К вопросу о реконструкции подлинного славяно-русского язычества.
В 1074 (или 1078) году в Новгороде, при княжении Глеба и епископстве Феодора, "восстав волхв". Лучше всего здесь предоставить слово летописи: "... И бысть мятеж в городе, и вси яша ему [волхву] веру и хотяху погубити епискупа; епискуп же взял крест и облекся в ризы, ста, рек: "Иже хощет веру яти волхву, то да идет за ны; аще ли уверует кто, то к кресту да идеть". И разделишася надвое: князь бо Глеб, бояре и дружина его идоша и сташа у епискупа, а люди вси идоша за волхва; и бысть мятеж велик меж ими".
Противопоставление князя, бояр, дружинников и епископа, с одной стороны, а волхва и народа - с другой, говорит само за себя. С епископом - вся норманнская верхушка общества, с волхвом - всё славянское простонародье. Не будет преувеличением сказать, что заимствованное византийское православие было поначалу религией исключительно военно-княжеской русской элиты. Первые русские святые - Борис и Глеб - были как раз представителями этой элиты. Надо полагать, что это было православие в особом, царско-государственническом "изводе", специально для "сливок" общества. Я бы назвал его "царебожием". От своих служителей оно не требовало никакого аскетизма; его задачей была скорее демонстрация лояльности правящему классу: "кто не с нами, тот против нас". Настоящее православие пришло к славянам поднее, вместе с преп. Антонием Печерским. Придя в Киев с Афона и осмотрев все его монастыри, ознакомившись с их вольготной жизнью, св. Антоний понял всю степень своего духовного одиночества в "православной" стране, и он понял, что ему надлежит быть действительно первым подвижником в этой стране, что он должен создавать в ней действительно первую православную обитель. Именно он положил начало Киево-Печерской лавры, и именно из неё стало позднее распространяться подлинное - духовное - крещение Руси.
Итак, можно прийти к выводу, что княжеское православие было "фейковым" православием, православием узкого норманнского "междусобойчика" со своими "домовыми церквами" и "ктиторскими" монастырями.
Отсюда можно сделать и другой вывод. Так называемая "языческая реформа князя Владимира", в результате которой в Киеве появились новые идолы, была таким же "фейковым" язычеством, княжеским язычеством. Древние славяне не поклонялись Перуну. Характерно, что все древние артефакты, связанные с поклонением этому богу, археологи находят исключительно на территории северо-западной Белоруссии, ближе к Литве, где существовал культ прибалтийского Перкунаса. Вот оттуда норманны и притащили в Киев идол Перуна. Появившись в сопровождении норманнского нашествия, перунство не вызывало никаких симпатий в совершенно иначе религионо настроенном народе. Полнее всего мы можем выразить эти отношения словами одного новгородца к поверженному Перунову идолу: "до сыта еси ел и пил, а ноне поди проч!" Это были слова, полностью выявляющие отношение туземного язычества к открыто навязываемому ему в течение десятилетия чуждому, ноносному учению, к культу внушавшего ужас грозного бога.
Подлинное древнеславянское язычество ещё предстоит "раскопать" и восстановить по крупицам. Понятно, что в центре народной славянской религии находился Велес, а не Перун, бог норманнских дружинников. "Основной миф" Топорова и Иванова давно пора "списать" и сдать в утиль за непригодностью. Вся эта борьба бога-громовержца со змеем высосана из пальца. На самом деле змей был возлюбленным супругом Небесной Богини. Здесь, в этом контексте, и надо восстанавливать основной миф славянского язычества. Применительно к идеологии миролюбивого матриархата, существовавшего до эпохи воинственного патриархата.
Противопоставление князя, бояр, дружинников и епископа, с одной стороны, а волхва и народа - с другой, говорит само за себя. С епископом - вся норманнская верхушка общества, с волхвом - всё славянское простонародье. Не будет преувеличением сказать, что заимствованное византийское православие было поначалу религией исключительно военно-княжеской русской элиты. Первые русские святые - Борис и Глеб - были как раз представителями этой элиты. Надо полагать, что это было православие в особом, царско-государственническом "изводе", специально для "сливок" общества. Я бы назвал его "царебожием". От своих служителей оно не требовало никакого аскетизма; его задачей была скорее демонстрация лояльности правящему классу: "кто не с нами, тот против нас". Настоящее православие пришло к славянам поднее, вместе с преп. Антонием Печерским. Придя в Киев с Афона и осмотрев все его монастыри, ознакомившись с их вольготной жизнью, св. Антоний понял всю степень своего духовного одиночества в "православной" стране, и он понял, что ему надлежит быть действительно первым подвижником в этой стране, что он должен создавать в ней действительно первую православную обитель. Именно он положил начало Киево-Печерской лавры, и именно из неё стало позднее распространяться подлинное - духовное - крещение Руси.
Итак, можно прийти к выводу, что княжеское православие было "фейковым" православием, православием узкого норманнского "междусобойчика" со своими "домовыми церквами" и "ктиторскими" монастырями.
Отсюда можно сделать и другой вывод. Так называемая "языческая реформа князя Владимира", в результате которой в Киеве появились новые идолы, была таким же "фейковым" язычеством, княжеским язычеством. Древние славяне не поклонялись Перуну. Характерно, что все древние артефакты, связанные с поклонением этому богу, археологи находят исключительно на территории северо-западной Белоруссии, ближе к Литве, где существовал культ прибалтийского Перкунаса. Вот оттуда норманны и притащили в Киев идол Перуна. Появившись в сопровождении норманнского нашествия, перунство не вызывало никаких симпатий в совершенно иначе религионо настроенном народе. Полнее всего мы можем выразить эти отношения словами одного новгородца к поверженному Перунову идолу: "до сыта еси ел и пил, а ноне поди проч!" Это были слова, полностью выявляющие отношение туземного язычества к открыто навязываемому ему в течение десятилетия чуждому, ноносному учению, к культу внушавшего ужас грозного бога.
Подлинное древнеславянское язычество ещё предстоит "раскопать" и восстановить по крупицам. Понятно, что в центре народной славянской религии находился Велес, а не Перун, бог норманнских дружинников. "Основной миф" Топорова и Иванова давно пора "списать" и сдать в утиль за непригодностью. Вся эта борьба бога-громовержца со змеем высосана из пальца. На самом деле змей был возлюбленным супругом Небесной Богини. Здесь, в этом контексте, и надо восстанавливать основной миф славянского язычества. Применительно к идеологии миролюбивого матриархата, существовавшего до эпохи воинственного патриархата.