов: исследования и материалы. Вып. 1. Спб., 2010. С. 493 - 532; Обатнин Г. В. К характеристике творческого пути В. В. Бородаевского (по архивам Ф. К. Сологуба и сестер Чеботаревских) // Русская литература. 2017. № 4. С. 194 - 212.
5 ЦГИА Спб. Ф. 963. Оп. 1. Ед. хр. 10478.
6 ГАРФ. Ф. 102. Оп. 99. Ед. хр. 330.
7 ГЛМ. Ф. 186. Оп. 3. Ед. хр. 160.
8 Бородаевская М. О моих встречах с писателями // Бородаевский В. Посох в цвету. М., 2011. С. 276. Сведения о знакомстве на заседании Художественной академии дезавуируются следующими свидетельствами. В первый раз Бородаевский попадает в протоколы Академии лишь на пятом заседании, 23 апреля (см.: Гаспаров М. Л. Лекции Вяч. Иванова о стихе в Поэтической академии 1909 г. // НЛО. 1994. № 10. С. 94) - впрочем, протоколы первых трех не сохранились.
9О взаимоотношениях Бородаевского и Розанова см.: Розановская энциклопедия. М., 2008. С. 152 - 154 (ст. А. В. Ломоносова).
10 Дневник Сергея <так!> Павловича Каблукова. Год 1909-й. Вступ. статья, публикация и комментарии Е. М. Криволаповой // Литературоведческий журнал. № 21. М., 2012. С. 275 (запись от 14 сентября 1909 г.).
11 Альтман М. С. Разговоры с Вячеславом Ивановым. Спб., 1995. С. 74.
12 Михайлова И. П. Поэт Серебряного века Валериан Бородаевский через призму инскриптов (отсюда)
13 «Многоуважаемый Константин Александрович, в субботу 28 фев. у Вяч. Ив. соберутся друзья (Бакст, Сомов, Нувель, Бенуа и др.), если можете приходите. Передайте пожалуйста также Добужинскому, М. Замятнина» (письмо М. М. Замятниной к К. А. Сюннербергу от 27 февраля 1909 г. (дата по почтовому штемпелю) // ИРЛИ. Ф. 474. Ед. хр. 135. Л. 2.
14 Глухова Е. В. Вячеслав Иванов и Валериан Бородаевский. С. 513.
15 «Надеюсь, что к лету выйдут три книги Вяч. Ив., а именно его сборник статей «По звездам», сборник стихов “Cor ardens” и перепечатанные лекции «О рел<игии> Дион<иса>». Если попаду к Вам привезу все» (письмо М. М. Замятниной к Е. П. Иолшиной от 12 марта 1909 г. // РГБ. Ф. 109. Карт. 19. Ед. хр. 55. Л. 5.
16 РГБ. Ф. 109. Карт. 13. Ед. хр. 69. Л. 1 - 2 (письмо это цитировалось и Глуховой, и Обатниным).
17 Там же. Л. 3.
18 Там же. Л. 4.
19 Письмо от 27 мая 1909 г. // Глухова Е. В. Вячеслав Иванов и Валериан Бородаевский. С. 515, 516.
20 РГБ. Ф. 109. Карт. 45. Ед. хр. 19. С этой датой плохо сочетается дневниковая запись Кузмина от 12 июля 1909 г.: «Читал подряд стихи Бородаевского, «Урну» и Лемана, чуть не одурел» (Кузмин М. Дневник 1908- 1915. Предисл., подг. текста и комм. Н.А. Богомолова и С.В. Шумихина. Спб., 2005. С. 151 - 153). Вероятно, Кузмин читал корректуру еще невышедшей книги.
21 Сведения собраны из отчетов книжных магазинов: РГБ. Ф. 109. Карт. 45. Ед. хр. 19.
22Вопреки этой дате, установленной по вольфовской накладной, С. П. Бобров видел книгу в обложке магазина почти за два месяца до этого: «Видел я сегодня в окне у Вольфа новую книгу „Валериан Бородаевский“ (кажется, так!). Стихотворения издания „Ор“ с предисловием Вячеслава Иванова. Некогда было зайти посмотреть ее. я еще об этом Бородаевском ничего не слышал. обидно мне на это смотреть. Все печатаются, выпускают сборники, а мне - не дано» (письмо к А. Белому от 11 сентября 1909 г. // Письма С. П. Боброва к Андрею Белому: 1909-1912. Вступ. ст., публ., коммент. К. Ю. Постоутенко // Лица. Биографический альманах. Т. 1. Спб., 1992. С. 145).
23 См. по этому поводу остроумное замечание самого автора: «Забыл совершенно попросить Вас вчера - как хотел - справиться при случае у Вольфа о продаже моей книжки. Хотелось бы выяснить до отъезда. Кое-что продано: это я знаю наверное, ибо сам купил несколько экземпляров!» (письмо к М. М. Замятниной от 2 марта 1910 г. // РГБ. Ф. 109. Карт. 13. Ед. хр. 69. Л. 9).
24 РГБ. Ф. 109. Карт. 13. Ед. хр. 69. Л. 5. Год по смыслу, дата читается с трудом.
25 Иванов Вяч. Собрание сочинений. Т. 2. Брюссель, 1974. С. 798. Был он на «башне» и на следующий день.
26 Недатированное письмо // Глухова Е. В. Вячеслав Иванов и Валериан Бородаевский. С. 516.
27 Иванов Вяч. Собрание сочинений. Т. 2. Брюссель, 1974. С. 799.
28 Письмо от 4 сентября. Цит. по: Переписка В. И. Иванова с С. К. Маковским. Подготовка текста Н. А. Богомолова и С. С. Гречишкина, вступительная статья Н. А. Богомолова, комментарий Н. А. Богомолова и О. А. Кузнецовой // НЛО. 1994. № 10. С. 153 - 154.
29 На заднем плане отзывов Гумилева о Бородаевском заметна тень школярского неудовольствия учительским любимчиком, ср.: «Николай Степанович говорил постоянно о Вяч. Иванове - его любимая тема такого разговора была - о том, что Вячеслав покровительствует бездарной молодежи - Верховскому, Бородаевскому и другим; что он хочет себе подчинить всех, что это невыносимо и мучительно» (Лукницкий П. Н. Acumiana. Встречи с Анной Ахматовой. Т. 2. Париж - М., 1997. С. 23). Ср. сходный список негожих фаворитов в ахматовских записях: Записные книжки Анны Ахматовой (1958 - 1966). Москва: Torino, 1996. С. 80.
30 Гумилев Н. Письма о русской поэзии // Аполлон. 1909. № 1. II паг. С. 22 - 23.
31 Гумилев Н. Письма о русской поэзии. М., 1990. С. 83 - 84 (статья вышла 21 сентября).
32 «Прочел стихи Вал. Б<ородаев>ского. Поздравляю Вас с дорогой находкой» (письмо к Вяч. Иванову от 18 сентября 1909 г. // РГБ. Ф. 109. Карт. 26. Ед. хр. 65. Л. 6; эту же цитату с иным чтением даты приводит Г. В. Обатнин); «Эту книжечку прекрасных стихов я прочел два дня назад с живейшим удовольствием» (Дневник Сергея <так!> Павловича Каблукова. Год 1909-й. С. 275).
33 «В самое последнее время появилась еще книга стихов Валериана Бородаевского (изд. «Ор»). Предисловие к ней написал Вячеслав Иванов. Пьесы разнообразны, но, кажется, главным образом, благодаря разнообразию влияний <…> Сам по себе новый автор более всего впечатляется мраком - у него пещерная муза» (Анненский И. Ф. Книги отражений. М., 1979. С. 380 - 381.
34 Варварин В. <Розанов В. В.> Молодые поэты / / Русское слово. 1910. 4 июня. № 126. С. 2.
35 «Это поэт со своим голосом, хотя несколько еще вязнущий в декадентстве. Достаточно было бы „Стихотворениям“ Валериана Бородаевского и высокой рекомендации петербургских „Ор“, под треугольником которых он появился, но руководитель „ор“ пожелал расточить свою критическую мудрость на „Предисловие“ в книжке и своей мудростью отчасти испортил „первины“ поэта. Ибо не может же средний скептический читатель без улыбки прочесть в этом аттестате, что дебютант куда-то там принадлежит или не принадлежит «подобно певцу «Цветов Зла»» (Золотое руно. 1909. № 10. С. 68). .
36 «Благоприятные отзывы вызывает стихотворение Валериана Бородаевского («Оры»). Не знаете ли вы что-нибудь о нем. Если да - напишите» (письмо к А. А. Попову от 8 октября 1909 г. // РГБ. Ф. 645. Карт. 40. Ед. хр. 10. Л. 43; как обычно в этом эпистолярном корпусе, это - часть огромного письма-дневника, заполнявшегося с середины сентября по 10-е числа октября).
37 Из многочисленных свидетельств их взаимных симпатий приведем на выборку одно письмо Бородаевского к Верховскому: ««Сердечное Вам спасибо за Ваше милое и прекрасное послание, которое должно быть признано образцовым. Оно меня очень порадовало, а некоторые характеристики заставили от души смеяться. Собирался ответить Вам александрийским стихом (почему-то он стал мне особенно мил теперь) <…> О Петербургских поэтах скучаю не порой, а очень часто и вообще после Петербурга мне как-то не хватает (психически) воздуха. Настоящего деревенского спокойствия я не знаю так как охвачен сейчас бездной хозяйственных работ по двум имениям, а разгар уборки самый можно сказать настоящий» (письмо от 29 июня 1910 г. // РГБ. Ф. 218. Карт. 1262. Ед. хр. 6. Л. 1 - 1 об.).
38 Верховский Ю. Поэты и стихи // Отклики художественной жизни. 1910. № 3. Стлб. 98. О важных для символистского чувства времени деталях этой статьи см.: Обатнин Г. Из наблюдений за модернистским историзмом // Varietas et concordia. Essays in Honour of Professor Pekka Pesonen on the Occasion of his 60th Birthday. Helsinki. 2007. С. 413.
39 Зилант. Сборник искусства. Казань, 1913. С. 55.
40 Там же. С. 57.
41 Дмитриев П. В. Новое исследование о М. Кузмине // НЛО. 1995. № 11. С. 322.
42 Шехурина Л. Д. А. Мантель. Издатель, литератор, художник, коллекционер и музейный деятель. Спб., 2014. С. 120. Отметим заодно, что знакомство Мантеля с Бородаевским, факт которого осторожно постулирует автор (кстати, превосходной) монографии, несомненно: Бородаевский отправлял почтовый адрес Мантеля Замятниной, предваряя его запиской: «Адрес легкомысленного казанца таков» (РГБ. Ф. 109. Карт. 13. Ед. хр. 69. Л. 6; письмо от 12 февраля 1910 г.).
43 Глухова Е. В. Вячеслав Иванов и Валериан Бородаевский. К истории взаимоотношений. С. 517.
44 Шаталина Н. Библиотека Ф. Сологуба (Материалы к описанию) // Неизданный Федор Сологуб. Под ред. М. Павловой и А. Лаврова. - М., 1997. С. 491.
45 РГБ. Ф. 386. Книги. 970.
46 Ср., кстати, ревнивое замечание Эллиса: «Что он <Вяч. Ив.> оценил мои стихи, очень рад, но, Боже мой, чем мои стихи хуже поэтов, превозносимых до небес! Я не понимаю, чем хуже «Stigmata» «Зеркала теней», гумилевщины и наконец «Снежной маски»? «Арго» лучше, чем моя первая книга! Во всяком случае Эллис не хуже Бородаевского, ценимого Вячеславом» (письмо Эллиса к Н. П. Киселеву от 20 января 1914 г. (н.с., дата по п.ш.) // РГБ. Ф. 128/III. Карт. 12. Ед. хр. 6. Л. 3 об.).
47 Письмо от 26 - 29 июня 1911 г. // Андрей Белый. Эмилий Метнер. Переписка. Публ. и комм. А. В. Лаврова и Дж. Мальмстада. Подготовка текста А. В. Лаврова, Дж. Малмстада и Т. В. Павловой. Вступ. ст. А. В. Лаврова. Т. 2. М., 2017. С. 151.
48 Ср. в недатированном письме М. И. Сизова к А. Белому: «Приезжал в Москву Бородаевский. Лев <Эллис> с ним подружился: просветил его относительно Штейнера, раскрыл глаза на Иванова и поручил вести в Петербурге соответствующую пропаганду, т.к. там оказывается все были превратного мнения. Бородаевский сказал: «а, понимаю», обещал выписать Geheimwissenschaft <«Тайную науку»> и уехал. Кожебаткин поехал в Петербург и затем по Волге» (РГБ. Ф. 25. Карт. 22. Ед. хр. 26. Л. 12 об.). Е. В. Глухова относит это письмо к эпохе разочарования Эллиса в антропософии (Бородаевский В. Посох в цвету. С. 338); мне же, напротив, кажется, что это - памятник предшествующим годам, когда Эллис был деятельным последователем Штейнера. Ср. в том же эпистолярном корпусе: «Вчера я был у В. И., поговорили с ним дружески, он самостоятелен и чувствует к. б. нашедшим путь. К нему пришел Эрн, кот. только что оправдали: ему грозил год крепости за издание одной брошюры, а жену надо везти на юг. Потом поднялись к Бердяеву, там был маленький раут, был Булгаков, Эм. К. <Ментнер>, Марг. Кир. <Морозова>, Бородаевский, Герцыки. А. Герцык, Бородаевский и В. И. читали стихи. Было мило. <…>. Был и Ал. Серг. <Петровский> Вяч. был очень мил, балагурил, ходил на «столпах» своих. Сегодня Вяч. уезжает» (письмо Сизова к Белому от 10 февраля 1911 г. // РГБ. Ф. 25. Карт. 22. Ед. хр. 26. Л. 95). Ср. В письме Е. К. Герцык к Вяч. Иванову от 9 января 1911 года: «Сегодня прямо от нас с чемоданами уехал Бородаевский. Он виделся с Николаем Александровичем <Бердяевым> и Булгаковым в Княжьем Дворе и сегодня у нас и, хотя десять раз порывался уходить, боялся наскучить и т. д., все же хорошо под конец разговорился и прочел даже стихи» (Сестры Герцык: Письма. Сост., коммент. Т. Н. Жуковской. М., 2002. С. 593). Все эти документы частично или полностью цитирует Е. В. Глухова.
49 Андрей Белый - Алексей Петровский. Переписка 1902- 1932. Вступ. статья, сост., коммент. и подгот. текста Дж. Малмстада. М., 2007. С. 241
50 Кузьмина-Караваева Е. Ю. Встречи с Блоком // Александр Блок в воспоминаниях современников. Т. 2. М., 1980. С. 68-69.
51 РГБ. Ф. 128/III. Карт. 4. Ед. хр. 9. Л. 2. Киселев служил в Румянцевском музее.
52 Там же. Л. 3.
1. Страстные свечи. Стансы. Спб. Типо-литография «Печатное искусство». 1909.
Экземпляр с автографом: «Любимой жене и другу Маргосе Валериан. 2 марта 1909 г.».
В «Книжной летописи» объявлен тираж в 90 экземпляров (Книжная летопись Главного управления по делам печати. 1909. № 9. 28 февраля. Перечень в алфавитном порядке книг, поступивших с 18-го по 25-е февраля 1909 г. С. 2); на обороте титульного листа самой книги оттиснуто: «Книга отпечатана в типо-литографии «Печатное искусство» в количестве ста номерованных экземпляров». Мой экземпляр с проставленным номером «1». Возможно, разница объясняется тем, что за пределы сведений «Книжной летописи» выведены обязательные экземпляры, поступающие в библиотеки - но вообще это для практики 1900-х годов нехарактерно.
История дебютного сборника Бородаевского известна как минимум из трех источников. Первый из них - мемуарная запись его жены: «После Нового 1909 года муж поехал в Петербург, где учился в Горном институте и который любил больше Москвы. Он взял с собой свои стихотворения молодых лет и отдал их напечатать в типографию «Печатное искусство» под заглавием «Страстные свечи». Когда они были отпечатаны, кажется в количестве 100 шт., он отнес книжку Вяч. Иванову, с которым только что познакомился перед этим на заседании Художественной академии при журнале «Аполлон». Через несколько дней пошел за отзывом. В.И. встретил его похвалой стихам и неодобрением издательству. Велел принести весь тираж к нему на Башню с тем, что он переиздаст книжку в своем издательстве «Оры» и выпустит со своим предисловием и с заглавием «Стихотворения (Элегии, оды, идиллии)». Из прежнего издания у меня осталась одна книжка. Все остальные остались на Башне, и я нигде их потом не видала. Они стали редкостью»8. Второй - сделанная по горячим следам дневниковая запись С. П. Каблукова: «В одно из свиданий с Ив<ановы>м я упомянул про г-на Бородаевского, которого один раз видел у В. Вас. Розанова9. Иванов рассказал, что Бородаевский прислал ему как-то свои стихи, плохо изданные, озаглавленные «Страстные свечи». Ему долго не хотелось терять время на чтение этой книги и понадобились новые просьбы Б-ского и присылка 2-го экз-pa, чтобы добиться внимания Иванова. Прочтя эти стихи, Иванов сразу оценил громадное и оригинальное дарование нового, начинающего поэта, посоветовал ему уничтожить плохое издание стихов, издать их на свой счет изящной книжечкой с красиво написанным и умным предисловием»10. Третий - поздние воспоминания самого Иванова: «Познакомился я с ним следующим образом. В мое отсутствие явился домой ко мне человек и, оставив стихотворения для меня, просил в случае, если они окажутся хорошими, позвонить ему, ибо он немедленно должен уехать, если же они окажутся незначительными - оставить так. Придя домой и найдя стихи, я приступил к чтению их с обычной подозрительностью. И как же я был поражен, стихи были совершенно оригинальные и замечательные. Я немедленно его вызвал к себе. Это оказался человек уже женатый, за 30, с бородой. Я его горячо приветствовал (потом я его издал в “Орах” - наше издательство), и мы с ним сдружились»11.
Внимательный читатель, конечно, обнаружил несколько малозначительных расхождений в этих версиях: в одном случае речь идет о визите в отсутствие хозяина, в другом - о почтовой присылке. Возможно, первая очная встреча двух поэтов состоялась 24 февраля: этим днем датирован инскрипт Иванова на «Кормчих звездах»12. Второй раз они, по всей вероятности, встречались двумя днями позже, 26-го (см. приводимое ниже письмо поэта к М. М. Замятниной) - очевидно, к этому времени Иванов успел сформировать читательское впечатление от «Свечей». Любопытно, что Иванов, явно почувствовавший бесспорное родство душ, не пригласил Бородаевского на вечер 28 февраля, где собирались достаточно широким кругом13 - при том, что в этот день Бородаевский еще должен был быть в Петербурге. Скорее всего, уехал он 1-го числа - по крайней мере, 2-го, когда был начертан приведенный выше инскрипт жене, ожидавшей его в наследном курском имении, он уже писал Иванову: «Много я думал в дороге и сейчас думаю о нашей встрече и о той исключительной интимной близости, которую я, человек в личных отношениях замкнутый, почувствовал к Вам. И как мне грустно, что эта встреча была так мимолетна, и душе моей не дано было прочно основаться возле Вашей… Впрочем, это кажется, больше мнительность и боязнь потерять полученное, чем довод разума»14.
Поскольку основная часть и без того не слишком большого тиража, по всей вероятности, погибла на «башне», печатных отзывов на книгу не было.
Книга встречается редко. По крайней мере, ни у И. Н. Розанова, ни у Лесмана ее не было. Мой экземпляр средней сохранности, со следами не очень бережной реставрации - сначала полосой бумаги вдоль корешка, а позже еще дополнительно укреплен скотчем.
2. Стихотворения. Элегии, оды, идиллии. Предисловие Вячеслава Иванова. Спб., «Оры». Типография «Сириус». 1909.
Тираж 500 экземпляров.
Книжная летопись Главного управления по делам печати. 1909. № 28. Перечень в алфавитном порядке книг, поступивших с 9-го по 16-е июля 1909 г. С. 3.
Почти наверняка речь об издании сборника стихов Бородаевского в домашнем издательстве Иванова зашла в их достопамятную февральскую встречу: если верить версии М. А. Бородаевской, Иванов сам предложил устроить аутодафе неудачной дебютной книге (с провиденциально самоубийственным названием), заменив ее в будущей библиографии альтернативным собранием ювенилий. За основу будущей книги, очевидно, были приняты «Страстные свечи»: по крайней мере, при письмах 2 и 16 марта Бородаевский высылает Иванову рукопись 12-ти невошедших в «Свечи» стихотворений и масштабный перечень поправок к уже напечатанным текстам. Иванов, возможно, несколько фраппированный таким напором, не отвечал на первое из писем: кроме того, в этот момент в разных стадиях производства находятся три его книги15, что физически ограничивало его возможность заниматься сторонними проектами.
31 марта Бородаевский пишет Замятниной: «Будьте добры не откажите сообщить мне, в каком положении находится издание моего сборника «Стансы», переданного мною 26 февраля Вячеславу Ивановичу. Мне хотелось бы знать кроме того, какую именно сумму денег мне следует дослать Вашему Издательству для уплаты типографии, что я немедленно исполню по Вашему указанию.
Обращаюсь именно к Вам, зная, что Вы ведете деловую часть «Ор» и что Вам легче найти свободную минуту для ответа нежели Глубокоуважаемому Вячеславу Ивановичу, которому прошу передать мое сердечное приветствие»16.
Примерно на полтора месяца мы теряем ситуацию из вида (хотя у нас нет сомнения, что исполнительная Замятнина отвечала ему утешительной реляцией) - и следующий раз он напоминает о себе лишь 3 мая:
«Будьте добры, не откажите сообщить мне, могу ли я рассчитывать на выход моей книжки к 12 - 15 мая так как примерно в этих числах я предполагал выехать за границу и мне хотелось бы дождаться ее выхода»17. В этом же письме, слегка опережая события, Бородаевский заботится и о предстоящей раздаче экземпляров еще не вышедшей книги: «P. S. Чтобы не забыть: не откажите, кроме экземпляров, обычно рассылаемых в главные журналы и газеты, передать по экземпляру гр. А. Н. Толстому и А. М. Ремизову и присяжным критикам (с которыми я не знаком) С. А. Венгерову и К. Чуковскому»18.
В ответ Бородаевский, очевидно, получил текст ивановского почти апологетического предисловия - и пылко благодарил издателя:
«Глубокоуважаемый и дорогой Вячеслав Иванович, еще раз позвольте поблагодарить Вас от всего сердца за высокохудожественное предисловие, которое лучше всей книги. <…> Вся статья - великолепна и не знаешь, какому месту отдать предпочтение. Еще раз примите мою благодарность за Ваш труд и хлопоты и передайте сердечную признательность глубокоуважаемой Марии Михайловне за ее дорогую помощь. Мое пребывание в деревне затянется, и потому прошу Марью Михайловну прислать на Кшень двадцать экземпляров книги и отправить по экземпляру в редакцию и лицам, о которых я писал»19.
Книга была получена из типографии «Сириус» 16 июля: в бумагах издательства сохранилась расписка о препровождении заказчику пятисот экземпляров20. Из-за того, что выход книги пришелся на самый пик мертвого сезона, продажей ее никто не занимался и первые экземпляры были развезены по книжным магазинам лишь несколько недель спустя21. Наибольшее количество, как обычно, получил магазин Товарищества М. О. Вольф (300 экземпляров 9 ноября22), значительно меньше - магазин Митюрникова (50 экземпляров 9 сентября), остальные комиссионеры довольствовались считанными экземплярами: пять ушло в магазин «Труд» (16 ноября), еще пять в тот же день - в магазин Карбасникова. Забегая вперед, скажу, что, как и большинство изданий «Ор» (кроме единственного бестселлера - «33 уродов»), книга Бородаевского продавалась из рук вон плохо: Вольф за три года смог продать 50 экземпляров (расписка от 7 июля 191223), Митюрников 10 и т.д. Впрочем, одна из поздних ревизий склада «Ор» показала достаточно скромные остатки в 70 экземпляров - но вряд ли стоит их связывать с покупательской активностью, а скорее с нерадивостью контрагентов, забывавших возвращать товарные остатки.
Бородаевский, приехавший около 1 сентября 1909 года в Петербург, судя по всему, вообще не подозревал о том, что его книга тем временем вышла в свет: по крайней мере, первое его письмо к Замятниной после летнего перерыва начинается со слов: «Очень хотелось бы мне видеться с Вами и дорогим Вячеславом Ивановичем по вопросу о выпуске моей книжки. Не имею понятия, здесь ли Вы или на даче» 24. Письмо помечено «Северной гостиницей» (любимый литераторами отель на Невском): очевидно, ответ, а то и телефонный звонок он получил немедленно, поскольку в тот же день был принят на «башне»: «Пришел после обеда Бородаевский. Я рад был опять его увидеть. Он бывает всегда не вполне такой, какой он есть на самом деле; замкнут, холодноват, упрям в манерах, и так даже тогда, когда открывает тайники своей души»25. Тогда же, кажется, он получил первые экземпляры - и через день или два извинялся перед издателем за погрешности в инскриптах: «По рассеянности сделал надписи на обложках книжек, а не на первом листе! <В> прилагаем<ых> экземпляра<х>, пожалуйста, взгляните <на> тот, который я Вам надписал вчера, а вчерашний бросьте . Собираюсь выехать нынче»26. В ближайшие дни он уехал на север, но тем временем на «башне» началась работа по рекламной поддержке свежевышедшего сборника.
На следующий день после визита Бородаевского Иванов поехал к С. К. Маковскому, издателю начинающего выходить «Аполлона», о чем записывал в дневнике: «Был у Маковского, меня встретила его garde-malade; у него плеврит; он невидим. Оставил у него книжку Бородаевского, письмо, стихи свои и Верховского»27. На следующий день Е. Зноско-Боровский, исполнявший обязанности секретаря редакции, писал Иванову: «С. К. Маковский поручил мне написать Вам, что ему очень жаль, что болезнь лишила его удовольствия видеть Вас, но он все же очень просит Вас заехать к нему на этих днях пораньше, до 2-3 часов, и тогда он сможет поговорить с Вами. Он очень благодарит Вас за стихи Ваши и Юр. Верховского, а также за книгу Бородаевского, которые, конечно, с радостью будут использованы «Аполлоном»»28. Рецензия на книгу Бородаевского, написанная Гумилевым29, была помещена в первом номере журнала30. Но еще раньше он успел отрецензировать ее в заметке, напечатанной 21 сентября в газете «Речь»:
«Если не ошибаюсь, Бородаевский выступает в печати впервые, но тем не менее его книгу нельзя считать преждевременной.
Чувствуется, что за его стихами стоят года раздумий, года упорной творческой работы. Ему есть что говорить, и он хочет сказать это как можно лучше. Отсюда изощренность его формы, ряд новых размеров и новых строф.
Почти каждое его стихотворение написано по истинно художественным мотивам, открывает нам изломы души странной, насмешливой и испуганной» 31.
В ближайшие недели о книге с разной степенью одобрения отзываются С. П. Каблуков32, И. Ф. Анненский33, В. В. Розанов34, анонимный обозреватель «Золотого руна»35 и Б. В. Томашевский (в частном письме)36.
Исключительно важным представляется отзыв Ю. Верховского, чья писательская судьба (и хребтовой ее сюжет - масштабная протекция Иванова) выпукло напоминает биографию Бородаевского37:
«В наши торопливые дни, когда двадцатилетние поэты участвуют в нескольких журналах и выпускают одну книгу стихов за другою, когда в литературе так много "литературщины", и в искусстве - механической "выделки" и поверхностной "сноровки", невольное уважение внушает поэт, уединившийся от литературной обыденщины, укрывший свой заветный труд от минутного любопытства прохожих в тесноте рабочей комнаты, или в тайном просторе замкнутой души - пока строгий внутренний голос не скажет ему: "Пора!"»38.
Один из самых любопытных отзывов появился в печати несколько лет спустя - в казанском альманахе «Зилант». Несколько стихотворений, выбранных из сборника Бородаевского, предварялись сопоставимым с ними по объему предисловием:
«Несколько лет тому назад появилась маленькая, стильно изданная, книга стихов В. Бородаевского.
Незамеченная, неоцененная.
Два-три отзыва, правда очень теплых, и забвение.
Назовите имя Бородаевского и оно знакомо только небольшому кругу тех людей, которые, или в силу профессии или исключительной любви - следят за каждой книгой.
Это грустно. Грустно и за некультурность общества и за поэта.
В. Бородаевский явление крупное. Его томик стихов, немного неуверенный, местами сильный до дерзости, овеянный дымкой подлинной поэзии - ценный вклад в историю русской словесности.
Вот как характеризует творчество поэта - Вячеслав Иванов»39.
Далее следует огромная цитата из предисловия - практически все оно целиком - и краткое заключение:
«Чутко и мудро подошел к творчеству поэта В. Иванов. Ни пафоса, ни грубого перебирания нежных цветов руками, от которых они вянут.
Ниже мы печатаем несколько стихотворений, как кажется нам, лучших и наиболее характерных.
И перечитывая их, забываешь о недостатках книги (слишком много перепевов и М. Кузьмина и Вяч. Иванова и Тютчева и Блока) и помнишь о том самобытном, глубоко-поэтичном, что дал нам поэт.
В наше время, время техники, а не творчества, с особенной любовью перелистываешь маленький, скромный томик стихов В. Бородаевского»40.
Предисловие это подписано «М. А. К.». Много лет назад была сделана попытка (вопреки очевидному) приписать его авторство Кузмину - но тогда же была дезавуирована бдительным коллегой41. Более остроумной (хотя еще более волюнтаристской) кажется гипотеза, атрибутирующая его М. А. Коростылевой, жене А. Ф. Мантеля, издателя сборника42. Мы бы, в свою очередь, предположили, что за этими инициалами скрывается М. А. Бородаевская, жена поэта (в девичестве Князева) - и, следовательно, текст этот согласован с его героем.
Книга, изданная с исключительным изяществом, как и вся продукция «Ор», встречается не слишком редко. Я перебрал несколько экземпляров перед тем, как остановиться на этом - почти безупречном.
3. Еще один экземпляр.
С автографом автора: «Книгу эту посвящаю моей Маргосе, жене и другу».
Экземпляр в простоватом тканевом переплете 1920-х годов, без сохранения издательских обложек.
Надо сказать, что Бородаевский, вопреки привычкам большинства современников, не очень любил украшать инскриптами свои книги, часто обходясь передачей через третьих лиц неперсонифицированных экземпляров: так, в очередной раз возвращаясь в свою деревню, он вновь просит (через Иванова) Замятнину распределить еще два сборника: «не откажитесь передать 2 экземпляра моей книжки гг. К. А. Сюннербергу и Гюнтеру»43. Собственно говоря, помимо приведенного выше, известно, кажется, только два автографа на «Стихотворениях» 1909 года - Сологубу44 и Брюсову45.
4. На лоне родимой земли. Вторая книга стихов. М., «Мусагет». Типография товарищества А. А. Левенсон. 1914.
Книжная летопись Главного управления по делам печати. Перечень в алфавитном порядке книг, поступивших с 29-го мая по 5-е июня 1914 г. 1914. № 22. 7 июня. С. 3.
Тираж 500 экз. (фактически - несколько десятков). На с. [144] типографски оттиснуто: «Книга печаталась для издательства «Мусагет» типографиею Т-ва А. А. Левенсон в Москве в феврале и марте 1914 года. Обложка - оригинальная гравюра на дереве В. А. Фаворского».
История издания этой книги весьма драматична: она еще до рождения попала в пересечение нескольких силовых линий русского модернизма, которые и определили ее судьбу. В литературных кругах Бородаевский первоначально воспринимался исключительно в качестве ивановского протеже46 - и оттого возможность издания его стихов в «Мусагете» сперва обсуждалась лишь в рамках сложных отношений Иванова с московским книгоиздательством. В 1911 году Метнер, фактический владелец «Мусагета», выговаривая Белому за чрезмерную уступчивость, среди прочего, пенял: «если бы я следовал дальше тем обещаниям, которые Вы только по слабости воли раздавали направо и налево, то мы издали бы, наверное, сборник стихов Юрия Верховского, затем Валериана Бородаевского, потом, м<ожет> б<ыть>, статьи Максимилиана Волошина и т. д. ad infinitum»47. Впрочем, в случайно сохранившихся отчетах о московских визитах самого Бородаевского различимы и его самостоятельно складывающиеся отношения с местными литературными кругами48. Отдельным сюжетом кажется его растущее в 1913 - 1914 годах увлечение антропософией, прямо проходящее по больному мусагетовскому нерву: так, в феврале 1913 г. Андрей Белый сообщает А. С. Петровскому: «Да, кстати, получил письмо от Бородаевского (жалуется, что “Мусагет” не ответил на его просьбу сообщить мой адрес); Бородаевский по-серьезному рвется к Доктору (не так, как Бердяев), а по-внутреннему: прочел “Wie erlangt man” и решил искать пути у Доктора. Я ему ответил подробно о маршруте Доктора, советовал ехать в Гельсингфорс, а для справок по поводу курса (у Вас же будут нити, куда ехать, адрес ложи и т.д.) дал адреса: Твой и Григорова. Вы его осведомите, если будет проситься: Бородаевский подлинный человек»49. К осени этого же года Бородаевский сделался убежденным антропософом - и в этом качестве запомнился случайной свидетельнице:
«26 ноября 1913 года, мы вместе с Толстыми у В. Иванова на Смоленском. - Народу мало, против обыкновения. Какой-то мне неведомый поэт, по имени Валериан Валерианович (потом узнала, - Бородаевский), с длинной, узкой черной бородой, только что приехал из Германии и рассказывает о тоже мне неведомом Рудольфе Штейнере. Хозяин слушает его с таким же благожелательным любопытством, как слушает вообще всё»50. Вероятно, именно в этот его приезд в Москву была достигнута окончательная договоренность об издании сборника в «Мусагете»: 24 ноября он предупреждал открыткой секретаря редакции, Н. П. Киселева: «Завтра я забегу к Вам в Музей; интересно узнать у Вас о результатах Вашего посещения типографии»51.
Беловая рукопись поступила в набор в конце 1913 года. Автор, оптимист поневоле, недооценивал московскую медлительность - и уже 3 декабря писал:
«Дня через 2-3 я выезжаю из Москвы; если имеется налицо корректура какой-либо части моей книги, не найдете ли возможным захватить ее завтра с собой в Музей, я бы зашел за ней и перед отъездом вернул бы Вам исправленной»52.
(окончание здесь)
==
1 Гельперин Ю. М. Бородаевский Валериан Валерианович // Русские писатели. 1800 - 1917. Биографический словарь. Т. 1. А - Г. М., 1989. С. 314 - 315. Как и большинство работ Ю. М. Гельперина, эта статья намного опередила свое время и даже из сегодняшнего дня представляется образцовой.
2 Бугров Ю. А. К уединенному долу. Жизнь и творчество поэта Валериана Бородаевского. Курск, 2006.
3 Бородаевский В. Посох в цвету: Собр. Стихотворений. Сост., подг. текста и прим. А. Д. Бородаевского, Ю. А. Бугрова, И. П. Михайловой, В. А. Резвого; послесловие и комм. к воспоминаниям М. А. Бородаевской, Е. В. Глуховой. М., 2011.
4 Несмотря на их обилие, базовых (т.е. обязательных к прочтению для интересующихся предметом) работ, по сути, две: Глухова Е. В. Вячеслав Иванов и Валериан Бородаевский. К истории взаимоотношений // Вячеслав Иванов: исследования и материалы. Вып. 1. Спб., 2010. С. 493 - 532; Обатнин Г. В. К характеристике творческого пути В. В. Бородаевского (по архивам Ф. К. Сологуба и сестер Чеботаревских) // Русская литература. 2017. № 4. С. 194 - 212.
5 ЦГИА Спб. Ф. 963. Оп. 1. Ед. хр. 10478.
6 ГАРФ. Ф. 102. Оп. 99. Ед. хр. 330.
7 ГЛМ. Ф. 186. Оп. 3. Ед. хр. 160.
8 Бородаевская М. О моих встречах с писателями // Бородаевский В. Посох в цвету. М., 2011. С. 276. Сведения о знакомстве на заседании Художественной академии дезавуируются следующими свидетельствами. В первый раз Бородаевский попадает в протоколы Академии лишь на пятом заседании, 23 апреля (см.: Гаспаров М. Л. Лекции Вяч. Иванова о стихе в Поэтической академии 1909 г. // НЛО. 1994. № 10. С. 94) - впрочем, протоколы первых трех не сохранились.
9О взаимоотношениях Бородаевского и Розанова см.: Розановская энциклопедия. М., 2008. С. 152 - 154 (ст. А. В. Ломоносова).
10 Дневник Сергея <так!> Павловича Каблукова. Год 1909-й. Вступ. статья, публикация и комментарии Е. М. Криволаповой // Литературоведческий журнал. № 21. М., 2012. С. 275 (запись от 14 сентября 1909 г.).
11 Альтман М. С. Разговоры с Вячеславом Ивановым. Спб., 1995. С. 74.
12 Михайлова И. П. Поэт Серебряного века Валериан Бородаевский через призму инскриптов (отсюда)
13 «Многоуважаемый Константин Александрович, в субботу 28 фев. у Вяч. Ив. соберутся друзья (Бакст, Сомов, Нувель, Бенуа и др.), если можете приходите. Передайте пожалуйста также Добужинскому, М. Замятнина» (письмо М. М. Замятниной к К. А. Сюннербергу от 27 февраля 1909 г. (дата по почтовому штемпелю) // ИРЛИ. Ф. 474. Ед. хр. 135. Л. 2.
14 Глухова Е. В. Вячеслав Иванов и Валериан Бородаевский. С. 513.
15 «Надеюсь, что к лету выйдут три книги Вяч. Ив., а именно его сборник статей «По звездам», сборник стихов “Cor ardens” и перепечатанные лекции «О рел<игии> Дион<иса>». Если попаду к Вам привезу все» (письмо М. М. Замятниной к Е. П. Иолшиной от 12 марта 1909 г. // РГБ. Ф. 109. Карт. 19. Ед. хр. 55. Л. 5.
16 РГБ. Ф. 109. Карт. 13. Ед. хр. 69. Л. 1 - 2 (письмо это цитировалось и Глуховой, и Обатниным).
17 Там же. Л. 3.
18 Там же. Л. 4.
19 Письмо от 27 мая 1909 г. // Глухова Е. В. Вячеслав Иванов и Валериан Бородаевский. С. 515, 516.
20 РГБ. Ф. 109. Карт. 45. Ед. хр. 19. С этой датой плохо сочетается дневниковая запись Кузмина от 12 июля 1909 г.: «Читал подряд стихи Бородаевского, «Урну» и Лемана, чуть не одурел» (Кузмин М. Дневник 1908- 1915. Предисл., подг. текста и комм. Н.А. Богомолова и С.В. Шумихина. Спб., 2005. С. 151 - 153). Вероятно, Кузмин читал корректуру еще невышедшей книги.
21 Сведения собраны из отчетов книжных магазинов: РГБ. Ф. 109. Карт. 45. Ед. хр. 19.
22Вопреки этой дате, установленной по вольфовской накладной, С. П. Бобров видел книгу в обложке магазина почти за два месяца до этого: «Видел я сегодня в окне у Вольфа новую книгу „Валериан Бородаевский“ (кажется, так!). Стихотворения издания „Ор“ с предисловием Вячеслава Иванова. Некогда было зайти посмотреть ее. я еще об этом Бородаевском ничего не слышал. обидно мне на это смотреть. Все печатаются, выпускают сборники, а мне - не дано» (письмо к А. Белому от 11 сентября 1909 г. // Письма С. П. Боброва к Андрею Белому: 1909-1912. Вступ. ст., публ., коммент. К. Ю. Постоутенко // Лица. Биографический альманах. Т. 1. Спб., 1992. С. 145).
23 См. по этому поводу остроумное замечание самого автора: «Забыл совершенно попросить Вас вчера - как хотел - справиться при случае у Вольфа о продаже моей книжки. Хотелось бы выяснить до отъезда. Кое-что продано: это я знаю наверное, ибо сам купил несколько экземпляров!» (письмо к М. М. Замятниной от 2 марта 1910 г. // РГБ. Ф. 109. Карт. 13. Ед. хр. 69. Л. 9).
24 РГБ. Ф. 109. Карт. 13. Ед. хр. 69. Л. 5. Год по смыслу, дата читается с трудом.
25 Иванов Вяч. Собрание сочинений. Т. 2. Брюссель, 1974. С. 798. Был он на «башне» и на следующий день.
26 Недатированное письмо // Глухова Е. В. Вячеслав Иванов и Валериан Бородаевский. С. 516.
27 Иванов Вяч. Собрание сочинений. Т. 2. Брюссель, 1974. С. 799.
28 Письмо от 4 сентября. Цит. по: Переписка В. И. Иванова с С. К. Маковским. Подготовка текста Н. А. Богомолова и С. С. Гречишкина, вступительная статья Н. А. Богомолова, комментарий Н. А. Богомолова и О. А. Кузнецовой // НЛО. 1994. № 10. С. 153 - 154.
29 На заднем плане отзывов Гумилева о Бородаевском заметна тень школярского неудовольствия учительским любимчиком, ср.: «Николай Степанович говорил постоянно о Вяч. Иванове - его любимая тема такого разговора была - о том, что Вячеслав покровительствует бездарной молодежи - Верховскому, Бородаевскому и другим; что он хочет себе подчинить всех, что это невыносимо и мучительно» (Лукницкий П. Н. Acumiana. Встречи с Анной Ахматовой. Т. 2. Париж - М., 1997. С. 23). Ср. сходный список негожих фаворитов в ахматовских записях: Записные книжки Анны Ахматовой (1958 - 1966). Москва: Torino, 1996. С. 80.
30 Гумилев Н. Письма о русской поэзии // Аполлон. 1909. № 1. II паг. С. 22 - 23.
31 Гумилев Н. Письма о русской поэзии. М., 1990. С. 83 - 84 (статья вышла 21 сентября).
32 «Прочел стихи Вал. Б<ородаев>ского. Поздравляю Вас с дорогой находкой» (письмо к Вяч. Иванову от 18 сентября 1909 г. // РГБ. Ф. 109. Карт. 26. Ед. хр. 65. Л. 6; эту же цитату с иным чтением даты приводит Г. В. Обатнин); «Эту книжечку прекрасных стихов я прочел два дня назад с живейшим удовольствием» (Дневник Сергея <так!> Павловича Каблукова. Год 1909-й. С. 275).
33 «В самое последнее время появилась еще книга стихов Валериана Бородаевского (изд. «Ор»). Предисловие к ней написал Вячеслав Иванов. Пьесы разнообразны, но, кажется, главным образом, благодаря разнообразию влияний <…> Сам по себе новый автор более всего впечатляется мраком - у него пещерная муза» (Анненский И. Ф. Книги отражений. М., 1979. С. 380 - 381.
34 Варварин В. <Розанов В. В.> Молодые поэты / / Русское слово. 1910. 4 июня. № 126. С. 2.
35 «Это поэт со своим голосом, хотя несколько еще вязнущий в декадентстве. Достаточно было бы „Стихотворениям“ Валериана Бородаевского и высокой рекомендации петербургских „Ор“, под треугольником которых он появился, но руководитель „ор“ пожелал расточить свою критическую мудрость на „Предисловие“ в книжке и своей мудростью отчасти испортил „первины“ поэта. Ибо не может же средний скептический читатель без улыбки прочесть в этом аттестате, что дебютант куда-то там принадлежит или не принадлежит «подобно певцу «Цветов Зла»» (Золотое руно. 1909. № 10. С. 68). .
36 «Благоприятные отзывы вызывает стихотворение Валериана Бородаевского («Оры»). Не знаете ли вы что-нибудь о нем. Если да - напишите» (письмо к А. А. Попову от 8 октября 1909 г. // РГБ. Ф. 645. Карт. 40. Ед. хр. 10. Л. 43; как обычно в этом эпистолярном корпусе, это - часть огромного письма-дневника, заполнявшегося с середины сентября по 10-е числа октября).
37 Из многочисленных свидетельств их взаимных симпатий приведем на выборку одно письмо Бородаевского к Верховскому: ««Сердечное Вам спасибо за Ваше милое и прекрасное послание, которое должно быть признано образцовым. Оно меня очень порадовало, а некоторые характеристики заставили от души смеяться. Собирался ответить Вам александрийским стихом (почему-то он стал мне особенно мил теперь) <…> О Петербургских поэтах скучаю не порой, а очень часто и вообще после Петербурга мне как-то не хватает (психически) воздуха. Настоящего деревенского спокойствия я не знаю так как охвачен сейчас бездной хозяйственных работ по двум имениям, а разгар уборки самый можно сказать настоящий» (письмо от 29 июня 1910 г. // РГБ. Ф. 218. Карт. 1262. Ед. хр. 6. Л. 1 - 1 об.).
38 Верховский Ю. Поэты и стихи // Отклики художественной жизни. 1910. № 3. Стлб. 98. О важных для символистского чувства времени деталях этой статьи см.: Обатнин Г. Из наблюдений за модернистским историзмом // Varietas et concordia. Essays in Honour of Professor Pekka Pesonen on the Occasion of his 60th Birthday. Helsinki. 2007. С. 413.
39 Зилант. Сборник искусства. Казань, 1913. С. 55.
40 Там же. С. 57.
41 Дмитриев П. В. Новое исследование о М. Кузмине // НЛО. 1995. № 11. С. 322.
42 Шехурина Л. Д. А. Мантель. Издатель, литератор, художник, коллекционер и музейный деятель. Спб., 2014. С. 120. Отметим заодно, что знакомство Мантеля с Бородаевским, факт которого осторожно постулирует автор (кстати, превосходной) монографии, несомненно: Бородаевский отправлял почтовый адрес Мантеля Замятниной, предваряя его запиской: «Адрес легкомысленного казанца таков» (РГБ. Ф. 109. Карт. 13. Ед. хр. 69. Л. 6; письмо от 12 февраля 1910 г.).
43 Глухова Е. В. Вячеслав Иванов и Валериан Бородаевский. К истории взаимоотношений. С. 517.
44 Шаталина Н. Библиотека Ф. Сологуба (Материалы к описанию) // Неизданный Федор Сологуб. Под ред. М. Павловой и А. Лаврова. - М., 1997. С. 491.
45 РГБ. Ф. 386. Книги. 970.
46 Ср., кстати, ревнивое замечание Эллиса: «Что он <Вяч. Ив.> оценил мои стихи, очень рад, но, Боже мой, чем мои стихи хуже поэтов, превозносимых до небес! Я не понимаю, чем хуже «Stigmata» «Зеркала теней», гумилевщины и наконец «Снежной маски»? «Арго» лучше, чем моя первая книга! Во всяком случае Эллис не хуже Бородаевского, ценимого Вячеславом» (письмо Эллиса к Н. П. Киселеву от 20 января 1914 г. (н.с., дата по п.ш.) // РГБ. Ф. 128/III. Карт. 12. Ед. хр. 6. Л. 3 об.).
47 Письмо от 26 - 29 июня 1911 г. // Андрей Белый. Эмилий Метнер. Переписка. Публ. и комм. А. В. Лаврова и Дж. Мальмстада. Подготовка текста А. В. Лаврова, Дж. Малмстада и Т. В. Павловой. Вступ. ст. А. В. Лаврова. Т. 2. М., 2017. С. 151.
48 Ср. в недатированном письме М. И. Сизова к А. Белому: «Приезжал в Москву Бородаевский. Лев <Эллис> с ним подружился: просветил его относительно Штейнера, раскрыл глаза на Иванова и поручил вести в Петербурге соответствующую пропаганду, т.к. там оказывается все были превратного мнения. Бородаевский сказал: «а, понимаю», обещал выписать Geheimwissenschaft <«Тайную науку»> и уехал. Кожебаткин поехал в Петербург и затем по Волге» (РГБ. Ф. 25. Карт. 22. Ед. хр. 26. Л. 12 об.). Е. В. Глухова относит это письмо к эпохе разочарования Эллиса в антропософии (Бородаевский В. Посох в цвету. С. 338); мне же, напротив, кажется, что это - памятник предшествующим годам, когда Эллис был деятельным последователем Штейнера. Ср. в том же эпистолярном корпусе: «Вчера я был у В. И., поговорили с ним дружески, он самостоятелен и чувствует к. б. нашедшим путь. К нему пришел Эрн, кот. только что оправдали: ему грозил год крепости за издание одной брошюры, а жену надо везти на юг. Потом поднялись к Бердяеву, там был маленький раут, был Булгаков, Эм. К. <Ментнер>, Марг. Кир. <Морозова>, Бородаевский, Герцыки. А. Герцык, Бородаевский и В. И. читали стихи. Было мило. <…>. Был и Ал. Серг. <Петровский> Вяч. был очень мил, балагурил, ходил на «столпах» своих. Сегодня Вяч. уезжает» (письмо Сизова к Белому от 10 февраля 1911 г. // РГБ. Ф. 25. Карт. 22. Ед. хр. 26. Л. 95). Ср. В письме Е. К. Герцык к Вяч. Иванову от 9 января 1911 года: «Сегодня прямо от нас с чемоданами уехал Бородаевский. Он виделся с Николаем Александровичем <Бердяевым> и Булгаковым в Княжьем Дворе и сегодня у нас и, хотя десять раз порывался уходить, боялся наскучить и т. д., все же хорошо под конец разговорился и прочел даже стихи» (Сестры Герцык: Письма. Сост., коммент. Т. Н. Жуковской. М., 2002. С. 593). Все эти документы частично или полностью цитирует Е. В. Глухова.
49 Андрей Белый - Алексей Петровский. Переписка 1902- 1932. Вступ. статья, сост., коммент. и подгот. текста Дж. Малмстада. М., 2007. С. 241
50 Кузьмина-Караваева Е. Ю. Встречи с Блоком // Александр Блок в воспоминаниях современников. Т. 2. М., 1980. С. 68-69.
51 РГБ. Ф. 128/III. Карт. 4. Ед. хр. 9. Л. 2. Киселев служил в Румянцевском музее.
52 Там же. Л. 3.