Олег КАШИН: Сосуществование с репрессивной системой. Как жить дальше?
Уйти в скит? Не обращать внимания? Твердить, что «жизнь продолжается»?
ОМОН во время акции протеста
Приговор Никите Белых даже с поправкой на все «а иначе и быть не могло» ошеломляет, и вопрос только один - как вообще жить дальше?
Почему-то считается, что это сложный вопрос, хотя ответ на него формулируется сам собой. Ну как жить? Как после убийства Немцова - да, случилось ужасное, но жизнь продолжается, а здесь ведь даже не убийство, здесь нет необратимости и можно даже что-то предпринять ( Алексей Венедиктов уже обещает, что предпримет), и есть еще Мосгорсуд, и Верховный суд, а если нет, то будет амнистия - после инаугурации, или под Новый год, или в крайнем случае к 75-летию Победы, которое, в общем, не так уж и не скоро, надо только подождать, или помилование, если не амнистия. Все будет хорошо, а если будет плохо, то даже это не повод рвать на себе волосы, превращаться в демшизовых кликуш, не делать свою работу, не взаимодействовать с государством и к чему еще в таких случаях обычно призывают радикалы. Жизнь действительно продолжается, даже когда она приносит чудовищные новости.
У новостей есть фон; когда речь идет о человеческих страданиях, «фон» плохое слово, но тут уж как есть - это не первополосная сенсация, и следят за сюжетом немногие, тема узкоспециализированная, а персонажи незнаменитые. ФСБ громит антифа-движение - аресты по террористическим статьям в Петербурге и Пензе, фигуранты уголовного дела подробно рассказывают о пытках, которым их подвергают - вплоть до подвешивания вниз головой. Образ спецслужбистского микроавтобуса с тонированными стеклами, внутри которого избивают задержанного, - это что-то такое латиноамериканское, из романов про Гаити, ну или наше - фургоны «Мясо» из «В круге первом». Этот микроавтобус едет по улице, по которой ты ходишь каждый день, или можно сформулировать еще безжалостнее - по городской среде, которую ты обустраиваешь своими малыми делами. Ты обустраиваешь эту чертову среду именно для того, чтобы по ней ездил этот микроавтобус, и то, что ты стараешься об этом не думать и, главное, умеешь об этом не думать, тебя никак не оправдывает. Этот микроавтобус приехал не из тридцать седьмого года и не от папаши Дювалье. Он приобретен по той же системе госзакупок, с которой ты так или иначе знаком по своей работе или по работе своих друзей. Того оперативника, который прикладывал антифашиста Филинкова лицом о подлокотник в этом микроавтобусе, ты видел в театре, или на концерте, или на модной лекции, или просто в веселой уличной толпе во время праздников, и, может быть, ваши взгляды однажды встретились, ты ничего не заметил, а оперативник взвесил тебя на весах, которые у него внутри, и равнодушно, без сожалений, но и без радости рассудил, что тебе пока в микроавтобус рано, погуляй еще.
Может быть, это противоречие и есть источник самой отвратительной жути в такой ситуации. Оперативник ФСБ, практикующий пытки, - такой же благополучный житель российского мегаполиса, как и те, кто сидит в коворкингах и ходит в театры, а, скажем, антифашист Филинков - маргинал и социальный невидимка, живущий где-то в своем маргинальном измерении, которого ты не видишь. Но ключи от этого измерения - в кармане у оперативника, и в его власти посадить в тот микроавтобус не только антифа-маргинала, но и человека из коворкинга, и губернатора, и министра, и модного режиссера, кого угодно.
Зачем это нужно оперативнику или, давайте уж не будем демонизировать персонально его, зачем это нужно системе - у каждого репрессивного эпизода есть логичное политологическое объяснение. Режиссер попал в переплет аппаратных конфликтов вокруг Минкульта; губернатора подвело усиление «группы Школова»; министру Сечин принес колбасу; антифашиста хотят изолировать от греха на время выборов и футбольного чемпионата. Но когда разрозненные эпизоды приходится собирать в одну общую картину, она немедленно начинает разваливаться. Ни одна политическая проблема не стоит издержек, создаваемых уголовным делом, но уголовное дело почему-то всегда оказывается сильнее и выстреливает самым диким приговором.
Здесь уже нет места рационализму частных случаев, здесь что-то общее и рациональное в каком-то совсем другом смысле - репрессивная система, лишенная контроля, всегда в какой-то момент приступает к экспансии, которая только и может быть залогом существования системы; как говорится, чтобы стоять на месте, нужно бежать изо всех сил. Если не будет этих арестов, если система не будет работать, ее значение снизится, и завтра окажется, что и денег на нее тратится ненормально много, и эффективность не та, на какую хотелось бы рассчитывать, и чтобы этого не было - вот вам эффективность, вот вам авансовый отчет. Разоблачен коррупционер, вскрыта террористическая сеть, а впереди еще много всего интересного.
Сосуществование с этой системой в наших условиях - неизбежность. Кто хочет что-то делать, кто не готов уходить в скит, тот вынужден учитывать риски и преодолевать омерзение; очевидно, система заслуживает нулевой терпимости граждан, но система знает цену этой терпимости - люди, которые найдут аргументы в пользу лояльности, будут всегда, и в этом смысле системе беспокоиться не о чем, пусть беспокоятся граждане, чье безбедное существование так или иначе оказывается оплачено теми, кому не повезло и кого посадили в микроавтобус. Это не вопрос ответственности - ответственность предполагает выбор, - это еще одно зловещее свойство любой репрессивной системы, которая калечит прежде всего лояльных граждан, избежавших пыток в микроавтобусе. Алексей Венедиктов (условный Венедиктов, просто он на слуху) собирается спасать Никиту Белых, но кто спасет самого Венедиктова, по факту давно существующего в логике этой системы и потому искалеченного ею?
Единственный ответ - никто. Нет повода чего-то бояться, потому что всё уже случилось. Быть детьми страшных лет России - в общем, естественное состояние для многих поколений, а отсутствие выбора (тоже вполне естественное в наших условиях) гарантирует моральную амнистию в будущем. Оперативник ФСБ, когда его уволят за пытки и, может быть, даже люстрируют, отпустит бороду, наденет рясу и будет исповедовать старых антифашистов, и никто ему ничего не скажет, потому что никто не имеет права. «Жизнь продолжается» - в этой формуле меньше издевательского, чем кажется. Жизнь продолжается, просто она вот такая, с микроавтобусом.
Олег КАШИН - независимый политический журналист и публицист.
В 2003 г. окончил Балтийскую государственную академию рыбопромыслового флота по специальности "судовождение на морских путях".
В прошлом - корреспондент "Коммерсанта", "Известий", обозреватель журнала "Эксперт"; работал в журнале "Русская жизнь". В качестве сотрудника "Коммерсанта" был назван "Молодой Гвардией Единой России" "предателем" и "врагом всего российского народа". В ноябре 2010 г. Олег Кашин был жестоко избит и покалечен (по версии самого Кашина, за этим стоял Василий Якеменко, лидер прокремлевских движений "Идущие вместе" и "Наши"; впоследствии Якеменко проиграл Кашину судебный процесс по защите чести и достоинства). Активный участник массовых акций протеста, в 2012 г. Кашин был избран в Координационный совет российской оппозиции (по слухам, это послужило причиной его увольнения из "Коммерсанта").
О.Кашин ведет собственный сайт kashin.guru, сотрудничает со многими ведущими СМИ в качестве обозревателя и колумниста, в том числе с популярным интернет-изданием "Спутник и Погром". Автор еженедельной колонки на Deutsche Welle.
В 2011 г. опубликовал фантастическую повесть "Роисся вперде".
https://ru.wikipedia.org/wiki/Кашин,_Олег_Владимирович
http://svpressa.ru/authors/1540/
Republic (бывший Slon), 02.02.2018
https://republic.ru/posts/89306
Примечание: все выделения в тексте - мои.
ОМОН во время акции протеста
Приговор Никите Белых даже с поправкой на все «а иначе и быть не могло» ошеломляет, и вопрос только один - как вообще жить дальше?
Почему-то считается, что это сложный вопрос, хотя ответ на него формулируется сам собой. Ну как жить? Как после убийства Немцова - да, случилось ужасное, но жизнь продолжается, а здесь ведь даже не убийство, здесь нет необратимости и можно даже что-то предпринять ( Алексей Венедиктов уже обещает, что предпримет), и есть еще Мосгорсуд, и Верховный суд, а если нет, то будет амнистия - после инаугурации, или под Новый год, или в крайнем случае к 75-летию Победы, которое, в общем, не так уж и не скоро, надо только подождать, или помилование, если не амнистия. Все будет хорошо, а если будет плохо, то даже это не повод рвать на себе волосы, превращаться в демшизовых кликуш, не делать свою работу, не взаимодействовать с государством и к чему еще в таких случаях обычно призывают радикалы. Жизнь действительно продолжается, даже когда она приносит чудовищные новости.
У новостей есть фон; когда речь идет о человеческих страданиях, «фон» плохое слово, но тут уж как есть - это не первополосная сенсация, и следят за сюжетом немногие, тема узкоспециализированная, а персонажи незнаменитые. ФСБ громит антифа-движение - аресты по террористическим статьям в Петербурге и Пензе, фигуранты уголовного дела подробно рассказывают о пытках, которым их подвергают - вплоть до подвешивания вниз головой. Образ спецслужбистского микроавтобуса с тонированными стеклами, внутри которого избивают задержанного, - это что-то такое латиноамериканское, из романов про Гаити, ну или наше - фургоны «Мясо» из «В круге первом». Этот микроавтобус едет по улице, по которой ты ходишь каждый день, или можно сформулировать еще безжалостнее - по городской среде, которую ты обустраиваешь своими малыми делами. Ты обустраиваешь эту чертову среду именно для того, чтобы по ней ездил этот микроавтобус, и то, что ты стараешься об этом не думать и, главное, умеешь об этом не думать, тебя никак не оправдывает. Этот микроавтобус приехал не из тридцать седьмого года и не от папаши Дювалье. Он приобретен по той же системе госзакупок, с которой ты так или иначе знаком по своей работе или по работе своих друзей. Того оперативника, который прикладывал антифашиста Филинкова лицом о подлокотник в этом микроавтобусе, ты видел в театре, или на концерте, или на модной лекции, или просто в веселой уличной толпе во время праздников, и, может быть, ваши взгляды однажды встретились, ты ничего не заметил, а оперативник взвесил тебя на весах, которые у него внутри, и равнодушно, без сожалений, но и без радости рассудил, что тебе пока в микроавтобус рано, погуляй еще.
Может быть, это противоречие и есть источник самой отвратительной жути в такой ситуации. Оперативник ФСБ, практикующий пытки, - такой же благополучный житель российского мегаполиса, как и те, кто сидит в коворкингах и ходит в театры, а, скажем, антифашист Филинков - маргинал и социальный невидимка, живущий где-то в своем маргинальном измерении, которого ты не видишь. Но ключи от этого измерения - в кармане у оперативника, и в его власти посадить в тот микроавтобус не только антифа-маргинала, но и человека из коворкинга, и губернатора, и министра, и модного режиссера, кого угодно.
Зачем это нужно оперативнику или, давайте уж не будем демонизировать персонально его, зачем это нужно системе - у каждого репрессивного эпизода есть логичное политологическое объяснение. Режиссер попал в переплет аппаратных конфликтов вокруг Минкульта; губернатора подвело усиление «группы Школова»; министру Сечин принес колбасу; антифашиста хотят изолировать от греха на время выборов и футбольного чемпионата. Но когда разрозненные эпизоды приходится собирать в одну общую картину, она немедленно начинает разваливаться. Ни одна политическая проблема не стоит издержек, создаваемых уголовным делом, но уголовное дело почему-то всегда оказывается сильнее и выстреливает самым диким приговором.
Здесь уже нет места рационализму частных случаев, здесь что-то общее и рациональное в каком-то совсем другом смысле - репрессивная система, лишенная контроля, всегда в какой-то момент приступает к экспансии, которая только и может быть залогом существования системы; как говорится, чтобы стоять на месте, нужно бежать изо всех сил. Если не будет этих арестов, если система не будет работать, ее значение снизится, и завтра окажется, что и денег на нее тратится ненормально много, и эффективность не та, на какую хотелось бы рассчитывать, и чтобы этого не было - вот вам эффективность, вот вам авансовый отчет. Разоблачен коррупционер, вскрыта террористическая сеть, а впереди еще много всего интересного.
Сосуществование с этой системой в наших условиях - неизбежность. Кто хочет что-то делать, кто не готов уходить в скит, тот вынужден учитывать риски и преодолевать омерзение; очевидно, система заслуживает нулевой терпимости граждан, но система знает цену этой терпимости - люди, которые найдут аргументы в пользу лояльности, будут всегда, и в этом смысле системе беспокоиться не о чем, пусть беспокоятся граждане, чье безбедное существование так или иначе оказывается оплачено теми, кому не повезло и кого посадили в микроавтобус. Это не вопрос ответственности - ответственность предполагает выбор, - это еще одно зловещее свойство любой репрессивной системы, которая калечит прежде всего лояльных граждан, избежавших пыток в микроавтобусе. Алексей Венедиктов (условный Венедиктов, просто он на слуху) собирается спасать Никиту Белых, но кто спасет самого Венедиктова, по факту давно существующего в логике этой системы и потому искалеченного ею?
Единственный ответ - никто. Нет повода чего-то бояться, потому что всё уже случилось. Быть детьми страшных лет России - в общем, естественное состояние для многих поколений, а отсутствие выбора (тоже вполне естественное в наших условиях) гарантирует моральную амнистию в будущем. Оперативник ФСБ, когда его уволят за пытки и, может быть, даже люстрируют, отпустит бороду, наденет рясу и будет исповедовать старых антифашистов, и никто ему ничего не скажет, потому что никто не имеет права. «Жизнь продолжается» - в этой формуле меньше издевательского, чем кажется. Жизнь продолжается, просто она вот такая, с микроавтобусом.
Олег КАШИН - независимый политический журналист и публицист.
В 2003 г. окончил Балтийскую государственную академию рыбопромыслового флота по специальности "судовождение на морских путях".
В прошлом - корреспондент "Коммерсанта", "Известий", обозреватель журнала "Эксперт"; работал в журнале "Русская жизнь". В качестве сотрудника "Коммерсанта" был назван "Молодой Гвардией Единой России" "предателем" и "врагом всего российского народа". В ноябре 2010 г. Олег Кашин был жестоко избит и покалечен (по версии самого Кашина, за этим стоял Василий Якеменко, лидер прокремлевских движений "Идущие вместе" и "Наши"; впоследствии Якеменко проиграл Кашину судебный процесс по защите чести и достоинства). Активный участник массовых акций протеста, в 2012 г. Кашин был избран в Координационный совет российской оппозиции (по слухам, это послужило причиной его увольнения из "Коммерсанта").
О.Кашин ведет собственный сайт kashin.guru, сотрудничает со многими ведущими СМИ в качестве обозревателя и колумниста, в том числе с популярным интернет-изданием "Спутник и Погром". Автор еженедельной колонки на Deutsche Welle.
В 2011 г. опубликовал фантастическую повесть "Роисся вперде".
https://ru.wikipedia.org/wiki/Кашин,_Олег_Владимирович
http://svpressa.ru/authors/1540/
Republic (бывший Slon), 02.02.2018
https://republic.ru/posts/89306
Примечание: все выделения в тексте - мои.