Андрей АРХАНГЕЛЬСКИЙ о новом министре образования: Демонстративная архаизация,
или Зачем нам новый министр образования
При назначении очередного госчиновника, еще до публикаций в медиа, в социальных сетях происходит спонтанный общественный мониторинг персоны. Во-первых, новые назначенцы теперь люди непубличные, о них мало что известно; а во-вторых - неравнодушных пользователей теперь волнует не столько послужной список, сколько «этический минимум» чиновника, что свидетельствует в пользу здоровых инстинктов общества. Об Ольге Васильевой, новом министре образования, в отличие от Антона Вайно, известно гораздо больше. Историк, крупнейший специалист по отношениям между советской властью и церковью; в Сети можно ознакомиться с ее лекциями, например, о консерватизме. По словам одного из слушателей закрытой лекции в 2013 году, «Васильева дала понять, что Сталин при всех недостатках - государственное благо». Неудивительно, что все эксперты в конечном счете уцепились за это. С точки зрения гуманистической этики невозможно «просто изучать Сталина», не давая этической оценки его действиям. Отношение к Сталину определяет сегодня в России этическую позицию человека; это простейший экспресс-тест на тему добра и зла.
Новый министр образования - образец государственника-патриота, канонический и герметичный. Можно предположить, что на такой эффект Кремль и рассчитывал. Этот жест можно назвать демонстративной архаизацией общественного пространства. Он рассчитан в первую очередь на работников сферы образования. Когда в федеральном бюджете были деньги, можно было назначить министра-технократа (каким и был предыдущий министр Ливанов): сократив часть рабочих мест, он мог отчитаться о повышении зарплат «в целом по отрасли». Сейчас даже такой возможности, видимо, нет - учитывая неловкие попытки премьер-министра Медведева оправдаться перед учителями, а затем ободрить их с помощью диковинных для госчиновника слов «вполне благопристойно» и «весьма прилично».
Когда нет рычагов материальных, приходится включать рычаги символические.
Пытаясь понять, откуда берутся 20-летние сталинисты (которые в изобилии сегодня представлены в лоялистских медиа), мы пеняем на «телевизор», который последние десятилетия занимается прославлением советского. При этом не учитываем роли консервативного большинства в образовательной сфере. Ольга Васильева верно замечает, что «для преподавателя очень важна мировоззренческая платформа, на которой он стоит». Именно преподаватели, в особенности историки, ставшие жертвами реформ 1990-х, часто компенсировали потерю своего социального статуса рассказами о преимуществах прошлой жизни - в том числе и сталинского периода. Поначалу это была их личная терапия, сатисфакция, но невольно они превратили фигуру Сталина в своеобразный инструмент давления и скрытой угрозы. Кремль успешно подыгрывает этим настроениям, придав им полулегальный статус. Полулегальность «разговора о Сталине» создает тот самый эффект «подмигивания», который описывает философ Теодор Адорно в «Исследованиях авторитарной личности», когда никто не говорит прямо, но все понимают, о чем речь, - тем самым масса людей вовлекаются в символическое единство, «братство намека».
Упоминание Сталина в академическом или культурологическом, даже «объективном» контексте является такого рода подмигиванием. Этим же объясняется обилие программ по телевизору и по радио, посвященных Сталину. Само упоминание имени производит на консервативную часть общества магическое воздействие и способно временно компенсировать материальные трудности. Это давно уже используется в качестве общественной терапии, только теперь сверху. Это уже не Сталин, а «Сталин» - такая изощренная медиатехнология, с помощью которой управляют консервативным электоратом.
Демонстративная архаизация - это тоже метод управления и способ контроля, он используется именно для обуздания страстей человеческих на местах. Когда-то Кремль сам выпустил этого джинна, желая управлять средой еще более консервативной, чем сама власть. Теперь он вынужден регулярно идти на символические уступки и делать разные намеки, из чего можно сделать парадоксальный вывод: Кремль больше всего беспокоит сейчас именно консервативная часть общества, а вовсе не либеральная прослойка. Те же учителя традиционно играют важнейшую роль во время выборов, и назначение Васильевой - это символический подарок именно для них в самый ответственный момент.
То, что министром стал историк по образованию, подтверждает, что именно история и является сегодня для власти «важнейшим из искусств». Именно на историю опирается весь нынешний «консервативный проект»: история призвана легитимизировать насилие «ради сохранения государства», а также должна превратиться в самодостаточный аргумент, ценностный абсолют, экзистенциальную точку опоры. Ради этого осуществляется глобальный процесс тотализации и герметизации истории. В этом есть что-то маниакальное: попытка внушить, что в истории России не было ошибок и все, что случалось - в том числе и ужасное, было в конечном счете ради «величия». Единственный момент, когда Россия сбилась с этого пути, - 1990-е годы.
В этих попытках привести прошлое в гармонию приходится искать «примирение» имперского проекта и советского, условно Николая Второго и Сталина - это сейчас самая масштабная задача, стоящая перед государственными историками. «Сталин и церковь» - одна из центральных научных тем Ольги Васильевой - метафора такого «примирения» имперского и советского; и в этом смысле научный опыт нового министра действительно уникален и актуален. Историк - учитель, который заставляет думать, размышлять, искать истину самостоятельно, - так нас учил фильм «Доживем до понедельника» с Вячеславом Тихоновым в главной роли. Сегодня история, напротив, становится инструментом самооправдания, способом не задумываться, не нести ответственность за ошибки прошлого, не делать выбор. Потому что выбор сегодняшней России предопределен, выражаясь языком нынешнего министра.
Фрейдистская оговорка (точнее, ослышка) превратилась на наших глазах в развернутую метафору. Карьера нового министра началась с неверно расслышанного корреспондентом «Комсомольской правды» слова - вместо «долженствование» журналист услышал «божествование». При ином раскладе эта ошибка делала бы честь журналисту; слово такое в русском языке, вопреки утверждениям, существует. Как пишет филолог Михаил Эпштейн, «это замечательный глагол, обозначающий действие, присущее только богу»; его употребляет Семен Франк в своем трактате «Непостижимое». Однако оба эти слова, «божествование» и «долженствование», из одного семантического ряда: они означают необходимость того, что совершится помимо нашего желания.
Отношение к истории у консерваторов точно такое же: они предполагают, что история России есть также вещь предопределенная, и она же равняется смыслу существования и выбору России. И что от выбора, якобы сделанного историей раз и навсегда (в пользу империи), уже не уйти, выбор за всех нас сделан «самой историей» - вот что они хотят сказать. Одновременно это означает отсутствие индивидуальных воль (наших личных желаний) и неизбежность подчинения единой высшей воле. История в России, таким образом, сегодня стала главным геополитическим оружием; вся национальная идея сегодня обернута в прошлое, идет великая битва за прошлое, соревнование между теми, кто лучше сведет противоречивую историю России к ее «величию».
Прошлое сегодня - главный предмет настоящего. В любой стране история учит не повторять ошибок; нынешнее желание власти превратить историю в образец, в идеал, в гармонию и симфонию уже нельзя объяснить только политическими или идеологическими задачами. В этом желании укрепить «вчера» есть что-то иррациональное. Вероятно, потому, что рациональных аргументов для оправдания «сегодня» все меньше.
Андрей АРХАНГЕЛЬСКИЙ - журналист, публицист, критик. Редактор отдела культуры журнала "Огонёк". Печатается в "Новой газете", журнале "Искусство кино", колумнист издания Colta.ru, постоянный эксперт на "Эхо Москвы" и телеканале "Дождь". Вел авторскую колонку в газете "Взгляд".
В последнее время занимается исследованием природы пропагандистских медиа.
Имеет высшее журналистское и музыкальное образование. Его материалы выходили как в российских, так и в зарубежных СМИ: "Независимой газете", "Московских новостях", FUZZ, Toronto Slavic Annual. Также работал на телевидении. Лауреат премии журнала "Огонёк" за 2003 г.
Убеждённый либерал и феминист. Считает "главным событием жизни" перестройку, а Михаила Горбачёва - великим человеком.
Детство и юность провел в Украине, работал журналистом в газете "ФАКТЫ".
http://ru.wikipedia.org/wiki/Архангельский,_Андрей_Александрович
Slon, 22.08.2016
https://slon.ru/posts/72315
Примечание: все выделения в тексте - мои.
При назначении очередного госчиновника, еще до публикаций в медиа, в социальных сетях происходит спонтанный общественный мониторинг персоны. Во-первых, новые назначенцы теперь люди непубличные, о них мало что известно; а во-вторых - неравнодушных пользователей теперь волнует не столько послужной список, сколько «этический минимум» чиновника, что свидетельствует в пользу здоровых инстинктов общества. Об Ольге Васильевой, новом министре образования, в отличие от Антона Вайно, известно гораздо больше. Историк, крупнейший специалист по отношениям между советской властью и церковью; в Сети можно ознакомиться с ее лекциями, например, о консерватизме. По словам одного из слушателей закрытой лекции в 2013 году, «Васильева дала понять, что Сталин при всех недостатках - государственное благо». Неудивительно, что все эксперты в конечном счете уцепились за это. С точки зрения гуманистической этики невозможно «просто изучать Сталина», не давая этической оценки его действиям. Отношение к Сталину определяет сегодня в России этическую позицию человека; это простейший экспресс-тест на тему добра и зла.
Новый министр образования - образец государственника-патриота, канонический и герметичный. Можно предположить, что на такой эффект Кремль и рассчитывал. Этот жест можно назвать демонстративной архаизацией общественного пространства. Он рассчитан в первую очередь на работников сферы образования. Когда в федеральном бюджете были деньги, можно было назначить министра-технократа (каким и был предыдущий министр Ливанов): сократив часть рабочих мест, он мог отчитаться о повышении зарплат «в целом по отрасли». Сейчас даже такой возможности, видимо, нет - учитывая неловкие попытки премьер-министра Медведева оправдаться перед учителями, а затем ободрить их с помощью диковинных для госчиновника слов «вполне благопристойно» и «весьма прилично».
Когда нет рычагов материальных, приходится включать рычаги символические.
Пытаясь понять, откуда берутся 20-летние сталинисты (которые в изобилии сегодня представлены в лоялистских медиа), мы пеняем на «телевизор», который последние десятилетия занимается прославлением советского. При этом не учитываем роли консервативного большинства в образовательной сфере. Ольга Васильева верно замечает, что «для преподавателя очень важна мировоззренческая платформа, на которой он стоит». Именно преподаватели, в особенности историки, ставшие жертвами реформ 1990-х, часто компенсировали потерю своего социального статуса рассказами о преимуществах прошлой жизни - в том числе и сталинского периода. Поначалу это была их личная терапия, сатисфакция, но невольно они превратили фигуру Сталина в своеобразный инструмент давления и скрытой угрозы. Кремль успешно подыгрывает этим настроениям, придав им полулегальный статус. Полулегальность «разговора о Сталине» создает тот самый эффект «подмигивания», который описывает философ Теодор Адорно в «Исследованиях авторитарной личности», когда никто не говорит прямо, но все понимают, о чем речь, - тем самым масса людей вовлекаются в символическое единство, «братство намека».
Упоминание Сталина в академическом или культурологическом, даже «объективном» контексте является такого рода подмигиванием. Этим же объясняется обилие программ по телевизору и по радио, посвященных Сталину. Само упоминание имени производит на консервативную часть общества магическое воздействие и способно временно компенсировать материальные трудности. Это давно уже используется в качестве общественной терапии, только теперь сверху. Это уже не Сталин, а «Сталин» - такая изощренная медиатехнология, с помощью которой управляют консервативным электоратом.
Демонстративная архаизация - это тоже метод управления и способ контроля, он используется именно для обуздания страстей человеческих на местах. Когда-то Кремль сам выпустил этого джинна, желая управлять средой еще более консервативной, чем сама власть. Теперь он вынужден регулярно идти на символические уступки и делать разные намеки, из чего можно сделать парадоксальный вывод: Кремль больше всего беспокоит сейчас именно консервативная часть общества, а вовсе не либеральная прослойка. Те же учителя традиционно играют важнейшую роль во время выборов, и назначение Васильевой - это символический подарок именно для них в самый ответственный момент.
То, что министром стал историк по образованию, подтверждает, что именно история и является сегодня для власти «важнейшим из искусств». Именно на историю опирается весь нынешний «консервативный проект»: история призвана легитимизировать насилие «ради сохранения государства», а также должна превратиться в самодостаточный аргумент, ценностный абсолют, экзистенциальную точку опоры. Ради этого осуществляется глобальный процесс тотализации и герметизации истории. В этом есть что-то маниакальное: попытка внушить, что в истории России не было ошибок и все, что случалось - в том числе и ужасное, было в конечном счете ради «величия». Единственный момент, когда Россия сбилась с этого пути, - 1990-е годы.
В этих попытках привести прошлое в гармонию приходится искать «примирение» имперского проекта и советского, условно Николая Второго и Сталина - это сейчас самая масштабная задача, стоящая перед государственными историками. «Сталин и церковь» - одна из центральных научных тем Ольги Васильевой - метафора такого «примирения» имперского и советского; и в этом смысле научный опыт нового министра действительно уникален и актуален. Историк - учитель, который заставляет думать, размышлять, искать истину самостоятельно, - так нас учил фильм «Доживем до понедельника» с Вячеславом Тихоновым в главной роли. Сегодня история, напротив, становится инструментом самооправдания, способом не задумываться, не нести ответственность за ошибки прошлого, не делать выбор. Потому что выбор сегодняшней России предопределен, выражаясь языком нынешнего министра.
Фрейдистская оговорка (точнее, ослышка) превратилась на наших глазах в развернутую метафору. Карьера нового министра началась с неверно расслышанного корреспондентом «Комсомольской правды» слова - вместо «долженствование» журналист услышал «божествование». При ином раскладе эта ошибка делала бы честь журналисту; слово такое в русском языке, вопреки утверждениям, существует. Как пишет филолог Михаил Эпштейн, «это замечательный глагол, обозначающий действие, присущее только богу»; его употребляет Семен Франк в своем трактате «Непостижимое». Однако оба эти слова, «божествование» и «долженствование», из одного семантического ряда: они означают необходимость того, что совершится помимо нашего желания.
Отношение к истории у консерваторов точно такое же: они предполагают, что история России есть также вещь предопределенная, и она же равняется смыслу существования и выбору России. И что от выбора, якобы сделанного историей раз и навсегда (в пользу империи), уже не уйти, выбор за всех нас сделан «самой историей» - вот что они хотят сказать. Одновременно это означает отсутствие индивидуальных воль (наших личных желаний) и неизбежность подчинения единой высшей воле. История в России, таким образом, сегодня стала главным геополитическим оружием; вся национальная идея сегодня обернута в прошлое, идет великая битва за прошлое, соревнование между теми, кто лучше сведет противоречивую историю России к ее «величию».
Прошлое сегодня - главный предмет настоящего. В любой стране история учит не повторять ошибок; нынешнее желание власти превратить историю в образец, в идеал, в гармонию и симфонию уже нельзя объяснить только политическими или идеологическими задачами. В этом желании укрепить «вчера» есть что-то иррациональное. Вероятно, потому, что рациональных аргументов для оправдания «сегодня» все меньше.
Андрей АРХАНГЕЛЬСКИЙ - журналист, публицист, критик. Редактор отдела культуры журнала "Огонёк". Печатается в "Новой газете", журнале "Искусство кино", колумнист издания Colta.ru, постоянный эксперт на "Эхо Москвы" и телеканале "Дождь". Вел авторскую колонку в газете "Взгляд".
В последнее время занимается исследованием природы пропагандистских медиа.
Имеет высшее журналистское и музыкальное образование. Его материалы выходили как в российских, так и в зарубежных СМИ: "Независимой газете", "Московских новостях", FUZZ, Toronto Slavic Annual. Также работал на телевидении. Лауреат премии журнала "Огонёк" за 2003 г.
Убеждённый либерал и феминист. Считает "главным событием жизни" перестройку, а Михаила Горбачёва - великим человеком.
Детство и юность провел в Украине, работал журналистом в газете "ФАКТЫ".
http://ru.wikipedia.org/wiki/Архангельский,_Андрей_Александрович
Slon, 22.08.2016
https://slon.ru/posts/72315
Примечание: все выделения в тексте - мои.