Павел КАЗАРИН: Хаос как норма
Почему Россия «катится» в Украину, а не «сползает» в Белоруссию
Давеча мой хороший знакомый Максим Горюнов написал текст о том, что Беларусь - это та самая Россия, которая будет дана в ощущениях всем и каждому в недалеком будущем. Мол, жесткая вертикаль, государство-монополист, регулярная прополка общественных инициатив и прочий общественно-политический Босх.
Вот только всматриваться в Минск бессмысленно. Потому что нынешняя Беларусь - всего лишь порождение все той же нефтегазовой российской трубы. Вся стабильность страны зиждется на ренте и перераспределении. Все это канет в небытие вместе с памятью о профицитах бюджета. А вот в кого и правда нужно всматриваться Москве, так это в Украину.
Жупелы наших отцов
Украинский жупел для российского обывателя привычен. Сравнивать российский штиль с украинскими ураганами удобно и приятно для команды и пассажиров. Политические битвы, жесткая конкуренция, гражданское общество и несанкционированные митинги - четыре всадника апокалипсиса в сознании российского обывателя выглядят именно так. Украиной принято пугать, а термин «украинизация» звучит уже не столько национально-языковыми оттенками, сколько общественно-политическими.
Впрочем, так уж повелось, что любые недостатки - это прямое следствие достоинств, и наоборот. Российско-белорусская стабильность рождается из обычного коктейля: государственная монополия на ресурсы, которые приносят основной доход государству. В таком уравнении довольно просто обменивать политические свободы на холодильник по формуле «пока я ем - я глух и нем». Как только ресурсы кончаются - ситуация меняется.
Айсберги и «титаники»
Вспомните 2012-й год. На Украине это было время, когда Партия регионов казалась железобетонно безальтернативной. Депутаты в парламенте перебегали в правящее большинство, а избранные от оппозиции мэры нередко переприсягали властной вертикали. Любые рассуждения о том, что выбранная Виктором Януковичем дорога ведет страну в пропасть, спотыкались о железобетонный курс гривны. Все разговоры о том, что экономика доживает последние «сытые» месяцы, упирались в инфраструктурные стройки к Евро-2012.
Аэропорты ремонтировались, дороги прокладывались, а денег хватало даже на индексацию выплат бюджетникам. Сытое обывательское настоящее дезавуировало любые экспертные тревоги про завтрашнее. Довершали картинку социологи, рассуждавшие о 60% населения, не готовых протестовать.
Это особенно актуально резонирует с любыми разговорами о российской стабильности. Потому что эта самая стабильность сродни той, что была у Украины три года назад. Российский «Титаник» отличается от украинского масштабами, но это определяет лишь сроки, а не судьбу.
В конце концов, когда тот самый «Титаник» врезался в айсберг, экипаж ощутил лишь небольшой толчок. Первые два часа пассажиры первого класса и вовсе играли кусками льда в импровизированный футбол. Спустя еще час корабль раскололся.
Понятие нормы
Так уж повелось, что постсоветский человек привык считать «нормальной страной» нечто монументальное и стабильное. С обязательными «брежневскими» деталями, которые способны пережить всех и вся, подобно чугунной сковородке. И именно в этом состоит главная девиация нашего понимания нормы.
Потому что любая жизнеспособная страна обязательно живет в ситуации перманентного кризиса. Потому что политика - это не что иное, как конкуренция разных картинок будущего. Потому что только постоянное движение и обновление способно гарантировать систему от стагнации. А любая стагнация - это синоним загнивания.
Досрочные выборы, создание и развал коалиций, ротация чиновников и обязательный уход на пенсию - это норма, а не отклонение. Сколь бы ни была монолитной страна, она все равно обречена на внутренние конфликты. Бизнес захочет снижения налогов, а пенсионеры - роста выплат. Регионы - большей самостоятельности, а центр - контролируемости. Автомобилисты во все времена будут голосовать за дороги, а пешеходы - за тротуары.
То, что в России принято называть «украинским хаосом и безвластием», на деле является лишь попыткой страны договориться о самой себе. Если бы у Украины было нефтегазовое обезболивающее, то регулярные финансовые уколы могли бы снять на время эту необходимость. Но такого анестетика у Киева нет. И те, у кого этого самого обезболивающего скоро не станет, должны иметь это в виду.
Место для дискуссий
Этатист может гордиться единодушием в парламенте, но это все равно что гордиться мраморным автомобилем. Который красив, монументален и чертовски эстетичен. И единственная проблема которого в том, что он не ездит.
Единственная задача парламента в том, чтобы балансировать интересы и находить компромиссы. Чтобы в каждом законе учитывать запрос максимального числа общественных групп. Если в законодательном органе царит единодушие, то это не значит, что общество монолитно. Это значит, что его интересы в парламенте не представлены.
И точно так же бессмысленно бороться с оппозицией. Потому что законы политической природы не обмануть. А они звучат просто: авторитарному режиму способна противостоять только лишь авторитарная оппозиция. В конце концов, нет ничего случайного в том, что радикальная в своих методах ОУН-УПА была единственной силой, которая дольше всех противостояла советской системе.
Российская стабильность не является следующим этапом развития по сравнению с украинской махновщиной. Она является ее предтечей. В тот момент, когда накопленные за тучные нефтегазовые нулевые запасы резервов подойдут к концу, система встанет перед выбором. Либо выходить из политического анабиоза и начинать диалог, либо пытаться продлить наркоз. Во втором случае есть шанс перейти точку невозврата. В первом - придется внимательно изучать опыт Киева.
Потому что украинский пример - это история про то, что случается со страной, которая пытается за короткий срок наверстать упущенное за годы бездействия. Это образец того, как сочетается необходимость договариваться с массовым патернализмом и узкой прослойкой гражданского общества. Это пример того, как элиты застряли в прошлом, тогда как новое время ставит перед государством совершенно иные - незнакомые - вызовы. Но кто сказал, что завтра точно такие же задачи не будут стоять перед российским обществом?
И кто знает, быть может, завтрашней России придется брать пример именно с сегодняшней Украины.
Павел КАЗАРИН - журналист, публицист, внештатный корреспондент Slon в Крыму, обозреватель Крым.Реалии. Русский, гражданин Украины. Родился и вырос в Крыму, окончил факультет управления и филфак по специальности "Русский язык и литература" ТНУ (Симферополь). Работал на телевидении, радио, затем ушел в колумнистику.
Работает в российских СМИ, но считает себя "политическим украинцем". Жил в Москве, потом перебрался в Крым, сейчас - в Киеве.
Slon.ru, 14.11.2015
https://slon.ru/posts/59585
Примечание: все выделения в тексте - мои.
Давеча мой хороший знакомый Максим Горюнов написал текст о том, что Беларусь - это та самая Россия, которая будет дана в ощущениях всем и каждому в недалеком будущем. Мол, жесткая вертикаль, государство-монополист, регулярная прополка общественных инициатив и прочий общественно-политический Босх.
Вот только всматриваться в Минск бессмысленно. Потому что нынешняя Беларусь - всего лишь порождение все той же нефтегазовой российской трубы. Вся стабильность страны зиждется на ренте и перераспределении. Все это канет в небытие вместе с памятью о профицитах бюджета. А вот в кого и правда нужно всматриваться Москве, так это в Украину.
Жупелы наших отцов
Украинский жупел для российского обывателя привычен. Сравнивать российский штиль с украинскими ураганами удобно и приятно для команды и пассажиров. Политические битвы, жесткая конкуренция, гражданское общество и несанкционированные митинги - четыре всадника апокалипсиса в сознании российского обывателя выглядят именно так. Украиной принято пугать, а термин «украинизация» звучит уже не столько национально-языковыми оттенками, сколько общественно-политическими.
Впрочем, так уж повелось, что любые недостатки - это прямое следствие достоинств, и наоборот. Российско-белорусская стабильность рождается из обычного коктейля: государственная монополия на ресурсы, которые приносят основной доход государству. В таком уравнении довольно просто обменивать политические свободы на холодильник по формуле «пока я ем - я глух и нем». Как только ресурсы кончаются - ситуация меняется.
Айсберги и «титаники»
Вспомните 2012-й год. На Украине это было время, когда Партия регионов казалась железобетонно безальтернативной. Депутаты в парламенте перебегали в правящее большинство, а избранные от оппозиции мэры нередко переприсягали властной вертикали. Любые рассуждения о том, что выбранная Виктором Януковичем дорога ведет страну в пропасть, спотыкались о железобетонный курс гривны. Все разговоры о том, что экономика доживает последние «сытые» месяцы, упирались в инфраструктурные стройки к Евро-2012.
Аэропорты ремонтировались, дороги прокладывались, а денег хватало даже на индексацию выплат бюджетникам. Сытое обывательское настоящее дезавуировало любые экспертные тревоги про завтрашнее. Довершали картинку социологи, рассуждавшие о 60% населения, не готовых протестовать.
Это особенно актуально резонирует с любыми разговорами о российской стабильности. Потому что эта самая стабильность сродни той, что была у Украины три года назад. Российский «Титаник» отличается от украинского масштабами, но это определяет лишь сроки, а не судьбу.
В конце концов, когда тот самый «Титаник» врезался в айсберг, экипаж ощутил лишь небольшой толчок. Первые два часа пассажиры первого класса и вовсе играли кусками льда в импровизированный футбол. Спустя еще час корабль раскололся.
Понятие нормы
Так уж повелось, что постсоветский человек привык считать «нормальной страной» нечто монументальное и стабильное. С обязательными «брежневскими» деталями, которые способны пережить всех и вся, подобно чугунной сковородке. И именно в этом состоит главная девиация нашего понимания нормы.
Потому что любая жизнеспособная страна обязательно живет в ситуации перманентного кризиса. Потому что политика - это не что иное, как конкуренция разных картинок будущего. Потому что только постоянное движение и обновление способно гарантировать систему от стагнации. А любая стагнация - это синоним загнивания.
Досрочные выборы, создание и развал коалиций, ротация чиновников и обязательный уход на пенсию - это норма, а не отклонение. Сколь бы ни была монолитной страна, она все равно обречена на внутренние конфликты. Бизнес захочет снижения налогов, а пенсионеры - роста выплат. Регионы - большей самостоятельности, а центр - контролируемости. Автомобилисты во все времена будут голосовать за дороги, а пешеходы - за тротуары.
То, что в России принято называть «украинским хаосом и безвластием», на деле является лишь попыткой страны договориться о самой себе. Если бы у Украины было нефтегазовое обезболивающее, то регулярные финансовые уколы могли бы снять на время эту необходимость. Но такого анестетика у Киева нет. И те, у кого этого самого обезболивающего скоро не станет, должны иметь это в виду.
Место для дискуссий
Этатист может гордиться единодушием в парламенте, но это все равно что гордиться мраморным автомобилем. Который красив, монументален и чертовски эстетичен. И единственная проблема которого в том, что он не ездит.
Единственная задача парламента в том, чтобы балансировать интересы и находить компромиссы. Чтобы в каждом законе учитывать запрос максимального числа общественных групп. Если в законодательном органе царит единодушие, то это не значит, что общество монолитно. Это значит, что его интересы в парламенте не представлены.
И точно так же бессмысленно бороться с оппозицией. Потому что законы политической природы не обмануть. А они звучат просто: авторитарному режиму способна противостоять только лишь авторитарная оппозиция. В конце концов, нет ничего случайного в том, что радикальная в своих методах ОУН-УПА была единственной силой, которая дольше всех противостояла советской системе.
Российская стабильность не является следующим этапом развития по сравнению с украинской махновщиной. Она является ее предтечей. В тот момент, когда накопленные за тучные нефтегазовые нулевые запасы резервов подойдут к концу, система встанет перед выбором. Либо выходить из политического анабиоза и начинать диалог, либо пытаться продлить наркоз. Во втором случае есть шанс перейти точку невозврата. В первом - придется внимательно изучать опыт Киева.
Потому что украинский пример - это история про то, что случается со страной, которая пытается за короткий срок наверстать упущенное за годы бездействия. Это образец того, как сочетается необходимость договариваться с массовым патернализмом и узкой прослойкой гражданского общества. Это пример того, как элиты застряли в прошлом, тогда как новое время ставит перед государством совершенно иные - незнакомые - вызовы. Но кто сказал, что завтра точно такие же задачи не будут стоять перед российским обществом?
И кто знает, быть может, завтрашней России придется брать пример именно с сегодняшней Украины.
Павел КАЗАРИН - журналист, публицист, внештатный корреспондент Slon в Крыму, обозреватель Крым.Реалии. Русский, гражданин Украины. Родился и вырос в Крыму, окончил факультет управления и филфак по специальности "Русский язык и литература" ТНУ (Симферополь). Работал на телевидении, радио, затем ушел в колумнистику.
Работает в российских СМИ, но считает себя "политическим украинцем". Жил в Москве, потом перебрался в Крым, сейчас - в Киеве.
Slon.ru, 14.11.2015
https://slon.ru/posts/59585
Примечание: все выделения в тексте - мои.