Андрей МОВЧАН: Дать людям уверенность в завтрашнем дне
Из программы "Особое мнение" от 9 ноября 2016
<>
А.Мовчан: ― Нет. А куда? Риски такие, что кредитовать боятся, да и брать в кредит боятся. И предприятия не работают, не инвестируют. Оборот денег упал. Импорт упал. Экспорт упал. Всё упало.
О.Журавлёва: ― Кто виноват?
А.Мовчан: ― Обама, естественно, да? Кто же еще?
О.Журавлёва: ― Нет, ну а так, если отвлечься от Обамы? Кто еще?
А.Мовчан― Я даже не представляю, как отвлечься от Обамы. Вот, была экономика, которая была сориентирована полностью на углеводороды. Да? Экономика, которая работала за счет того, что пролиферация денег, полученных за углеводороды, давала возможность там неэффективно дорого работать, и в связи с завышенным курсом рубля там дорого продавать свои услуги и свои внутренние сервисы. При этом 95% технологического оборудования - импорт, 45% еды - импорт и так далее, да? Ну а сейчас очень резко упала цена на углеводороды. Ну и всё. А что мы еще можем сделать?
О.Журавлёва: ― Импортозаместить.
А.Мовчан: ― А, вот, уже то, что мы, большевики типа меня, говорили 3 года, что импортозамещение - это блеф и что это невозможно сделать… Особенно невозможно так, как это делается. Вот уже официально, по-моему, признали на уровне министерств, написали, что программа импортозамещения провалилась, что позитивный эффект в ограниченных областях и не существенен для экономики. Ну и так оно и должно было быть. Возвращайтесь в 2014-й год, читайте статьи умных людей. Иначе не могло быть.
О.Журавлёва: ― Ну, вот, совсем простой вопрос. Сможет ли Россия, не меняя свою внешнюю и внутреннюю политику, выйти из финансово-экономического кризиса? Да или нет?
А.Мовчан: ― Нет.
О.Журавлёва: ― Хорошо. Тогда, если нужно что-то менять, очевидно, то в большей степени внутреннюю политику или внешнюю?
А.Мовчан: ― Внутреннюю.
О.Журавлёва: ― Что в первую очередь?
А.Мовчан: ― Риски надо уменьшать. У нас, на самом деле, проблема очень простая. У нас избыток денег, у нас огромное количество людей, которые готовы что-то делать, в том числе многие которые просто уехали и многие которые вернулись бы, если б была возможность что-то делать. Но риски ведения бизнеса абсолютно перекрывают любые потенциальные доходы.
Сам способ структурирования ведения бизнеса здесь, в котором совершенно обязательно участие государства или привилегированных лиц, и абсолютно отсутствуют права и защита прав инвестора и предпринимателя, многих людей отвращает от того, чтобы здесь инвестировать. У нас 1,5 триллиона долларов лежат за рубежом у субъектов экономических вместо того, чтобы работать.
Мы не производим резиновых перчаток, трубок для капельниц, больничных кроватей, пластиковых игрушек. Собственно, ничего не производим, да? Машины, которые мы производим, они там наполовину импортные, самолеты на 70% импортные и так далее. Почему? Потому что а кто будет делать? Да?
Вот, я там встречаюсь с людьми из нефтехимии, и они буквально говорят, что у нас же море сырья, мы можем дать там всё, что угодно. Давайте! Ну, вот, построил бы кто-нибудь завод: латекс. Мы можем латексом вообще залить весь мир, да? Закатать в пленку латексную. Люди не делают, потому что риски запретительного уровня. Давайте уменьшать риски, давайте правоприменение сделаем применимым.
О.Журавлёва: ― По-простому объясните: риск - это что? Отберут? Отымут?
А.Мовчан: ― Отберут, изменят условия игры, отдавят незаконно монополисты и другие конкуренты. Огромные издержки на транзакциях, на сбыте, на импорте, на экспорте, на бюрократии. То есть весь огромный портфель развлечений, который нам достался удивительным образом в наследство от царской России конца XIX века. Мы вот как травму коммунизма пережили, так бегом вернулись обратно туда с точки зрения организации.
О.Журавлёва: ― Ну, там был 1913-й год, когда всё потом стало чудесно и хорошо.
А.Мовчан: ― Ну, было чудесно. Это же всё наши сегодняшние любимые рассказы о чудесном. А сотни тысяч крестьян, которые в год умирали от голода одновременно?
Россия была чудовищно перекошенной страной. Всеволод Иванов вспоминает в своих воспоминаниях, как они в 1916 году в кофейню заходили и брали торты с кофе, и какие прекрасные сапожки были на дамах, да? А в этот момент мы были на полгода от революции страшной. Потому что то, что сейчас называют «индексом Джини», индекс соотношения доходов богатых и бедных, был перекошен фундаментально. Потому что доходы все шли, опять же, через государственные подряды, через работу с государством, через знакомство со светлейшим князем. Ну, всё ровно как сейчас. Поэтому всё, что в России можно было сделать, всё фактически кончилось революцией.
<>
А.Мовчан: ― Нет, мы выходим на улицу. Машины ездят, люди ходят, электричество горит, значит, кто-то работает. Вопрос не в том, работает ли кто-то, а вопрос в том, сколько мы производим таким образом? Мало или много? Мы - мало. Это плохо: надо много.
О.Журавлёва: ― Хорошо. А есть какие-то еще способы? Разогнать потребление?
А.Мовчан: ― Как?
О.Журавлёва: ― Вот, как? Есть?
А.Мовчан: ― Потребление можно разгонять только одним способом - дать людям уверенность в завтрашнем дне, ощущение, что риск низкий и достаточно денег в кармане. Никаких других способов разогнать потребление не существует. Деньги в кармане они лучше пусть сами заработают, потому что если их им давать, то они производить ничего не будут. Уверенность в завтрашнем дне и низкие риски дает государство, в основном за счет того, что проводит разумную политику.
О.Журавлёва: ― Политика не разумна?
А.Мовчан: ― Политика не разумна абсолютно.
<>
А.Мовчан: ― Вы знаете, у Салтыкова-Щедрина в «Истории города Глупова» был такой чиновник, который, узнав об открытии Америки (но с некоторым опозданием, естественно), написал резолюцию на этой бумаге «Закрыть Америку, если сие находится в моей власти». Вот, к сожалению, наши современные чиновники вторую часть не приписывают. Руководить экономикой невозможно: экономика - это огромная машина, которая зависти от огромного количества факторов. Экономике можно гадить, можно ей мешать, можно вставлять палки в колеса, но точно не руководить.
Единственное, что может делать правительство, это давать экономике работать. На самом деле, сегодня страна жива, а не умерла в 2014 году, ровно потому, что правительство самоустранилось и ничего не делало, и никак не мешало. Было очень много проектов известных нам людей, советников президента и академиков относительно того, как страну убить. Слава богу, ничего делать не стали. Вот, если бы стали, не было бы страны уже в этот момент.
О.Журавлёва: ― Как долго еще можно будет ничего не делать?
А.Мовчан: ― Лет 8-10, я так осторожно скажу, если, вот, нефть будет на том уровне, как сейчас. У нас есть золотовалютные резервы, у нас есть там внутренний спрос устойчивый и потребление на некотором уровне. И производство. У нас есть сбалансированность, в общем, какая-никакая бюджета. Пусть там 4% ВВП дефицитно. Все-таки, можно внутренним долгом покрывать. У нас есть эти избыточные деньги, у нас низкая инфляция, потому что никто ничего не делает. Ну, вот, мы считали… Не надо стрелять в экономистов - они никогда не могут точно посчитать на будущее. Но, вот, как мы считали, лет 8-10 при разумном невмешательстве в экономические дела и без глупостей можно продержаться. Потом будет совсем плохо.
О.Журавлёва: ― Ну а если уже вот этот метод «без глупостей» работает, то чего б туда не допустить еще немножко свободы бизнеса, еще немножко гарантий им дать, снизить риски?
А.Мовчан: ― Я боюсь, что это противоречит базовому общественному договору, который сейчас есть. Потому что общественный договор достаточно простой у нас: лояльность в обмен на права. Вот, для того, чтобы создать низкие риски, эти права в обмен на лояльность надо отбирать и отдавать в закон. Значит, права у тебя возникнут не потому, что ты лоялен президенту или правительству, или патриот, а потому что ты закон выполняешь. А это не устроит очень большое количество людей, которые просто не умеют таким образом получать права - они их умеют получать другим способом.
О.Журавлёва: ― Знакомство с великим князем.
А.Мовчан: ― Ну, знакомство, лояльность, там значит, правильные действия, правильные слова, правильные семейные отношения. И я боюсь, что просто любые подобные реформы на сегодня не будут соответствовать реальному общественному договору, а, значит, не будут поддержаны.
О.Журавлёва: ― Пока не поменяется общественный договор, ничего не изменится.
А.Мовчан: ― Пока не поменяется ментальность общественная. А ментальность поменяется тогда, на мой взгляд, когда этот общественный договор перестанет приносить прибыль, когда эти права в силу истощения ресурсов станут настолько незначимыми, что все, наконец, захотят уже чего-то поделать, потому что иначе невозможно. Такое с разными странами происходило. Вот, Аргентина - последний пример. Вот, буквально только что это произошло в Аргентине.
Андрей МОВЧАН - финансист, один из самых известных финансовых менеджеров России. Руководитель экономической программы Московского центра Карнеги. Автор многочисленных публикаций по экономике и финансам.
Автор оригинальных инвестиционных идей, самый успешный гендиректор управляющей компании по версии Forbes в 2006 г., лучший руководитель управляющей компании по версии журнала "Финанс" в 2008 г. Дважды становился победителем конкурса деловой журналистики "Pressзвание".
С 1993 г. занимал топ-менеджерские должности в российских и международных финансовых институтах. Работал исполнительным директором компании "Тройка Диалог". Основал и возглавлял правление группы "Ренессанс Управление Инвестициями", был исполнительным директором "Ренессанс Кредит Банка".
Один из основателей (2009) инвестиционной компании "Третий Рим". До 2015 г. - управляющий партнер и сопредседатель наблюдательного совета ИК "Третий Рим".
По первому образованию - математик, закончил бакалавриат и магистратуру мехмата МГУ им. Ломоносова, второе высшее - Финансовая академия при правительстве РФ и executive MBA в школе бизнеса Чикагского университета (MBA University of Chicago Booth GSB). Член американского академического сообщества Beta-Gamma-Sigma.
Фейсбук: https://www.facebook.com/andrei.movchan?fref=ts.
https://ru.wikipedia.org/wiki/Мовчан,_Андрей_Андреевич
Эхо Москвы, 09.11.2016
http://echo.msk.ru/programs/personalno/1870348-echo/
<>
А.Мовчан: ― Нет. А куда? Риски такие, что кредитовать боятся, да и брать в кредит боятся. И предприятия не работают, не инвестируют. Оборот денег упал. Импорт упал. Экспорт упал. Всё упало.
О.Журавлёва: ― Кто виноват?
А.Мовчан: ― Обама, естественно, да? Кто же еще?
О.Журавлёва: ― Нет, ну а так, если отвлечься от Обамы? Кто еще?
А.Мовчан― Я даже не представляю, как отвлечься от Обамы. Вот, была экономика, которая была сориентирована полностью на углеводороды. Да? Экономика, которая работала за счет того, что пролиферация денег, полученных за углеводороды, давала возможность там неэффективно дорого работать, и в связи с завышенным курсом рубля там дорого продавать свои услуги и свои внутренние сервисы. При этом 95% технологического оборудования - импорт, 45% еды - импорт и так далее, да? Ну а сейчас очень резко упала цена на углеводороды. Ну и всё. А что мы еще можем сделать?
О.Журавлёва: ― Импортозаместить.
А.Мовчан: ― А, вот, уже то, что мы, большевики типа меня, говорили 3 года, что импортозамещение - это блеф и что это невозможно сделать… Особенно невозможно так, как это делается. Вот уже официально, по-моему, признали на уровне министерств, написали, что программа импортозамещения провалилась, что позитивный эффект в ограниченных областях и не существенен для экономики. Ну и так оно и должно было быть. Возвращайтесь в 2014-й год, читайте статьи умных людей. Иначе не могло быть.
О.Журавлёва: ― Ну, вот, совсем простой вопрос. Сможет ли Россия, не меняя свою внешнюю и внутреннюю политику, выйти из финансово-экономического кризиса? Да или нет?
А.Мовчан: ― Нет.
О.Журавлёва: ― Хорошо. Тогда, если нужно что-то менять, очевидно, то в большей степени внутреннюю политику или внешнюю?
А.Мовчан: ― Внутреннюю.
О.Журавлёва: ― Что в первую очередь?
А.Мовчан: ― Риски надо уменьшать. У нас, на самом деле, проблема очень простая. У нас избыток денег, у нас огромное количество людей, которые готовы что-то делать, в том числе многие которые просто уехали и многие которые вернулись бы, если б была возможность что-то делать. Но риски ведения бизнеса абсолютно перекрывают любые потенциальные доходы.
Сам способ структурирования ведения бизнеса здесь, в котором совершенно обязательно участие государства или привилегированных лиц, и абсолютно отсутствуют права и защита прав инвестора и предпринимателя, многих людей отвращает от того, чтобы здесь инвестировать. У нас 1,5 триллиона долларов лежат за рубежом у субъектов экономических вместо того, чтобы работать.
Мы не производим резиновых перчаток, трубок для капельниц, больничных кроватей, пластиковых игрушек. Собственно, ничего не производим, да? Машины, которые мы производим, они там наполовину импортные, самолеты на 70% импортные и так далее. Почему? Потому что а кто будет делать? Да?
Вот, я там встречаюсь с людьми из нефтехимии, и они буквально говорят, что у нас же море сырья, мы можем дать там всё, что угодно. Давайте! Ну, вот, построил бы кто-нибудь завод: латекс. Мы можем латексом вообще залить весь мир, да? Закатать в пленку латексную. Люди не делают, потому что риски запретительного уровня. Давайте уменьшать риски, давайте правоприменение сделаем применимым.
О.Журавлёва: ― По-простому объясните: риск - это что? Отберут? Отымут?
А.Мовчан: ― Отберут, изменят условия игры, отдавят незаконно монополисты и другие конкуренты. Огромные издержки на транзакциях, на сбыте, на импорте, на экспорте, на бюрократии. То есть весь огромный портфель развлечений, который нам достался удивительным образом в наследство от царской России конца XIX века. Мы вот как травму коммунизма пережили, так бегом вернулись обратно туда с точки зрения организации.
О.Журавлёва: ― Ну, там был 1913-й год, когда всё потом стало чудесно и хорошо.
А.Мовчан: ― Ну, было чудесно. Это же всё наши сегодняшние любимые рассказы о чудесном. А сотни тысяч крестьян, которые в год умирали от голода одновременно?
Россия была чудовищно перекошенной страной. Всеволод Иванов вспоминает в своих воспоминаниях, как они в 1916 году в кофейню заходили и брали торты с кофе, и какие прекрасные сапожки были на дамах, да? А в этот момент мы были на полгода от революции страшной. Потому что то, что сейчас называют «индексом Джини», индекс соотношения доходов богатых и бедных, был перекошен фундаментально. Потому что доходы все шли, опять же, через государственные подряды, через работу с государством, через знакомство со светлейшим князем. Ну, всё ровно как сейчас. Поэтому всё, что в России можно было сделать, всё фактически кончилось революцией.
<>
А.Мовчан: ― Нет, мы выходим на улицу. Машины ездят, люди ходят, электричество горит, значит, кто-то работает. Вопрос не в том, работает ли кто-то, а вопрос в том, сколько мы производим таким образом? Мало или много? Мы - мало. Это плохо: надо много.
О.Журавлёва: ― Хорошо. А есть какие-то еще способы? Разогнать потребление?
А.Мовчан: ― Как?
О.Журавлёва: ― Вот, как? Есть?
А.Мовчан: ― Потребление можно разгонять только одним способом - дать людям уверенность в завтрашнем дне, ощущение, что риск низкий и достаточно денег в кармане. Никаких других способов разогнать потребление не существует. Деньги в кармане они лучше пусть сами заработают, потому что если их им давать, то они производить ничего не будут. Уверенность в завтрашнем дне и низкие риски дает государство, в основном за счет того, что проводит разумную политику.
О.Журавлёва: ― Политика не разумна?
А.Мовчан: ― Политика не разумна абсолютно.
<>
А.Мовчан: ― Вы знаете, у Салтыкова-Щедрина в «Истории города Глупова» был такой чиновник, который, узнав об открытии Америки (но с некоторым опозданием, естественно), написал резолюцию на этой бумаге «Закрыть Америку, если сие находится в моей власти». Вот, к сожалению, наши современные чиновники вторую часть не приписывают. Руководить экономикой невозможно: экономика - это огромная машина, которая зависти от огромного количества факторов. Экономике можно гадить, можно ей мешать, можно вставлять палки в колеса, но точно не руководить.
Единственное, что может делать правительство, это давать экономике работать. На самом деле, сегодня страна жива, а не умерла в 2014 году, ровно потому, что правительство самоустранилось и ничего не делало, и никак не мешало. Было очень много проектов известных нам людей, советников президента и академиков относительно того, как страну убить. Слава богу, ничего делать не стали. Вот, если бы стали, не было бы страны уже в этот момент.
О.Журавлёва: ― Как долго еще можно будет ничего не делать?
А.Мовчан: ― Лет 8-10, я так осторожно скажу, если, вот, нефть будет на том уровне, как сейчас. У нас есть золотовалютные резервы, у нас есть там внутренний спрос устойчивый и потребление на некотором уровне. И производство. У нас есть сбалансированность, в общем, какая-никакая бюджета. Пусть там 4% ВВП дефицитно. Все-таки, можно внутренним долгом покрывать. У нас есть эти избыточные деньги, у нас низкая инфляция, потому что никто ничего не делает. Ну, вот, мы считали… Не надо стрелять в экономистов - они никогда не могут точно посчитать на будущее. Но, вот, как мы считали, лет 8-10 при разумном невмешательстве в экономические дела и без глупостей можно продержаться. Потом будет совсем плохо.
О.Журавлёва: ― Ну а если уже вот этот метод «без глупостей» работает, то чего б туда не допустить еще немножко свободы бизнеса, еще немножко гарантий им дать, снизить риски?
А.Мовчан: ― Я боюсь, что это противоречит базовому общественному договору, который сейчас есть. Потому что общественный договор достаточно простой у нас: лояльность в обмен на права. Вот, для того, чтобы создать низкие риски, эти права в обмен на лояльность надо отбирать и отдавать в закон. Значит, права у тебя возникнут не потому, что ты лоялен президенту или правительству, или патриот, а потому что ты закон выполняешь. А это не устроит очень большое количество людей, которые просто не умеют таким образом получать права - они их умеют получать другим способом.
О.Журавлёва: ― Знакомство с великим князем.
А.Мовчан: ― Ну, знакомство, лояльность, там значит, правильные действия, правильные слова, правильные семейные отношения. И я боюсь, что просто любые подобные реформы на сегодня не будут соответствовать реальному общественному договору, а, значит, не будут поддержаны.
О.Журавлёва: ― Пока не поменяется общественный договор, ничего не изменится.
А.Мовчан: ― Пока не поменяется ментальность общественная. А ментальность поменяется тогда, на мой взгляд, когда этот общественный договор перестанет приносить прибыль, когда эти права в силу истощения ресурсов станут настолько незначимыми, что все, наконец, захотят уже чего-то поделать, потому что иначе невозможно. Такое с разными странами происходило. Вот, Аргентина - последний пример. Вот, буквально только что это произошло в Аргентине.
Андрей МОВЧАН - финансист, один из самых известных финансовых менеджеров России. Руководитель экономической программы Московского центра Карнеги. Автор многочисленных публикаций по экономике и финансам.
Автор оригинальных инвестиционных идей, самый успешный гендиректор управляющей компании по версии Forbes в 2006 г., лучший руководитель управляющей компании по версии журнала "Финанс" в 2008 г. Дважды становился победителем конкурса деловой журналистики "Pressзвание".
С 1993 г. занимал топ-менеджерские должности в российских и международных финансовых институтах. Работал исполнительным директором компании "Тройка Диалог". Основал и возглавлял правление группы "Ренессанс Управление Инвестициями", был исполнительным директором "Ренессанс Кредит Банка".
Один из основателей (2009) инвестиционной компании "Третий Рим". До 2015 г. - управляющий партнер и сопредседатель наблюдательного совета ИК "Третий Рим".
По первому образованию - математик, закончил бакалавриат и магистратуру мехмата МГУ им. Ломоносова, второе высшее - Финансовая академия при правительстве РФ и executive MBA в школе бизнеса Чикагского университета (MBA University of Chicago Booth GSB). Член американского академического сообщества Beta-Gamma-Sigma.
Фейсбук: https://www.facebook.com/andrei.movchan?fref=ts.
https://ru.wikipedia.org/wiki/Мовчан,_Андрей_Андреевич
Эхо Москвы, 09.11.2016
http://echo.msk.ru/programs/personalno/1870348-echo/