О маркетинге и революции (А.Морозов, Г.Павловский, М.Леонтьев, В.Шахрин)
Владимир ШАХРИН, «ЧайФ»
1. Существует ли мода на революцию среди российской молодежи? Если существует, то почему?
Я думаю, эта мода всегда существовала, у любой молодежи. По крайней мере, начиная с XX века, это очень актуальный молодежный тренд. Когда кажется, что мы-то знаем, как надо лучше. Вот вы несколько тысяч лет не соображали, а мы пришли и знаем, как все поделить по-честному.
2. Что общего между всеми мирными революциями последнего времени?
Абсолютно общее у них то, что их лидеры становятся самыми отъявленными тиранами, а все революционные режимы превращаются в самые кровавые тоталитарные.
3. Являются ли массовые уличные выступления следующей политической эпохой после диктатуры и демократии? Или такие выводы делать еще рано?
Массовые выступления состоят из двух частей. С одной стороны, это некий эмоциональный выплеск людей, которые не могут больше не говорить. С другой - в какой-то момент это становится неким шоу, сродни ярмарке и балагану, в которых люди просто хотят принять участие. Потому что это необыкновенное, неожиданное и очень эмоциональное развлечение: громить машины ни в чем не повинных людей, дубасить витрины магазинов, которые, может, на последние деньги взяли кредит, чтобы открыться…Такое… народное гулянье.
4. Огромные уличные столкновения, акции протеста и демонстрации происходят и в европейских странах: Италии, Франции, Греции и других. Однако они не приводят к смене политического строя. Почему?
По большому счету, выходящие на улицы не хотят менять строй, потому что другого пока не придумано. Традиционная демократия в греческо-римском понимании далеко не совершенна. И сегодняшняя демократия не идеальна, но ничего другого пока не предложено. У всех режимов множество изъянов, и демократия - лучший из худших на данный момент. Если мы оглянемся, то во все времена, когда демократия была придумана и казалась идеальной, тоже увидим, что у тогдашних демократов абсолютно укладывалось в голове рабовладение, рабство и деление общества на касты и социальные уровни. Все, кто был побогаче, могли рабов прислать или откупиться материально от службы на галерах. А сейчас люди приспособились и нашли еще больше лазеек в этих демократических устоях. Коммунистическая идея оказалась еще более уязвимой, и в ней этих лазеек можно найти было гораздо больше и проще.
5. Не приведет ли волна «народных» (или псевдонародных) революций, прокатившихся по странам СНГ и Северной Африки, к новому закручиванию гаек: повсеместному ограничению интернета, более жесткому режиму безопасности, превентивным репрессиям среди интеллигенции?
Поживем - увидим. Мне кажется, ждать осталось недолго. В ближайшем обозримом будущем мы с вами все это узнаем. Если говорить серьезно, то я вижу, как за последние десять лет некая планка свобод в государстве опустилась вниз, но пока эта точка еще не критична. Пока. Мне как человеку она позволяет чувствовать себя свободно. Но если планка будет еще ниже, то нам всем, очевидно, придется нагибаться, чтобы проходить под ней. Но на карачках ползать не будет никто. Чуть-чуть пригнуться и ходить, ругаясь матом, мы еще можем.
6. Вообще ненасильственные революции - это скорее хорошо или скорее плохо?
Я именно таких революций примеров не знаю. Мы можем говорить про «оранжевые», но это все-таки не революция. Стихийная отмена власти, не более того. Любая революция по факту насильственна, и по факту будет нести ужасные последствия.
7. Есть ли что-то общее между 1989-1990 годами (события в Ферганской долине, Баку, Прибалтике, в целом в СССР) и 2011-м?
Думаю, что в том, что происходит у нас в стране, нет. Совершенно другое информационное поле, совершенно другие молодые люди, кто принимает решения. А Египет, Тунис, Ливия, возможно, да: основная масса людей очень похожа на граждан СССР.
8. В каком случае вы бы сами присоединились к «несогласным» и демонстрантам и где вам для этого надо было бы жить - в Египте, Белоруссии, Грузии, Италии или Франции?
Я бы присоединился в любом месте планеты Земля, если бы понимал, ради какой идеи выступать. Если бы действительно понимал, что то, что происходит, несовершенно и плохо. Если б я поверил, что эта идея это то, ради чего надо идти на улицу, рисковать своей жизнью, что угодно! Пока среди наших «несогласных» я этого варианта не вижу. Я с уважением отношусь к их волеизъявлению, но безоговорочным авторитетом среди них никто для меня не является.
9. Кто является предтечами и духовными вождями нынешнего «восстания масс»: Гарибальди, Ленин, Троцкий, Сталин, Че Гевара, Ганди или кто-то другой?
Все перечисленные не являются для меня героями. Все их идеи прекрасны, но все их поступки более чем сомнительны. Какого рожна понесло Че Гевару в бедную, несчастную Боливию мочить ни в чем не повинных фермеров с бандой в несколько десятков человек? Сомнительный поступок Ганди, который развалил устои огромной специфической страны, как раз именно то, на чем держалась страна. То же и с Троцким.
10. Если бы вы были президентом страны, в которой начинается революция, что бы вы сделали?
Конечно, надо говорить с людьми. Иметь мужество слушать чужое мнение. Терпение вступать в диалог. Находить компромисс. Единственное, что мне приходит в голову, - я понимаю, что вопрос абстрактный - будучи на посту президента, я приложил бы все усилия, чтобы в стране работал закон, чтобы его исполнение было абсолютно естественно для граждан моей страны. Правило, которое нельзя нарушать. Тогда революция была бы незаконна. Когда закон - фантом, мираж, который то появляется, то исчезает, тогда нет ни трепета, ни страха перед законом. Вообще я прошу относиться к моим ответам с определенной долей иронии, потому что я абсолютный чайник в политике, в революционных теориях, и все это не более чем невнятные рассуждения парня с гитарой.
Глеб ПАВЛОВСКИЙ, политолог
1. Существует ли мода на революцию среди российской молодежи? Если существует, то почему?
Ответ - да. Революция - это абсолютное Событие, а в российском обществе, бесспорно, есть эмоциональный голод по событиям. Однако и мода на революцию существует, как потребительская мода. Такая мода не создает этически обязующего сообщества, в отличие, например, от американской молодежной среды конца шестидесятых. Наша мода консервативна. Это стремление присутствовать при Событии и «участвовать» в нем, не рискуя. Это яркие ощущения, изолированные от участия и максимально правдоподобные по остроте.
2. Что общего между всеми мирными революциями последнего времени?
Общее то, что они не мирные. Первая, пусковая, в Тунисе - самая консервативная, но потому, что она «революция под контролем военных». Египетская революция откровенно вернула власть армии и контрразведке. В Ливии дело закончилось межплеменной войной.
3. Являются ли массовые уличные выступления следующей политической эпохой после диктатуры и демократии? Или такие выводы делать еще рано?
Да, мы вступаем в следующую эпоху. Лозунги революций чаще всего являются освободительными, но не они важны. Революции расчищают сцену от прежних ограничений: политических, социальных и, увы, моральных. Уход старой власти грозит приходом новой, более доминантной и навязчивой. Новая власть более отмобилизована, менее связана условностями и довооружена - форматами массовой политики и коммуникативными средствами власти. Twitter и Facebook, играя малозначительную роль в новых революциях, придают флер прогрессивности происходящему, часто мнимый. Легитимность постреволюционной власти сильней, личности с ней спорить будет труднее. А «прямая сетевая демократия» на порядок более манипулятивна, чем прежние модели.
4. Огромные уличные столкновения, акции протеста и демонстрации происходят и в европейских странах: Италии, Франции, Греции и других. Однако они не приводят к смене политического строя. Почему?
Это еще не революции. Это потрескивание опор старого порядка, а то и просто социальный лоббизм. Но его эмоциональная атмосфера - всемирная ненависть обществ к старым элитам, от Америки до России, через Левант и Европу. Кризис старой системы государств на подходе, и когда Европа реально включится в новое восстание масс, настанет кульминация кризиса глобализации номер два (считая, что первая рухнула в августе 1914 года).
5. Не приведет ли волна «народных» (или псевдонародных) революций, прокатившихся по странам СНГ и Северной Африки, к новому закручиванию гаек: повсеместному ограничению интернета, более жесткому режиму безопасности, превентивным репрессиям среди интеллигенции?
Нет, это традиционалистское представление о рисках. Реальный риск - появление новой власти, вооруженной современными коммуникациями, загоняющей граждан в сетевую жизнь и управляющей ими. В том числе средствами нарративной гегемонии - впрыскивания сюжетов-модераторов индивидуального и массового поведения. Подавление рационального мышления методами неотроллинга, управление ненавистью. Интеллигенция поможет формировать эту власть и с упоением возглавит ее первую фазу. Ей будет «весело и страшно» - но весело лишь сперва. Страшно станет потом.
6. Вообще ненасильственные революции - это скорее хорошо или скорее плохо?
Ненасильственных революций не бывает. Каждая революция имеет силовую ось. Иногда она традиционна: аппаратные перевороты, сопровождаемые массовыми акциями, или военно-силовые репозиции кадров, ссылающиеся на волю «улицы» (иногда постановочной, иногда реальной). Настоящая революция движима пафосом безальтернативности и тотального включения. А soft power можно перевести просто как «мягкое принуждение» - гегемонию той или иной доминанты. В стихии безальтернативности всегда есть риск тоталитарного сценария.
7. Есть ли что-то общее между 1989-1990 годами (события в Ферганской долине, Баку, Прибалтике, в целом в СССР) и 2011-м?
Страх, неуверенность, поиск объекта ненависти, криминализация политического дискурса - весь букет деструктивности. Самонаводящийся суггестивный автомат, вечно ищущий мишень. Первый демократический митинг в Лужниках 1989 года я помогал организовывать и сам выступал на нем вместе с Сахаровым и Ельциным. Но от толпы исходил такой эмоциональный смрад, что меня вырвало тут же, прямо за трибуной. Сегодня я узнаю эту вонь в рунете.
8. В каком случае вы бы сами присоединились к «несогласным» и демонстрантам и где вам для этого надо было бы жить - в Египте, Белоруссии, Грузии, Италии или Франции?
Как иррациональный шаг такое всегда вероятно для человека из моего «поколения-1968». Нас влечет к тому, что Тернер называет «communitas» - матке хаоса, порождающего новую социальность. Но, по опыту, из таких мест выползает иная, более опасная власть. Спасает и вышеназванная личная аллергия - на ненависть и однозначность, которыми воняет восставшая масса.
9. Кто является предтечами и духовными вождями нынешнего «восстания масс»: Гарибальди, Ленин, Троцкий, Сталин, Че Гевара, Ганди или кто-то другой?
Бессмысленный иконостас. Когда очередное восстание масс победит, даже Гитлер покажется нам старомодным джентльменом с принципами. Те, кто надеется, что дело кончится лишь распродажей маек с новыми кумирами, сильно ошибутся. (Хотя первую партию, возможно, успеют распродать.)
10. Если бы вы были президентом страны, в которой начинается революция, что бы вы сделали?
Постарался бы ее возглавить, чтобы остановить. Но без надежды на успех.
Александр МОРОЗОВ, журналист
1. Существует ли мода на революцию среди российской молодежи? Если существует, то почему?
Есть. Но очень маленькая. Вот во времена мой молодости фильмы про революцию показывали каждый день - она была модной. Она была хорошо брендизована. А теперь она популярна в каких-то тусовках. Но как винтаж. Если зайти в субботу в какой-нибудь мегамолл - там много молодежи. В моде испанские ботинки, букридеры.
2. Что общего между всеми мирными революциями последнего времени?
Строго говоря, это не революции. Это «городские социальные движения», которые в некоторых случаях приводят к падению правительства и досрочным выборам в тот же самый парламент с сохранением той же самой структуры общества и даже тех же самых руководящих групп - просто это другая часть той же самой элиты. Бывает так, что одна часть слишком уж засидится, хотя ей и пора давно уступать место другой части.
3. Являются ли массовые уличные выступления следующей политической эпохой после диктатуры и демократии? Или такие выводы делать еще рано?
Городские протестные массовые акции сотрясают и диктатуры, и демократии. Наверное, это что-то вроде коррекции политического рынка. Резкое обнуление цены «акций» одной из элитных групп.
4. Огромные уличные столкновения, акции протеста и демонстрации происходят и в европейских странах: Италии, Франции, Греции и др. Однако они не приводят к смене политического строя. Почему?
Строй неплохой.
5. Не приведет ли волна «народных (или псевдонародных) революций», прокатившихся по странам СНГ и Северной Африки, к новому закручиванию гаек: повсеместному ограничению интернета, более жесткому режиму безопасности, превентивным репрессиям среди интеллигенции?
Закручивание обычно происходит тихо, медленно и в силу этого почти незаметно для публики. Утрата свобод, вымывание ценностей из социальной почвы идет обычно через несколько этапов, на каждом из которых белое сначала становится слегка грязноватым, затем серым, а потом темно-серым… Как правило, значительные слои населения даже не понимают, что общественный климат изменился, а гайки уже закручены. Городские восстания как раз, наоборот, вбрасывают в атмосферу немного озона, напоминают о свободах и общественных ценностях.
6. Вообще ненасильственные революции - это скорее хорошо или скорее плохо?
Это просто говорит о дисфункции в политической системе. Желательно, чтобы смена правительства проходила в результате парламентских выборов.
7. Есть ли что-то общее между 1989-1990 годами (события в Ферганской долине, Баку, Прибалтике, в целом в СССР) и 2011-м?
Современные большие города - урбанистические монстры. В них накапливается большой потенциал культурного и политического разнообразия. Авторитарные режимы не могут долгое время удерживать мегаполисы в подчинении. Сам современный урбанизм создает стиль, который затягивает горожан во всемирный глобальный контекст. Изоляционизм и «самобытничество» могут какое-то время - одно-два поколения - удерживать в подчинении какой-либо идеологии. Но третье удержать уже не могут. Если что-то общее и есть между крушением СССР и нынешними событиями в Тунисе и Египте, то оно, вероятно, проходит по разделу «современные мегаполисы невозможно слишком долго удерживать в режиме высокой централизации власти».
8. В каком случае вы бы сами присоединись к «несогласным» и демонстрантам и где вам для этого надо было бы жить: в Египте, Белоруссии, Грузии, Италии или Франции?
В случае применения властями саперных лопаток против митингующих.
9. Какие люди являются предтечами и духовными вождями нынешнего «восстания масс»: Гарибальди, Ленин, Троцкий, Сталин, Че Гевара, Ганди или кто-то другой?
Никто из перечисленных. Поскольку это не «революционные», а «реформистские» восстания, причем в направлении ценностей еврокультуры, то их духовными вождями являются Джон Локк и Иммануил Кант.
10. Если бы вы были президентом страны, в которой начинается революция, что бы вы сделали?
Если бы я был президентом-авторитарием? Который всех уже достал? Скорее всего, я бы просто верил, что меня все по-прежнему любят. Я бы считал, что мои генералы контролируют армию, народ мне благодарен и никто лучше меня не понимает, как править этой страной, а если я уйду, то будет катастрофа и мои центурионы мгновенно перегрызутся, поубивают друга друга и в стране не будет «мира и стабильности». Так бы я думал до самой последней минуты.
.jpg)
Михаил ЛЕОНТЬЕВ, журналист
1. Существует ли мода на революцию среди российской молодежи? Если существует, то почему?
Я не знаю. Я не молодежь. На что у них мода существует - я не очень понимаю… Молодость - это душевная болезнь единственная, которая с неизбежностью проходит. Если удается ее пережить. Революция - это хороший способ не пережить молодость.
2. Что общего между всеми мирными революциями последнего времени?
Общее у всех мирных революций то, что они не революции. Это имитации. Знаете, как в анекдоте: все, что мы с тобой, старуха, считали оргазмом - это астма. Мирных революций не бывает. Это глупость.
3. Являются ли массовые уличные выступления следующей политической эпохой после диктатуры и демократии? Или такие выводы делать еще рано?
Массовое уличное выступление может быть, какое угодно. Это может быть выступление бродячего цирка, это может быть пиар-акция. Вот когда у нас народ, прошу прощения за высокопарное слово, вдруг начинает выступать субъектом истории - это страшный и редкий момент. Это не уличное выступление. Это колоссальная энергетика, которая охватывает всю нацию и которую остановить невозможно в какой-то точке, в которой товарищам хочется ее остановить. Является ли она следующей политической эпохой после диктатуры и демократии? Я не понимаю, что такое диктатура и демократия. Диктатура и демократия - это одно и то же.
4. Огромные уличные столкновения, акции протеста и демонстрации происходят и в европейских странах: Италии, Франции, Греции и других. Однако они не приводят к смене политического строя. Почему?
Они не приводят к смене политического строя нигде на самом деле. За редким исключением. В этом смысле, ну дождутся- приведут. Если речь идет о реальной революции, то нетсущественной разницы. Есть разница в энергетике, есть разница в публике. Представьте себе каирскую толпу, где пятьдесят процентов населения огромного города никогда не имело никакого постоянного заработка. С детства. Это совсем другая толпа. А востальном все одинаково. Не надо преувеличивать.
5. Не приведет ли волна «народных» (или псевдонародных) революций, прокатившихся по странам СНГ и Северной Африки, к новому закручиванию гаек: повсеместному ограничению интернета, более жесткому режиму безопасности, превентивным репрессиям среди интеллигенции?
Я хочу заметить одну вещь: я не знаю, что там с интеллигенцией, что у нее в голове творится, но настоящая революция никогда, нигде и ни при каких обстоятельствах не приводит к демократии. Де-мо-кра-тия - то, что у нас, так сказать, товарищи считают «демократией», - это механизм господства элиты. А революция - это способ смещения элиты, как правило, физическое ее истребление в значительной степени. Так вот я хочу сказать, что всякая революция приводит сначала к хаосу, а потом к жуткой и зверской диктатуре.
6. Вообще ненасильственные революции - это скорее хорошо или скорее плохо?
Ненасильственных революций не бывает. Ненасильственные революции - это неконтактный секс. Это вы бабушке своей рассказывайте.
7. Есть ли что-то общее между 1989-90 годами (события в Ферганской долине, Баку, Прибалтике, в целом в СССР) и 2011-м?
Не, ну когда люди бьют друг друга по башке, режут, в этом есть всегда что-то общее. Но на самом деле 1989 год, когда обозначились все эти элементы распада тела, был результатом полууправляемой операции развала великой страны. Причем я ни в коем случае не хочу сказать, что эта операция была придумана извне. Советскую державу сдавала ее собственная элита, я бы даже сказал, не сдавала, а «окэшивала». А способ сдачи был связан с провокацией межнационального распада. Резня была способом пробуждения национального самосознания. Самое простое пробуждение национальной идентичности - это зарезать чужого. После этого ты начинаешь понимать, кто ты сам есть. А причем здесь арабский 2011 год - я не понимаю. Я не вижу в том, что сейчас там происходит, элементов национальных движений. Национальные революции в регионе, о котором мы сейчас говорим, прошли пятьдесят лет назад, насколько я понимаю.
8. В каком случае вы бы сами присоединись к «несогласным» и демонстрантам и где вам для этого надо было бы жить - в Египте, Белоруссии, Грузии, Италии или Франции?
Существует такая вещь, что, когда пойдут танки, лучше быть в танке. На самом деле, я ни при каких условиях ни к каким несогласным не присоединяюсь. Я стадом не хожу.
9. Кто является предтечами и духовными вождями нынешнего «восстания масс»: Гарибальди, Ленин, Троцкий, Сталин, Че Гевара, Ганди или кто-то другой?
Я думаю, что вождем нынешнего «восстания масс» является пророк Мухаммед. Вот когда люди пророка выйдут из-под толщи городского мусора, тогда никому мало не покажется.
10. Если бы вы были президентом страны, в которой начинается революция, что бы вы сделали?
Если бы я был президентом страны, в которой начинается революция, я бы сделал одно из двух: либо сам застрелился, либо пошел стрелять в революционеров. Никаких других вариантов нет.
"Медведь", 14.12.2012
http://www.medved-magazine.ru/articles/O_marketinge_i_revolutsii.2457.html