Сергей МЕДВЕДЕВ: Замкнутый круг насилия. Зачем воспитывать детей при помощи внедорожника?
В России никто не ставит под сомнение воспитание «по-мужски». Но все ли понимают его мрачные последствия
В России очередной моральный диспут (как известно, высшим нравственным авторитетом у нас является ток-шоу Андрея Малахова «Пусть говорят», откуда этот сюжет и разошелся по стране): на этот раз все спорят о том, прав ли был водитель из Приозерска Владимир Бельский, который погнался на внедорожнике за мальчишками, стрелявшими в машину пластмассовыми шариками, подбил одного из них, десятилетнего Ваню Щеголева, поставил на колени и сдал полиции. Пользователи соцсетей всерьез спорят, не перестарался ли он с воспитательными мерами (у мальчика оказалось сотрясение мозга от падения на асфальт, и позже он потерял сознание)? Не надо ли наказать родителей, отпускающих ребенка играть на дорогу? И куда смотрит школа?
В этой истории все читается как фантастический гротеск и все совершенно узнаваемо: дети, играющие после школы на грязной весенней дороге; быкующий жлоб на джипе, который сбивает ребенка и полчаса до приезда полиции держит его, плачущего, на коленях; полиция, которая допрашивает мальчика и отдает его родителям, не говоря им, что он был сбит, а затем является к ним с органами опеки; но удивительнее всего комментаторы, которые, что называется, на серьезных щах обсуждают действия водителя (цитаты с YouTube):
«Мужик немного перегнул палку, но в целом его действия правильные. Парень должен запомнить урок, что порча чужого имущества наказуема и за свои поступки надо отвечать. Если родители ему это не объяснили, то приходится воспитывать посторонним людям вот такими немного грубоватыми мерами» (77 лайков);
«этот п…к с рогатки по тачкам фигачит [в оригинале - нецензурно], это нормально? Там снег, водитель явно не хотел задавить п…юка, сгоряча газа поднажал больше, чем надо» (90 лайков);
«Сегодня из игрушечного автоматика, завтра камнем в лобовуху кинем» (63 лайка), и так далее.
Сакральное тело русского автомобиля
Здесь можно найти сразу несколько важных сюжетов. Первый - общеизвестный патологический фетишизм россиян по отношению к собственным машинам. Люди инвестируют в автомобили свою личность, privacy (отсюда страсть к тонировке в климатическом поясе, нисколько к ней не располагающем), свои права - включая прежде всего неприкосновенность личности. Машина, особенно если это черный внедорожник, является подлинным телом русского человека, оно сакрально и непоругаемо, и любой посягнувший на это тело должен быть незамедлительно и показательно наказан. Отсюда параноидальное отношение к потертостям и сколам лакокрасочного покрытия, ведущее к агрессии, разборкам на дорогах и многокилометровым пробкам из-за того, что водители оформляют малейшую царапину (хотя здесь упрек скорее страховым компаниям, требующим справок ГИБДД по любому поводу).
Россияне скорее готовы принять насилие нaд своим телом: дaвку в транспорте и в очередях, неумение держать дистaнцию во время разговора и уважать частное пространство другого, пьяную драку и побои в полиции, домашнее рукоприкладство - все это социaльная норма в обществе, где все социальные транзакции носят характер силовых. Но люди совершенно нетерпимы к нарушению целостности своих машин и даже пространства вокруг них: паркуясь недавно на московской улице, я встал впритык к автомобилю сзади меня, на что тут же получил гневный окрик от сидящего в салоне водителя: «А как я буду выезжать?» При этом позади у него самого было свободно метра полтора-два, но он воспринимал любое сближение как угрозу.
Произошел перенос принципа habeas corpus с личности на автотранспорт - впрочем, это было замечено еще 50 лет назад, в фильмах Эльдара Рязанова «Берегись автомобиля» и «Гараж». Автомобиль является носителем гражданского тела не только как маркер идентичности и граница неприкосновенности, но и как инструмент агрессии, дополняя возможности или компенсируя недостатки и комплексы своего владельца. Покупая дополнительные килограммы железа и лошадиные силы (очень важно, что в эпизоде фигурирует импортный внедорожник, на отечественной малолитражке приозерский эпизод был бы возможен, но гораздо менее вероятен), человек вместе с ними получает дополнительные права, в том числе право на агрессию. В российском трафике существует жесткая иерархия машин, выстроенная по их стоимости, мощности, размеру, цвету, номерным знакам и, естественно, спецсигналам. В этой иерархии малолетка, поднявший руку на черный джип местного бизнесмена, заслуживает примерного наказания, и в этом смысле водитель поступает по понятиям: лихо разворачивается через газон, подсекает хулигана, ставит на колени, вызывает полицию - все как в настоящем боевике.
Умышленный наезд на ребенка, сотрясение мозга, ужас и унижение, которое он испытал, полчаса стоя на коленях в слякоти, страх допроса в полиции - травма, возможно полученная им на всю жизнь, - тут вообще выносится за скобки сурового уличного воспитания, воспроизводства извечных моделей власти и насилия российского пространства. Я вспоминаю, как лет в девять, в блаженные и столь любимые многими 70-е, играл возле своего дома в Москве, лепил снеговика, кидал в него снежки и случайно угодил в проезжавшую машину. Из нее выскочил мужик и с ходу врезал мне по лицу - разбил нос, рассек губу, - обматерил и уехал. Где-нибудь в загнивающих Штатах он получил бы за это лет двадцать, а у нас это называется врезал по-мужски. Я приложил к носу свежий снег, остановил кровь и, хлюпая, пошел домой. В этом смысле в России ничего не меняется, и недавняя декриминализация семейного насилия, уже раскритикованная Евросоюзом, - это дань архаичной патриархальной традиции «мужского» доминирования и воспитания, унижающего и уничтожающего женщин, детей и вообще любого слабого.
Волшебство оружия
Но есть и другая сторона приозерской истории, о которой не хочется говорить в этом тексте, но придется. Дети стреляли из автомата пластиковыми шариками, имитируя компьютерную игру из серии GTA (Grand Theft Auto), сделанную по мотивам уличных войн. Проблема здесь в том, что в российском детском воспитании культ оружия и прославление войны вообще никак не осмыслены и не поставлены под сомнение: многочисленные игрушки и «стрелялки», детские кроватки в виде танков и «буков», детсадовские утренники в пилотках и гимнастерках с бутафорскими медалями и, главное, игрушечное, а затем и настоящее оружие, сопровождающее ребенка до совершеннолетия - в школе, тире, на уроках НВП и ОБЖ, а затем для многих на военных сборах и в армии. Необходимость поголовного умения мужского населения владеть оружием - тема спорная и требующая отдельного разговора, но хотя бы начиная с уроков военной подготовки и армейской учебки молодому человеку или девушке внушается мысль, что у них в руках смертельное оружие. А для маленьких детей автоматик в руках - это что-то вроде погремушки или волшебной палочки, не сопряженной ни с какой ответственностью.
Здесь надо ставить под вопрос всю систему символического насилия, и не только в России, через которую проходит социализация любого человека, и в особенности мальчика, от которого общество требует, чтобы он «стал мужчиной». Стрельбища и тиры, биатлон - эта полувоенная забава эпохи войны с белофиннами, и пейнтбол - отдушина для офисных страдальцев эпохи корпоративов и тимбилдинга, - все эти популярные развлечения современного общества, по сути, легитимизируют оружие. Вспоминается знаменитый монолог капитана Хаева из фильма Кирилла Серебренникова «Изображая жертву» по пьесе братьев Пресняковых. «Не присосками же, пулями!» - кричит он великовозрастному балбесу, пульнувшему из настоящего пистолета в своего бывшего соседа по парте на встрече одноклассников. И неслучайно многие педагогические системы тщательно оберегают ребенка от самого вида оружия, от мысли взять в руки что-то, что может - пускай и понарошку - причинить боль и смерть живому существу. Человек, играющий с автоматом, вырастает с мыслью о праве сильного и, став взрослым, вполне может сесть за руль черного внедорожника и начать давить все живое, от газонов до мелких машин.
Все это, естественно, ни в малейшей мере не оправдывает водителя из Приозерска и не умаляет сочувствия к ребенку, во что бы он там ни играл. Просто в этом эпизоде на грязной российской обочине произошло короткое замыкание, закольцевался круг насилия, в который включены и детские игры с оружием, и военно-патриотическое воспитание, и побои в семьях, и агрессия водителей за рулем. Просто сюжет из «стрелялки» GTA вырвался из компьютера на улицу, словно в давней повести Пелевина, - и точно так же сцены из другой «стрелялки», World of Tanks, выплескиваются на улицы городов в соседних странах, как танки в Славянске и Авдеевке. Потому что любое символическое и учебное насилие рано или поздно становится настоящим и смертельным.
Сергей МЕДВЕДЕВ - историк, политолог, публицист, профессор кафедры прикладной политологии ГУ-ВШЭ. Ведущий программы "Археология" (с 2015 г. - на Радио Свобода), ведущий телеканала "Дождь". Автор книг и статей по истории и теории политики, проблемам современной России, колумнист "Ведомостей" и русского "Форбс". Кандидат исторических наук.
Учился в МГУ, Карловом Университете в Праге и в Колумбийском Университете в Нью-Йорке. В течение 25 лет работал исследователем и преподавателем в России, Германии, Италии и Финляндии. Многие годы работал ведущим исторических программ на телеканале "Культура", вел программы на радиостанциях "Финам ФМ" и "Столица ФМ".
Сферу научных интересов составляют новейшая история России, демократия и глобализация, а также постмодернизм в искусстве.
Владеет шестью языками: русский, английский, французский, немецкий, чешский, итальянский.
Страница в Facebook: https://www.facebook.com/sergei.medvedev3.
https://ru.wikipedia.org/wiki/Медведев,_Сергей_Александрович_(профессор)
Republic (бывший Slon), 20.03.2017
https://republic.ru/posts/80896
Примечание: все выделения в тексте - мои.
В России очередной моральный диспут (как известно, высшим нравственным авторитетом у нас является ток-шоу Андрея Малахова «Пусть говорят», откуда этот сюжет и разошелся по стране): на этот раз все спорят о том, прав ли был водитель из Приозерска Владимир Бельский, который погнался на внедорожнике за мальчишками, стрелявшими в машину пластмассовыми шариками, подбил одного из них, десятилетнего Ваню Щеголева, поставил на колени и сдал полиции. Пользователи соцсетей всерьез спорят, не перестарался ли он с воспитательными мерами (у мальчика оказалось сотрясение мозга от падения на асфальт, и позже он потерял сознание)? Не надо ли наказать родителей, отпускающих ребенка играть на дорогу? И куда смотрит школа?
В этой истории все читается как фантастический гротеск и все совершенно узнаваемо: дети, играющие после школы на грязной весенней дороге; быкующий жлоб на джипе, который сбивает ребенка и полчаса до приезда полиции держит его, плачущего, на коленях; полиция, которая допрашивает мальчика и отдает его родителям, не говоря им, что он был сбит, а затем является к ним с органами опеки; но удивительнее всего комментаторы, которые, что называется, на серьезных щах обсуждают действия водителя (цитаты с YouTube):
«Мужик немного перегнул палку, но в целом его действия правильные. Парень должен запомнить урок, что порча чужого имущества наказуема и за свои поступки надо отвечать. Если родители ему это не объяснили, то приходится воспитывать посторонним людям вот такими немного грубоватыми мерами» (77 лайков);
«этот п…к с рогатки по тачкам фигачит [в оригинале - нецензурно], это нормально? Там снег, водитель явно не хотел задавить п…юка, сгоряча газа поднажал больше, чем надо» (90 лайков);
«Сегодня из игрушечного автоматика, завтра камнем в лобовуху кинем» (63 лайка), и так далее.
Сакральное тело русского автомобиля
Здесь можно найти сразу несколько важных сюжетов. Первый - общеизвестный патологический фетишизм россиян по отношению к собственным машинам. Люди инвестируют в автомобили свою личность, privacy (отсюда страсть к тонировке в климатическом поясе, нисколько к ней не располагающем), свои права - включая прежде всего неприкосновенность личности. Машина, особенно если это черный внедорожник, является подлинным телом русского человека, оно сакрально и непоругаемо, и любой посягнувший на это тело должен быть незамедлительно и показательно наказан. Отсюда параноидальное отношение к потертостям и сколам лакокрасочного покрытия, ведущее к агрессии, разборкам на дорогах и многокилометровым пробкам из-за того, что водители оформляют малейшую царапину (хотя здесь упрек скорее страховым компаниям, требующим справок ГИБДД по любому поводу).
Россияне скорее готовы принять насилие нaд своим телом: дaвку в транспорте и в очередях, неумение держать дистaнцию во время разговора и уважать частное пространство другого, пьяную драку и побои в полиции, домашнее рукоприкладство - все это социaльная норма в обществе, где все социальные транзакции носят характер силовых. Но люди совершенно нетерпимы к нарушению целостности своих машин и даже пространства вокруг них: паркуясь недавно на московской улице, я встал впритык к автомобилю сзади меня, на что тут же получил гневный окрик от сидящего в салоне водителя: «А как я буду выезжать?» При этом позади у него самого было свободно метра полтора-два, но он воспринимал любое сближение как угрозу.
Произошел перенос принципа habeas corpus с личности на автотранспорт - впрочем, это было замечено еще 50 лет назад, в фильмах Эльдара Рязанова «Берегись автомобиля» и «Гараж». Автомобиль является носителем гражданского тела не только как маркер идентичности и граница неприкосновенности, но и как инструмент агрессии, дополняя возможности или компенсируя недостатки и комплексы своего владельца. Покупая дополнительные килограммы железа и лошадиные силы (очень важно, что в эпизоде фигурирует импортный внедорожник, на отечественной малолитражке приозерский эпизод был бы возможен, но гораздо менее вероятен), человек вместе с ними получает дополнительные права, в том числе право на агрессию. В российском трафике существует жесткая иерархия машин, выстроенная по их стоимости, мощности, размеру, цвету, номерным знакам и, естественно, спецсигналам. В этой иерархии малолетка, поднявший руку на черный джип местного бизнесмена, заслуживает примерного наказания, и в этом смысле водитель поступает по понятиям: лихо разворачивается через газон, подсекает хулигана, ставит на колени, вызывает полицию - все как в настоящем боевике.
Умышленный наезд на ребенка, сотрясение мозга, ужас и унижение, которое он испытал, полчаса стоя на коленях в слякоти, страх допроса в полиции - травма, возможно полученная им на всю жизнь, - тут вообще выносится за скобки сурового уличного воспитания, воспроизводства извечных моделей власти и насилия российского пространства. Я вспоминаю, как лет в девять, в блаженные и столь любимые многими 70-е, играл возле своего дома в Москве, лепил снеговика, кидал в него снежки и случайно угодил в проезжавшую машину. Из нее выскочил мужик и с ходу врезал мне по лицу - разбил нос, рассек губу, - обматерил и уехал. Где-нибудь в загнивающих Штатах он получил бы за это лет двадцать, а у нас это называется врезал по-мужски. Я приложил к носу свежий снег, остановил кровь и, хлюпая, пошел домой. В этом смысле в России ничего не меняется, и недавняя декриминализация семейного насилия, уже раскритикованная Евросоюзом, - это дань архаичной патриархальной традиции «мужского» доминирования и воспитания, унижающего и уничтожающего женщин, детей и вообще любого слабого.
Волшебство оружия
Но есть и другая сторона приозерской истории, о которой не хочется говорить в этом тексте, но придется. Дети стреляли из автомата пластиковыми шариками, имитируя компьютерную игру из серии GTA (Grand Theft Auto), сделанную по мотивам уличных войн. Проблема здесь в том, что в российском детском воспитании культ оружия и прославление войны вообще никак не осмыслены и не поставлены под сомнение: многочисленные игрушки и «стрелялки», детские кроватки в виде танков и «буков», детсадовские утренники в пилотках и гимнастерках с бутафорскими медалями и, главное, игрушечное, а затем и настоящее оружие, сопровождающее ребенка до совершеннолетия - в школе, тире, на уроках НВП и ОБЖ, а затем для многих на военных сборах и в армии. Необходимость поголовного умения мужского населения владеть оружием - тема спорная и требующая отдельного разговора, но хотя бы начиная с уроков военной подготовки и армейской учебки молодому человеку или девушке внушается мысль, что у них в руках смертельное оружие. А для маленьких детей автоматик в руках - это что-то вроде погремушки или волшебной палочки, не сопряженной ни с какой ответственностью.
Здесь надо ставить под вопрос всю систему символического насилия, и не только в России, через которую проходит социализация любого человека, и в особенности мальчика, от которого общество требует, чтобы он «стал мужчиной». Стрельбища и тиры, биатлон - эта полувоенная забава эпохи войны с белофиннами, и пейнтбол - отдушина для офисных страдальцев эпохи корпоративов и тимбилдинга, - все эти популярные развлечения современного общества, по сути, легитимизируют оружие. Вспоминается знаменитый монолог капитана Хаева из фильма Кирилла Серебренникова «Изображая жертву» по пьесе братьев Пресняковых. «Не присосками же, пулями!» - кричит он великовозрастному балбесу, пульнувшему из настоящего пистолета в своего бывшего соседа по парте на встрече одноклассников. И неслучайно многие педагогические системы тщательно оберегают ребенка от самого вида оружия, от мысли взять в руки что-то, что может - пускай и понарошку - причинить боль и смерть живому существу. Человек, играющий с автоматом, вырастает с мыслью о праве сильного и, став взрослым, вполне может сесть за руль черного внедорожника и начать давить все живое, от газонов до мелких машин.
Все это, естественно, ни в малейшей мере не оправдывает водителя из Приозерска и не умаляет сочувствия к ребенку, во что бы он там ни играл. Просто в этом эпизоде на грязной российской обочине произошло короткое замыкание, закольцевался круг насилия, в который включены и детские игры с оружием, и военно-патриотическое воспитание, и побои в семьях, и агрессия водителей за рулем. Просто сюжет из «стрелялки» GTA вырвался из компьютера на улицу, словно в давней повести Пелевина, - и точно так же сцены из другой «стрелялки», World of Tanks, выплескиваются на улицы городов в соседних странах, как танки в Славянске и Авдеевке. Потому что любое символическое и учебное насилие рано или поздно становится настоящим и смертельным.
Сергей МЕДВЕДЕВ - историк, политолог, публицист, профессор кафедры прикладной политологии ГУ-ВШЭ. Ведущий программы "Археология" (с 2015 г. - на Радио Свобода), ведущий телеканала "Дождь". Автор книг и статей по истории и теории политики, проблемам современной России, колумнист "Ведомостей" и русского "Форбс". Кандидат исторических наук.
Учился в МГУ, Карловом Университете в Праге и в Колумбийском Университете в Нью-Йорке. В течение 25 лет работал исследователем и преподавателем в России, Германии, Италии и Финляндии. Многие годы работал ведущим исторических программ на телеканале "Культура", вел программы на радиостанциях "Финам ФМ" и "Столица ФМ".
Сферу научных интересов составляют новейшая история России, демократия и глобализация, а также постмодернизм в искусстве.
Владеет шестью языками: русский, английский, французский, немецкий, чешский, итальянский.
Страница в Facebook: https://www.facebook.com/sergei.medvedev3.
https://ru.wikipedia.org/wiki/Медведев,_Сергей_Александрович_(профессор)
Republic (бывший Slon), 20.03.2017
https://republic.ru/posts/80896
Примечание: все выделения в тексте - мои.