Андреас УМЛАНД о западных апологетах российской внешней и внутренней политики (янв 2016)
Андреас УМЛАНД - немецкий историк и политолог. Доктор исторических (Берлин) и политических (Кембридж) наук, старший научный сотрудник Института евро-атлантического сотрудничества в Киеве, доцент магистерской программы по немецким и европейским студиям кафедры политологии Национального университета "Киево-Могилянская академия". Учредитель и главный редактор книжной серии "Советская и постсоветская политика и общество" (125 томов с 2004-го по 2013 г.) издательства Ibidem-Verlag в Штутгарте.
Один из самых известных специалистов по украинскому и русскому национализму. Научные интересы лежат в областях русского ультранационализма, европейского неофашизма и сравнительной демократизации, а также постсоветского высшего гуманитарного образования и обществоведения. Автор более 180 научных и публицистических статей о современных правоэкстремистских тенденциях и политических преобразованиях в Восточной Европе.
Изучал русский язык, историю и политологию в Университете имени Карла Маркса в Лейпциге. В 1998 г. защитил кандидатскую диссертацию на тему "Карьера Владимира Жириновского в российской политике" в Свободном Университете Берлина.
https://ru.wikipedia.org/wiki/Умланд,_Андреас
Авантюрная внешняя политика России: "понимающие Путина" и их заблуждения
Своей авантюрной внешней политикой Кремль защищает не столько якобы ущемляемые национальные интересы, сколько личные интересы власть имущих. И «понимающие Путина» оказывают при этом русским «медвежью услугу»
Когда речь заходит о политике Запада в отношении Восточной Европы, «понимающие Путина» в качестве убойного аргумента часто приводят утверждение, что Запад одержим русофобией. Толкователи нынешней внешней политики Кремля упрекают критиков Москвы в недостатке эмпатии, а то и в латентной ксенофобии в отношении российского народа и его традиций, опасений и воззрений. Одновременно с этим они, как правило, указывают на официальные результаты опросов общественного мнения, свидетельствующие о чрезвычайно высокой популярности Владимира Путина и его внешнеполитических решений, в частности, относительно аннексии Крыма и бомбардировок Сирии, среди российского населения. Кроме того, наряду с этими аргументами «понимающие Путина» нередко указывают на историческую роль России в жизни Европы, в том числе на ее былое успешное сотрудничество с Германией.
Однако насколько достоверны результаты социологических исследований в России? Действительно ли Путин настолько популярен там? И много ли в этой авторитарной и находящейся под контролем спецслужб системе находится людей, готовых хотя бы на условиях анонимности открыто выразить свое политическое мнение?
Почти никаких ценностей
Тот, кто имеет возможность смотреть политические информационные выпуски и ток-шоу на основных каналах российского государственного телевидения, знает, что их нельзя назвать средствами массовой информации в западном понимании. Люди, не владеющие русским языком, даже представить себе не могут, насколько эмоционально, агрессивно и абсурдно телевизионные пропагандисты Кремля трактуют многие процессы в международной политике как часть большого антироссийского заговора. Ежедневное нагнетание напряженности в контексте внешне- и внутриполитических событий, ловкое изложение «полуправды» и сомнительных исторических мифов в российских государственных масс-медиа еще намного дальше выходят за пределы того, что рассказывают своей западной аудитории телеканал Russia Today и информационное агентство Sputnik News. Фактически в России больше нет массовой журналистики, потому что почти все СМИ распространяют одну и ту же «кашу» из одностороннего тенденциозного освещения событий, сфабрикованных новостей и бессмысленных параноидальных утверждений.
Однако движущим мотивом нынешнего руководства Кремля является вовсе не защита национальных интересов, а, в первую очередь, прагматизм, который в своей циничной беспринципности едва ли поддается пониманию в Западной Европе. С этой целью, однако, в ход идут как националистические идеи, никоим образом не привязанные к каким-либо ценностям, так и интернационалистические принципы.
При этом эти прагматики беззастенчиво пользуются и фундаментальным религиозным, и подчеркнуто просветительскими мотивами. Зачастую они занимаются морализаторством, при этом, однако, действуя совершенно аморально. Они, в зависимости от ситуации, апеллируют как к традиционным человеческим ценностям, так и к этническим или национальным интересам. То они указывают на бесспорную историческую истину, то на право избирательной трактовки истории. Они не видят никакой разницы между былым стремлением вступить в НАТО и нынешней демонизацией альянса. Нынешние стандарты ЕС они одновременно трактуют и как образец для подражания, и как свидетельство декадентства Запада. Россию они представляют то как европейскую нацию, то как евразийскую цивилизацию, то как глубоко православную, то как современную и прогрессивную страну - в зависимости от того, что именно они хотят донести до своей публики в данный момент.
У напускной мегаломании постсоветского государства, основу экономики которого составляют нефтяные ресурсы, есть намного более рациональные причины, чем это признают «понимающие Путина», руководствующиеся психотерапевтическими мотивами. Путин и компания вовсе не являются параноиками и прекрасно понимают, что никто никогда не станет нападать на их ядерную державу, и совершенно осознанно используют собственный ядерный потенциал в качестве элемента сдерживания. Именно так им удалось предотвратить серьезную военную помощь Украине со стороны Запада.
За этим внешнеполитическим авантюризмом Москвы стоят не столько неконтролируемые эмоции и геополитическая неуверенность, сколько тактический расчет, преследующий - по меньшей мере, в краткосрочной перспективе - цель стабилизировать российскую клептократию. Россию, определенно, можно назвать бывшей державой, страдающей от постимпериальных «фантомных болей», однако, никак нельзя назвать вызывающим сочувствие «андердогом» в зависящем от американцев мире. На Украине Кремль защищает не загадочные «национальные интересы», а совершенно определенные личные интересы властителей. Ему надо, чтобы украинская демократическая модель провалилась, потому что если она окажется эффективной, то многие россияне вполне могут задуматься о том, чтобы повторить этот опыт и в Москве.
Плохо также то, что нынешнее руководство в Кремле пошло ва-банк и своими действиями в Донбассе и Сирии серьезно вредит долгосрочным национальным интересам России, в частности, отношениям россиян с братским украинским народом, а также с арабским миром. Отдаление России от своих западных - особенно европейских и, не в последнюю очередь, немецких - политических, экономических и научных партнеров затрагивает стратегические вопросы будущего страны. России нужен не (коррумпированный) Евразийский экономический союз, а ЕС - в качестве партнера в таких областях, как торговля, инвестиции и модернизация. Она страдает от отношений с все более уверенным в себе Китаем, который лишь ловко пользуется охлаждением между Москвой и Западом для того, чтобы по дешевке заполучить российские энергетические ресурсы.
Политическая и экономическая самоизоляция вкупе с чрезмерной военной нагрузкой на слаборазвитую российскую экономику не обещают стране ничего хорошего. Интенсивная милитаризация, никак не связанная с общей экономической мощью России, дополнительно усугубляет и без того серьезную патологию ее экономики и общества. Кто бы ни относился с «пониманием» к этому неверному развитию, тот нисколько не сочувствует русским и по-настоящему не интересуется будущим этой страны.
Безразличие вместо участия
Таким образом, аргумент «понимающих Путина» по поводу «русофобии» не работает. Кроме того, упреки в адрес критиков Кремля во враждебности по отношению к России на поверку выставляют «понимание Путина» в качестве пробившихся за пределы России «ростков» насквозь коррумпированной и все более и более аморальной общественной системы. В то время как бывшие сотрудники советского КГБ сегодня оправдывают «патриотизмом» свои действия, направленные на сохранение созданных ими в 1990-х годах коррупционных сетей, «понимающие Путина» используют симпатию европейцев к России в своих внутриполитических, а то и вовсе в личных целях.
С каждой новой волной авторитаризма и каждой новой внешнеполитической авантюрой Россия все глубже и глубже заходит в исторический тупик: и люди, по-настоящему сочувствующие ей, еще несколько лет назад могли предвидеть это. С каждым новым шагом в сторону эскалации «понимания Путина» будет все сильнее и сильнее выражать не участие в судьбе России, а все растущее безразличие. Становится все очевиднее, что причиной всего происходящего являются не интересы российского народа, а различные иные мотивы - от антиамериканизма до жажды наживы.
Заигрывание некоторых европейских политиков с Путиным и молчаливая реакция Запада на многолетнюю оккупацию Приднестровья, Абхазии и Южной Осетии со стороны России укрепили Кремль в вере в свои «особые» права на постсоветское пространство. Однако так называемая «новая восточная политика» в стиле Шредера после украинского кризиса привела к тому, что Европа осталась у разбитого корыта. И значительную роль в этом сыграли именно «понимающие Путина», до недавнего времени активно выступавшие в немецких СМИ, да и по-прежнему остающиеся влиятельной силой в Германии.
Когда-нибудь просвещенные дети и внуки ныне живущих россиян, которых постоянно водят за нос подконтрольные государству масс-медиа, вовсе не скажут «спасибо» так называемым «друзьям» их родины за нынешнее «понимание» по отношению к нынешней ситуации там.
Neue Zuercher Zeitung, Швейцария
ИноСМИ.Ру, 13.01.2016
http://inosmi.ru/politic/20160113/235030638.html
Недостатки историко-политического философствования западных Putinversteher
Как однобокие аксиомы западных апологетов Кремля искажают наше понимание истоков, мотивов и рисков сегодняшнего международного поведения России
За последние несколько лет в западном политическом дискурсе образовалась особая гильдия демонстративно сочувствующих сегодняшнему руководству России публичных интерпретаторов все новых внешних авантюр и формирующейся консервативной идеологии Кремля. Этих часто выступающих в СМИ комментаторов в самой, пожалуй, важной для России западной стране - Германии - стали называть «понимающими Путина», или Putinversteher. Западные апологеты сегодняшней российской внешней и внутренней политики часто обвиняют своих оппонентов в отсутствии эмпатии в отношении русского народа и его традиций, опасений и взглядов. Их выраженно герменевтические рассуждения часто сопровождаются историософскими размышлениями о роли России в Европе и глубоких травмах русской коллективной души. Однако, с точки зрения новейшей российской истории, такое сверхуважительное отношение к ярому патриотизму сегодняшнего кремлевского руководства - недоразумение. Рассматривать нынешнею политику Москвы как результат вековых традиций великороссов и их уроков из ранних столкновений с Западом возможно только в случае, если не учитывать трагический ход недавней российской истории и его печальные последствия для пост- (а теперь, частично, нео-) советской России.
Знающего новейшую историю наблюдателя должно настораживать то, как все более громко сегодняшнее политическое руководство России позиционирует себя в качестве мирового защитника семейных ценностей, консерватизма и религиозности. Почему именно эта страна, которая 70 лет активно репрессировала, а нередко и физически уничтожала представителей и институты своих собственных национальных традиций, сегодня считает своим призванием учить другие нации с намного более высокой исторической преемственностью консервативному сознанию? Многие годы сурового испытания радикального антитрадиционализма большевистской идеологии привели к тому, что постсоветское общество еще в течение долгого времени должно будет заниматься поиском, изучением и возрождением своих собственных исторических традиций. Гордящаяся все больше своим советским прошлым, путинская Россия - одна из последних стран мира, которая имеет право призывать западные государства уважать свои национальные традиции и христианскую цивилизацию.
Более того, некоторые из самых влиятельных людей нынешнего руководства России, такие, как Владимир Путин, Сергей Иванов или Игорь Сечин - выходцы из того государственного органа СССР, который в течение десятилетий на практике осуществлял большевистский гнет русских традиций, культуры, церкви, мысли и науки. КГБ был не секретной службой в традиционном смысле, а ядром советского репрессивного аппарата. Он преследовал любое свободомыслие в Советском Союзе, в том числе и русское национальное, а также все церкви, включая и русские православные. Многие из сегодняшних правителей России 30 лет тому назад профессионально занимались угнетением именно тех русских национальных ценностей, традиций и институтов, бескомпромиссными защитниками которых они объявляют себя сегодня.
Лейтмотив сегодняшнего кремлевского руководства не действительный патриотизм, а тактический прагматизм, отличающийся - с трудом постижимой для многих западных европейцев - своей особенно циничной беспринципностью. Для обеспечения своего режима этот безнравственный подход использует в своих целях как националистические идеи, так и интернационалистические лозунги. Путинский режим, не моргнув глазом, апеллирует к фундаментальным религиозным или же к подчеркнуто просвещенческим мотивам. Аргументируя, он зачастую прибегает к бескомпромиссному морализму, но в своих действиях не стесняется демонстрировать хладнокровную аморальность. Он ссылается, в зависимости от ситуации, как на общечеловеческие ценности, так и на узко национальные интересы. Иногда он настаивает на всецелой исторической правде, в другой раз отстаивает право на селективное восприятие советской и царской истории. Он не замечает особых противоречий между своим прежним желанием вступления России в НАТО и сегодняшней демонизацией Альянса. Современные стандарты ЕС могут выступать и как образец для подражания для России, и как манифестация отвратительной деградации Запада. Россия позиционирует себя то как европейская нация, то как евразийская цивилизация, иногда как глубоко православная, иногда как современная прогрессивная страна - в зависимости от того, какой имидж выгоден для данной ситуации, что на тот момент более целесообразно и лучше соответствует ожиданиям аудитории.
В поиске психо-исторических ориентиров для оценки текущего поведения руководства России, к примеру, немецкие наблюдатели могли бы обращаться не только к предреволюционной истории, мысли и литературе царской России, но и к недавнему опыту немцев Восточной Германии со «штази» (т.е. МГБ ГДР). Невозмутимый персонализм и этический релятивизм являются более вескими факторами операционной системы российской внутренней и внешней политики, чем русский традиционализм или национализм. Вместо того, чтобы копаться в недоступной психике Владимира Путина и исследовать его обросшее легендами детство, пост-советологи в своих объяснениях российской внешней политики в первую очередь должны обратить внимание на стоящие за ней политэкономические расчеты, частные интересы и социологические калькуляции утилитарно думающих долларовых миллионеров или миллиардеров, которые «рулят» сегодня в Москве.
Особенно это касается постсоветской военно-политической активности руководства Кремля в Молдове, Грузии, Украине или Сирии. Кто видит за ними только анахронистический неоимпериализм или даже некий экзистенциальный страх перед лицом западной экспансии, недооценивает интеллектуальные способности Путина и Ко. Свое стремление к гегемонии в постсоветском пространстве Кремль оправдывает перед российской и международной общественностью с помощью разных патриотических формул, например, интересами безопасности, экономики, идентичности (и т.д.) или происками Запада. И эти объяснения как следствие нескольких лет промывания мозгов телевизионной пропагандой Кремля, по всей видимости, всерьез разделяет большинство россиян. Более того, к ним прислушиваются по разным причинам - например, из уважения к руководству народа, когда-то победившего фашизм - и некоторые наивные иностранные обозреватели.
Геополитические мании преследования и величия сегодняшних руководителей в действительности слабого постсоветского государства, однако, имеют более рациональную причину, чем это готовы признать Putinversteher с их психотерапевтическим подходом к декларируемым опасениям, угрозам и претензиям Кремля. Путин и Ко - далеко не параноики. Они прекрасно осведомлены о неприкосновенности и грозности России, как атомной сверхдержавы, и целенаправленно используют этот - как им кажется, бесценный - козырь для того, чтобы, например, отпугивать Запад от оказания военной помощи Украине. За авантюрной внешней политикой Москвы стоят не столько бурные эмоции и боязнь перед НАТО, сколько внутриполитический императив, а именно - стабилизация российской клептократии, хотя бы в краткосрочной перспективе. Россию с ее сегодняшним руководством стоит рассматривать лишь частично как бывшую супердержаву, страдающую от постимперской фантомной боли, и уж совсем не как вызывающего сочувствие политического аутсайдера в политическом мире, в котором доминируют США. Кремль защищает на Украине не мнимые национальные интересы России, а частные интересы узкого круга российских правителей. Европеизация в Киеве должна провалиться, так как ее успех мог бы подать россиянам идею попробовать подобное и в Москве.
Нынешнее руководство Кремля своими военными авантюрами в Сирии и Донбассе на самом деле нанесло удар по коренным национальным интересам России, надолго испортив отношения как с братскими украинцами, так и с арабским миром и Турцией. Более того, одновременное отчуждение России от ее западных - особенно европейских и не в последнюю очередь немецких - политических, экономических и других партнеров ставит под вопрос будущее России. Ведь российской экономике нужен не столько Евразийский Экономический Союз, сколько тесное сотрудничество с Европейским Союзом, как главным партнером в областях торговли, инвестиций, науки и, в целом, модернизации страны.
В своих отношениях со все более напористым Китаем Россия страдает от похолодания отношений с Западом, которое умело использует Пекин, чтобы получать российское сырье по низким ценам. Сотворенная руками Кремля политическая и экономическая изоляция и нарастающие убытки для бюджета России от ее внешних военных кампаний не сулят промышленно второсортному российскому государству ничего хорошего. Кремлевская целенаправленная эскалация международного напряжения и военных авантюр, которые никак не соотносятся с реальной мощностью российского государства, усиливает и без того серьезные патологии российской экономики и общества. Те, кто «с пониманием» относятся ко всем этим негативным тенденциям и их прозаическим личным мотивам, по-видимому, имеют мало симпатии к россиянам и не очень интересуются будущим этой страны.
Intersection, 17.01.2016
http://intersectionproject.eu/ru/article/russia-europe/nedostatki-istoriko-politicheskogo-filosofstvovaniya-zapadnyh-putinversteher
Примечание: все выделения в тексте - мои.
Один из самых известных специалистов по украинскому и русскому национализму. Научные интересы лежат в областях русского ультранационализма, европейского неофашизма и сравнительной демократизации, а также постсоветского высшего гуманитарного образования и обществоведения. Автор более 180 научных и публицистических статей о современных правоэкстремистских тенденциях и политических преобразованиях в Восточной Европе.
Изучал русский язык, историю и политологию в Университете имени Карла Маркса в Лейпциге. В 1998 г. защитил кандидатскую диссертацию на тему "Карьера Владимира Жириновского в российской политике" в Свободном Университете Берлина.
https://ru.wikipedia.org/wiki/Умланд,_Андреас
Авантюрная внешняя политика России: "понимающие Путина" и их заблуждения
Своей авантюрной внешней политикой Кремль защищает не столько якобы ущемляемые национальные интересы, сколько личные интересы власть имущих. И «понимающие Путина» оказывают при этом русским «медвежью услугу»
Когда речь заходит о политике Запада в отношении Восточной Европы, «понимающие Путина» в качестве убойного аргумента часто приводят утверждение, что Запад одержим русофобией. Толкователи нынешней внешней политики Кремля упрекают критиков Москвы в недостатке эмпатии, а то и в латентной ксенофобии в отношении российского народа и его традиций, опасений и воззрений. Одновременно с этим они, как правило, указывают на официальные результаты опросов общественного мнения, свидетельствующие о чрезвычайно высокой популярности Владимира Путина и его внешнеполитических решений, в частности, относительно аннексии Крыма и бомбардировок Сирии, среди российского населения. Кроме того, наряду с этими аргументами «понимающие Путина» нередко указывают на историческую роль России в жизни Европы, в том числе на ее былое успешное сотрудничество с Германией.
Однако насколько достоверны результаты социологических исследований в России? Действительно ли Путин настолько популярен там? И много ли в этой авторитарной и находящейся под контролем спецслужб системе находится людей, готовых хотя бы на условиях анонимности открыто выразить свое политическое мнение?
Почти никаких ценностей
Тот, кто имеет возможность смотреть политические информационные выпуски и ток-шоу на основных каналах российского государственного телевидения, знает, что их нельзя назвать средствами массовой информации в западном понимании. Люди, не владеющие русским языком, даже представить себе не могут, насколько эмоционально, агрессивно и абсурдно телевизионные пропагандисты Кремля трактуют многие процессы в международной политике как часть большого антироссийского заговора. Ежедневное нагнетание напряженности в контексте внешне- и внутриполитических событий, ловкое изложение «полуправды» и сомнительных исторических мифов в российских государственных масс-медиа еще намного дальше выходят за пределы того, что рассказывают своей западной аудитории телеканал Russia Today и информационное агентство Sputnik News. Фактически в России больше нет массовой журналистики, потому что почти все СМИ распространяют одну и ту же «кашу» из одностороннего тенденциозного освещения событий, сфабрикованных новостей и бессмысленных параноидальных утверждений.
Однако движущим мотивом нынешнего руководства Кремля является вовсе не защита национальных интересов, а, в первую очередь, прагматизм, который в своей циничной беспринципности едва ли поддается пониманию в Западной Европе. С этой целью, однако, в ход идут как националистические идеи, никоим образом не привязанные к каким-либо ценностям, так и интернационалистические принципы.
При этом эти прагматики беззастенчиво пользуются и фундаментальным религиозным, и подчеркнуто просветительскими мотивами. Зачастую они занимаются морализаторством, при этом, однако, действуя совершенно аморально. Они, в зависимости от ситуации, апеллируют как к традиционным человеческим ценностям, так и к этническим или национальным интересам. То они указывают на бесспорную историческую истину, то на право избирательной трактовки истории. Они не видят никакой разницы между былым стремлением вступить в НАТО и нынешней демонизацией альянса. Нынешние стандарты ЕС они одновременно трактуют и как образец для подражания, и как свидетельство декадентства Запада. Россию они представляют то как европейскую нацию, то как евразийскую цивилизацию, то как глубоко православную, то как современную и прогрессивную страну - в зависимости от того, что именно они хотят донести до своей публики в данный момент.
У напускной мегаломании постсоветского государства, основу экономики которого составляют нефтяные ресурсы, есть намного более рациональные причины, чем это признают «понимающие Путина», руководствующиеся психотерапевтическими мотивами. Путин и компания вовсе не являются параноиками и прекрасно понимают, что никто никогда не станет нападать на их ядерную державу, и совершенно осознанно используют собственный ядерный потенциал в качестве элемента сдерживания. Именно так им удалось предотвратить серьезную военную помощь Украине со стороны Запада.
За этим внешнеполитическим авантюризмом Москвы стоят не столько неконтролируемые эмоции и геополитическая неуверенность, сколько тактический расчет, преследующий - по меньшей мере, в краткосрочной перспективе - цель стабилизировать российскую клептократию. Россию, определенно, можно назвать бывшей державой, страдающей от постимпериальных «фантомных болей», однако, никак нельзя назвать вызывающим сочувствие «андердогом» в зависящем от американцев мире. На Украине Кремль защищает не загадочные «национальные интересы», а совершенно определенные личные интересы властителей. Ему надо, чтобы украинская демократическая модель провалилась, потому что если она окажется эффективной, то многие россияне вполне могут задуматься о том, чтобы повторить этот опыт и в Москве.
Плохо также то, что нынешнее руководство в Кремле пошло ва-банк и своими действиями в Донбассе и Сирии серьезно вредит долгосрочным национальным интересам России, в частности, отношениям россиян с братским украинским народом, а также с арабским миром. Отдаление России от своих западных - особенно европейских и, не в последнюю очередь, немецких - политических, экономических и научных партнеров затрагивает стратегические вопросы будущего страны. России нужен не (коррумпированный) Евразийский экономический союз, а ЕС - в качестве партнера в таких областях, как торговля, инвестиции и модернизация. Она страдает от отношений с все более уверенным в себе Китаем, который лишь ловко пользуется охлаждением между Москвой и Западом для того, чтобы по дешевке заполучить российские энергетические ресурсы.
Политическая и экономическая самоизоляция вкупе с чрезмерной военной нагрузкой на слаборазвитую российскую экономику не обещают стране ничего хорошего. Интенсивная милитаризация, никак не связанная с общей экономической мощью России, дополнительно усугубляет и без того серьезную патологию ее экономики и общества. Кто бы ни относился с «пониманием» к этому неверному развитию, тот нисколько не сочувствует русским и по-настоящему не интересуется будущим этой страны.
Безразличие вместо участия
Таким образом, аргумент «понимающих Путина» по поводу «русофобии» не работает. Кроме того, упреки в адрес критиков Кремля во враждебности по отношению к России на поверку выставляют «понимание Путина» в качестве пробившихся за пределы России «ростков» насквозь коррумпированной и все более и более аморальной общественной системы. В то время как бывшие сотрудники советского КГБ сегодня оправдывают «патриотизмом» свои действия, направленные на сохранение созданных ими в 1990-х годах коррупционных сетей, «понимающие Путина» используют симпатию европейцев к России в своих внутриполитических, а то и вовсе в личных целях.
С каждой новой волной авторитаризма и каждой новой внешнеполитической авантюрой Россия все глубже и глубже заходит в исторический тупик: и люди, по-настоящему сочувствующие ей, еще несколько лет назад могли предвидеть это. С каждым новым шагом в сторону эскалации «понимания Путина» будет все сильнее и сильнее выражать не участие в судьбе России, а все растущее безразличие. Становится все очевиднее, что причиной всего происходящего являются не интересы российского народа, а различные иные мотивы - от антиамериканизма до жажды наживы.
Заигрывание некоторых европейских политиков с Путиным и молчаливая реакция Запада на многолетнюю оккупацию Приднестровья, Абхазии и Южной Осетии со стороны России укрепили Кремль в вере в свои «особые» права на постсоветское пространство. Однако так называемая «новая восточная политика» в стиле Шредера после украинского кризиса привела к тому, что Европа осталась у разбитого корыта. И значительную роль в этом сыграли именно «понимающие Путина», до недавнего времени активно выступавшие в немецких СМИ, да и по-прежнему остающиеся влиятельной силой в Германии.
Когда-нибудь просвещенные дети и внуки ныне живущих россиян, которых постоянно водят за нос подконтрольные государству масс-медиа, вовсе не скажут «спасибо» так называемым «друзьям» их родины за нынешнее «понимание» по отношению к нынешней ситуации там.
Neue Zuercher Zeitung, Швейцария
ИноСМИ.Ру, 13.01.2016
http://inosmi.ru/politic/20160113/235030638.html
Недостатки историко-политического философствования западных Putinversteher
Как однобокие аксиомы западных апологетов Кремля искажают наше понимание истоков, мотивов и рисков сегодняшнего международного поведения России
За последние несколько лет в западном политическом дискурсе образовалась особая гильдия демонстративно сочувствующих сегодняшнему руководству России публичных интерпретаторов все новых внешних авантюр и формирующейся консервативной идеологии Кремля. Этих часто выступающих в СМИ комментаторов в самой, пожалуй, важной для России западной стране - Германии - стали называть «понимающими Путина», или Putinversteher. Западные апологеты сегодняшней российской внешней и внутренней политики часто обвиняют своих оппонентов в отсутствии эмпатии в отношении русского народа и его традиций, опасений и взглядов. Их выраженно герменевтические рассуждения часто сопровождаются историософскими размышлениями о роли России в Европе и глубоких травмах русской коллективной души. Однако, с точки зрения новейшей российской истории, такое сверхуважительное отношение к ярому патриотизму сегодняшнего кремлевского руководства - недоразумение. Рассматривать нынешнею политику Москвы как результат вековых традиций великороссов и их уроков из ранних столкновений с Западом возможно только в случае, если не учитывать трагический ход недавней российской истории и его печальные последствия для пост- (а теперь, частично, нео-) советской России.
Знающего новейшую историю наблюдателя должно настораживать то, как все более громко сегодняшнее политическое руководство России позиционирует себя в качестве мирового защитника семейных ценностей, консерватизма и религиозности. Почему именно эта страна, которая 70 лет активно репрессировала, а нередко и физически уничтожала представителей и институты своих собственных национальных традиций, сегодня считает своим призванием учить другие нации с намного более высокой исторической преемственностью консервативному сознанию? Многие годы сурового испытания радикального антитрадиционализма большевистской идеологии привели к тому, что постсоветское общество еще в течение долгого времени должно будет заниматься поиском, изучением и возрождением своих собственных исторических традиций. Гордящаяся все больше своим советским прошлым, путинская Россия - одна из последних стран мира, которая имеет право призывать западные государства уважать свои национальные традиции и христианскую цивилизацию.
Более того, некоторые из самых влиятельных людей нынешнего руководства России, такие, как Владимир Путин, Сергей Иванов или Игорь Сечин - выходцы из того государственного органа СССР, который в течение десятилетий на практике осуществлял большевистский гнет русских традиций, культуры, церкви, мысли и науки. КГБ был не секретной службой в традиционном смысле, а ядром советского репрессивного аппарата. Он преследовал любое свободомыслие в Советском Союзе, в том числе и русское национальное, а также все церкви, включая и русские православные. Многие из сегодняшних правителей России 30 лет тому назад профессионально занимались угнетением именно тех русских национальных ценностей, традиций и институтов, бескомпромиссными защитниками которых они объявляют себя сегодня.
Лейтмотив сегодняшнего кремлевского руководства не действительный патриотизм, а тактический прагматизм, отличающийся - с трудом постижимой для многих западных европейцев - своей особенно циничной беспринципностью. Для обеспечения своего режима этот безнравственный подход использует в своих целях как националистические идеи, так и интернационалистические лозунги. Путинский режим, не моргнув глазом, апеллирует к фундаментальным религиозным или же к подчеркнуто просвещенческим мотивам. Аргументируя, он зачастую прибегает к бескомпромиссному морализму, но в своих действиях не стесняется демонстрировать хладнокровную аморальность. Он ссылается, в зависимости от ситуации, как на общечеловеческие ценности, так и на узко национальные интересы. Иногда он настаивает на всецелой исторической правде, в другой раз отстаивает право на селективное восприятие советской и царской истории. Он не замечает особых противоречий между своим прежним желанием вступления России в НАТО и сегодняшней демонизацией Альянса. Современные стандарты ЕС могут выступать и как образец для подражания для России, и как манифестация отвратительной деградации Запада. Россия позиционирует себя то как европейская нация, то как евразийская цивилизация, иногда как глубоко православная, иногда как современная прогрессивная страна - в зависимости от того, какой имидж выгоден для данной ситуации, что на тот момент более целесообразно и лучше соответствует ожиданиям аудитории.
В поиске психо-исторических ориентиров для оценки текущего поведения руководства России, к примеру, немецкие наблюдатели могли бы обращаться не только к предреволюционной истории, мысли и литературе царской России, но и к недавнему опыту немцев Восточной Германии со «штази» (т.е. МГБ ГДР). Невозмутимый персонализм и этический релятивизм являются более вескими факторами операционной системы российской внутренней и внешней политики, чем русский традиционализм или национализм. Вместо того, чтобы копаться в недоступной психике Владимира Путина и исследовать его обросшее легендами детство, пост-советологи в своих объяснениях российской внешней политики в первую очередь должны обратить внимание на стоящие за ней политэкономические расчеты, частные интересы и социологические калькуляции утилитарно думающих долларовых миллионеров или миллиардеров, которые «рулят» сегодня в Москве.
Особенно это касается постсоветской военно-политической активности руководства Кремля в Молдове, Грузии, Украине или Сирии. Кто видит за ними только анахронистический неоимпериализм или даже некий экзистенциальный страх перед лицом западной экспансии, недооценивает интеллектуальные способности Путина и Ко. Свое стремление к гегемонии в постсоветском пространстве Кремль оправдывает перед российской и международной общественностью с помощью разных патриотических формул, например, интересами безопасности, экономики, идентичности (и т.д.) или происками Запада. И эти объяснения как следствие нескольких лет промывания мозгов телевизионной пропагандой Кремля, по всей видимости, всерьез разделяет большинство россиян. Более того, к ним прислушиваются по разным причинам - например, из уважения к руководству народа, когда-то победившего фашизм - и некоторые наивные иностранные обозреватели.
Геополитические мании преследования и величия сегодняшних руководителей в действительности слабого постсоветского государства, однако, имеют более рациональную причину, чем это готовы признать Putinversteher с их психотерапевтическим подходом к декларируемым опасениям, угрозам и претензиям Кремля. Путин и Ко - далеко не параноики. Они прекрасно осведомлены о неприкосновенности и грозности России, как атомной сверхдержавы, и целенаправленно используют этот - как им кажется, бесценный - козырь для того, чтобы, например, отпугивать Запад от оказания военной помощи Украине. За авантюрной внешней политикой Москвы стоят не столько бурные эмоции и боязнь перед НАТО, сколько внутриполитический императив, а именно - стабилизация российской клептократии, хотя бы в краткосрочной перспективе. Россию с ее сегодняшним руководством стоит рассматривать лишь частично как бывшую супердержаву, страдающую от постимперской фантомной боли, и уж совсем не как вызывающего сочувствие политического аутсайдера в политическом мире, в котором доминируют США. Кремль защищает на Украине не мнимые национальные интересы России, а частные интересы узкого круга российских правителей. Европеизация в Киеве должна провалиться, так как ее успех мог бы подать россиянам идею попробовать подобное и в Москве.
Нынешнее руководство Кремля своими военными авантюрами в Сирии и Донбассе на самом деле нанесло удар по коренным национальным интересам России, надолго испортив отношения как с братскими украинцами, так и с арабским миром и Турцией. Более того, одновременное отчуждение России от ее западных - особенно европейских и не в последнюю очередь немецких - политических, экономических и других партнеров ставит под вопрос будущее России. Ведь российской экономике нужен не столько Евразийский Экономический Союз, сколько тесное сотрудничество с Европейским Союзом, как главным партнером в областях торговли, инвестиций, науки и, в целом, модернизации страны.
В своих отношениях со все более напористым Китаем Россия страдает от похолодания отношений с Западом, которое умело использует Пекин, чтобы получать российское сырье по низким ценам. Сотворенная руками Кремля политическая и экономическая изоляция и нарастающие убытки для бюджета России от ее внешних военных кампаний не сулят промышленно второсортному российскому государству ничего хорошего. Кремлевская целенаправленная эскалация международного напряжения и военных авантюр, которые никак не соотносятся с реальной мощностью российского государства, усиливает и без того серьезные патологии российской экономики и общества. Те, кто «с пониманием» относятся ко всем этим негативным тенденциям и их прозаическим личным мотивам, по-видимому, имеют мало симпатии к россиянам и не очень интересуются будущим этой страны.
Intersection, 17.01.2016
http://intersectionproject.eu/ru/article/russia-europe/nedostatki-istoriko-politicheskogo-filosofstvovaniya-zapadnyh-putinversteher
Примечание: все выделения в тексте - мои.