Александр ГОЛЬЦ: Жители Донбасса - заложники Кремля
26 января президент Путин, комментируя резкое обострение ситуации на Востоке Украины, квалифицировал украинскую армию как «иностранный натовский легион, который, конечно, не преследует целей национальных интересов Украины». Война вышла на новый виток.
Возобновление широкомасштабных боевых действий на юго-востоке Украины стало неожиданностью. Напомню, в августе прошлого года наступление российских сил было остановлено явно по приказу свыше, когда до взятия Мариуполя оставались считанные часы. Причины были очевидны. Дальнейшее расширение операции было чревато резким увеличением числа потерь. В результате Кремль не смог бы и дальше делать вид, что Россия не принимает участия в этой войне. Было очевидно, что последуют санкции Запада, куда более жесткие, чем те, что были уже введены.
Сейчас все эти факторы действуют, они никуда не исчезли. А кроме того, середина зимы - скверное время для наземного наступления. Механизированные соединения лишены возможности маневра и обречены двигаться по дорогам, что облегчает задачи обороняющихся. Однако в данном случае никто и не руководствовался рациональными военными соображениями.
Война возобновилась потому, что Кремль загнал себя в угол. После подписания Минских соглашений все ставки были сделаны на реализацию в принципе не реализуемого плана. Предполагалось добиться некоей «федерализации» Украины. На практике это означало бы: Киеву пришлось бы кормить самопровозглашенные республики (а это как минимум 2 млн человек), при этом политически они подчинялись бы Москве. Эта конфигурация избавляла бы Кремль от страха, что Украина не сегодня-завтра вступит в НАТО. Идеальной площадкой для достижения российских целей представлялся так называемый «нормандский формат»: четырехсторонние переговоры ФРГ, Франции, Украины и России: переговоры в таком составе впервые прошли в Нормандии в июне прошлого года во время мероприятий, посвященных открытию «второго фронта» в 1944 году. Тогда европейские лидеры чуть ли не силой заставили Путина говорить с Порошенко.
Сам же формат стал уступкой представлениям российского президента о том, как устроена мировая политика. В случае кризиса в какой-то стране - кризиса, который, конечно же, возникает из-за противоречий великих держав - эти самые державы собираются на конференцию (от участия в которой в «нормандском формате» отстранены США и Великобритания - те, кого Москва считает своими главными «геополитическими противниками»). В ходе нее путем взаимных уступок и обменов они приходят к компромиссу, который и обречено принять кризисное государство. Однако такая модель, работавшая в XIX веке и даже в первой половине XX-го, оказалась совершенно непригодной теперь.
А именно: три участника переговоров (Германия, Франция и Украина) решительно не готовы считать Россию великой державой, чей статус заодно с географическим положением позволяет ей решать судьбу Украины. К ней относятся как к агрессору, которого желают принудить к миру. Поэтому маневры в стиле Realpolitik не имели никакого успеха. Уставшие от российских виляний партнеры - и здесь первую скрипку играла канцлер Германии Ангела Меркель - ясно дали понять, что не заинтересованы в переговорах ради переговоров. Они отказались участвовать в уже запланированном саммите в Астане, где Владимир Путин должен был предстать вершителем судеб мира. Но в этом удовольствии ему было отказано.
В такой ситуации у Кремля остался единственный ресурс - война. Не желаете вести бессмысленные переговоры, тогда смотрите, как гибнут люди. Ставка очевидна: у слабаков-европейцев не выдержат нервы, и они пойдут на попятную…
Александр ГОЛЬЦ - журналист, политолог, военный обозреватель и аналитик; заместитель главного редактора "Еженедельного журнала"
The New Times № 3 (354) от 2 февраля 2015 года
http://www.newtimes.ru/articles/detail/93716/
Примечание: выделение болдом и красным болдом - моё.
Возобновление широкомасштабных боевых действий на юго-востоке Украины стало неожиданностью. Напомню, в августе прошлого года наступление российских сил было остановлено явно по приказу свыше, когда до взятия Мариуполя оставались считанные часы. Причины были очевидны. Дальнейшее расширение операции было чревато резким увеличением числа потерь. В результате Кремль не смог бы и дальше делать вид, что Россия не принимает участия в этой войне. Было очевидно, что последуют санкции Запада, куда более жесткие, чем те, что были уже введены.
Сейчас все эти факторы действуют, они никуда не исчезли. А кроме того, середина зимы - скверное время для наземного наступления. Механизированные соединения лишены возможности маневра и обречены двигаться по дорогам, что облегчает задачи обороняющихся. Однако в данном случае никто и не руководствовался рациональными военными соображениями.
Война возобновилась потому, что Кремль загнал себя в угол. После подписания Минских соглашений все ставки были сделаны на реализацию в принципе не реализуемого плана. Предполагалось добиться некоей «федерализации» Украины. На практике это означало бы: Киеву пришлось бы кормить самопровозглашенные республики (а это как минимум 2 млн человек), при этом политически они подчинялись бы Москве. Эта конфигурация избавляла бы Кремль от страха, что Украина не сегодня-завтра вступит в НАТО. Идеальной площадкой для достижения российских целей представлялся так называемый «нормандский формат»: четырехсторонние переговоры ФРГ, Франции, Украины и России: переговоры в таком составе впервые прошли в Нормандии в июне прошлого года во время мероприятий, посвященных открытию «второго фронта» в 1944 году. Тогда европейские лидеры чуть ли не силой заставили Путина говорить с Порошенко.
Сам же формат стал уступкой представлениям российского президента о том, как устроена мировая политика. В случае кризиса в какой-то стране - кризиса, который, конечно же, возникает из-за противоречий великих держав - эти самые державы собираются на конференцию (от участия в которой в «нормандском формате» отстранены США и Великобритания - те, кого Москва считает своими главными «геополитическими противниками»). В ходе нее путем взаимных уступок и обменов они приходят к компромиссу, который и обречено принять кризисное государство. Однако такая модель, работавшая в XIX веке и даже в первой половине XX-го, оказалась совершенно непригодной теперь.
А именно: три участника переговоров (Германия, Франция и Украина) решительно не готовы считать Россию великой державой, чей статус заодно с географическим положением позволяет ей решать судьбу Украины. К ней относятся как к агрессору, которого желают принудить к миру. Поэтому маневры в стиле Realpolitik не имели никакого успеха. Уставшие от российских виляний партнеры - и здесь первую скрипку играла канцлер Германии Ангела Меркель - ясно дали понять, что не заинтересованы в переговорах ради переговоров. Они отказались участвовать в уже запланированном саммите в Астане, где Владимир Путин должен был предстать вершителем судеб мира. Но в этом удовольствии ему было отказано.
В такой ситуации у Кремля остался единственный ресурс - война. Не желаете вести бессмысленные переговоры, тогда смотрите, как гибнут люди. Ставка очевидна: у слабаков-европейцев не выдержат нервы, и они пойдут на попятную…
Александр ГОЛЬЦ - журналист, политолог, военный обозреватель и аналитик; заместитель главного редактора "Еженедельного журнала"
The New Times № 3 (354) от 2 февраля 2015 года
http://www.newtimes.ru/articles/detail/93716/
Примечание: выделение болдом и красным болдом - моё.