Маковский С.К./портрет княгини Юрьевской.
Маковский С.К. (1877-1962)...История создания портрета княгини Юрьевской,
кисти К. Е. Маковского с аукциона (4)
Попался на Стокгольмском аукционе редкий портрет Екатерины Долгорукой, княгини Юрьевской кисти К. Е. Маковского. Предлагаю ознакомиться с историей его создания.
Из воспоминаний Серге́я Константи́новича Мако́вского (15 (27) августа 1877, Санкт-Петербург - 13 мая 1962, Париж) - русский поэт, художественный критик и организатор художественных выставок, издатель. Сын К. Е. Маковского от брака с Юлией Павловной Летковой (1859 - 23.11.1954) "Портреты современников"
Portrait of Ekaterina Dolgorukova, Princess Yurievskaya. (аукцион Stockholm)
На портрете изображена Екатерина Долгорукова (1847-1922), с 1880 года - Ее Светлость Принцесса Юрьевская, вторая морганатическая, супруга императора Александра II; до того, с 1866 года, его фаворитка.
(Пост: Княгиня Юрьевская... Поздняя любовь Александра II к Екатерине Долгорукой.(фильм с Роми Шнайдер) здесь https://www.liveinternet.ru/users/4386710/post247184338//
Портрет Екатерины Долгоруковой, морганатической супруги императора Александра II, продан в Стокгольме в 2017 году, за рекордные 11 млн шведских крон ($1,304 млн).
Картина была написана художником Константином Маковским. Стартовая цена лота равнялась 3 млн крон ($353 тыс.), однако впоследствии выросла в три раза.
Последний раз полотно выставлялось в Санкт-Петербурге в 1913 году, после чего долгое время считалось утерянным. Летом 2017 года портрет нашли в частной коллекции в Стокгольме. Сходство изображенной на картине женщины помогли установить фотографии светлейшей княгини Юрьевской, а также мемуары сына художника - Сергея Маковского. В 1880 году он упоминал голубой капюшон княгини, в котором она позировала художнику. В одежде такого цвета представлена дама на полотне.
Как вспоминал Сергей Маковский, в начале лета 1880 года молодая императорская пара переехала в Ливадийский дворец в Крыму.
Александр II любил живопись Константина Маковского. «Русалками», что появились на «Передвижной», он с места увлекся, и этот третий большой холст был тоже приобретен для Эрмитажа, - об удаче первый радостно сообщил нам Д. В. Григорович, свой человек «в сферах».
Портрет императора Александра II. 1860-е.
Отец много раз писал государя - начиная с 1862 года, когда, будучи еще учеником Академии (по заказу П. М. Толстого для русского посольства в Лондоне), отлично справился с портретом Александра II (государь дал ему один сеанс). В следующий раз, для портрета, занявшего почетное место в Московской канцелярии (1868), государь позировал три раза и остался очень доволен сходством.
Верным детским другом нашим много лет оставался сеттер-гордон, черный с желтыми подпалинами, породистый и смышленый, подарок отцу Александра II. У государя был такой же пес, но постарше - Милорд, отец нашего гордона. Так назвали и мы своего сеттера, только произносили Милор, по-французски. С Милордом у ног написан Константином Егоровичем государь в Ливадии. Портрет поколенный в гусарской форме.
Последний ливадийский портрет, законченный уже в Петербурге, отец повторял с вариантами неоднократно в течение ближайших лет: для императрицы Марии Феодоровны (в малом формате), для вел. кн. Марии Павловны, для принца Уэльского, для графа А. В. Адлерберга, и для императора Вильгельма I. Расположение оригинального портрета Александра II (его собака, Милорд, сидя у его ног) неизвестно, но один из них хранится в Государственной Третьяковской Галерее.
Маковский Константин Егорович (1839-1915) «Портрет императора Александра II»
Дерево, масло, подпись «К.М.», к. XIX в., 45.5х34.5 см. (аукцион) Работа близка к известному портрету императора Александра II, исполненному Маковским в 1881гг. и хранящемуся ныне в собрании Третьяковской галереи (вариант - повторение портрета из Ливадийского дворца). Данный портрет представляет собой фрагментарное повторение названного предмета.
«Портрет детей Ее Императорского Высочества Принцесса Ю.» Был опубликован в 1915 году в журнале «Нива» (№ 42, стр. 770); теперь он находится в частной коллекции.
В Ливадию Александр II пригласил Константина Егоровича летом 1880 года - писать его, светл. кн. Юрьевскую и детей от нее: Георгия (Гогу), Ольгу и Катю. Пришлось, вместо Каченовки, ехать в Крым, пробыв сначала в Кунцеве, около Москвы, на даче в имении Солдатенковых. В Крыму удалось нанять кореизскую усадьбу Гончаровых. Начались поездки отца в Ливадию. А кругом - всё аристократические гнезда: гр. Адлербергов, кн. Юсуповой, Столыпиных и др. У гр. Адлербергов часто устраивались музыкальные вечера, отец не раз пел на них.
В течение двух месяцев почти ежедневно за ним присылалась из Ливадии коляска. Четко вспоминаю придворный выезд - английская упряжка, тонконогие вороные в шорах, кучер и выездной в красных ливреях и в треуголках (у кучера надета «полем», концами в стороны). Смутно мерещится мне встреча с государем в одну из наших прогулок по ялтинскому шоссе: он гарцевал верхом рядом с викторией, в которой сидела кн. Юрьевская.
В Ливадии Александр II, - он называл Константина Егоровича «мой живописец», - бывал с ним неизменно любезен, даже дружески доверчив, не раз намекал на свои нелады с «Сашей» (наследником-цесаревичем) и его миниатюрной супругой, не примирявшейся с поспешным (после кончины императрицы Марии Александровны) морганатическим браком государя.
Фирс Сергеевич Журавлёв (1836-1901) Портрет императрицы Марии Александровны около 1880 г. Государственный Эрмитаж
Огорчаясь на сына, государь проговаривался о суровости наследника, не забывая добавить: «Только ты никому не говори». В ливадийской обстановке он поражал своей простотой и сердечностью; когда писались портреты жены, сына и дочерей, он присутствовал на всех сеансах, давал осторожные советы, шутил, ласково призывал к порядку расшалившегося Гогу, а на прощанье передавал отцу конфеты и цветы «жене-красавице». Любил курить папиросы, которые подносил ему «его живописец» - с желтыми длиннейшими гильзами. Спустя полвека пачку таких папирос в потертом кожаном портсигаре я видел в Париже на аукционе, когда остаток имущества кн. Юрьевской, после ее смерти, пошел с молотка. На этой распродаже много реликвий из обихода Александра II приобрел за бесценок мой приятель кн. Н. С. Урусов. Что сталось с ними потом - не знаю.
Из начатых в Ливадии портретов ни одного закончить тогда не пришлось. Сеансы были прерваны отъездом царя с семьей в Петербург, портреты кончались уже позднее. Головы государя и кн. Юрьевской удались отцу сразу, фигуры дописаны с моделей. Впрочем, и в Петербурге, перед кончиной, государь несколько раз позировал отцу, а детей привозили в его мастерскую и позже, когда улеглось немного впечатление от Первого марта. В мастерской дописывался и голубой капот кн. Юрьевской, надетый на модель; когда капот отслужил свою службу отцу, светлейшая прислала за ним, заявив, что к нему «привыкла». Она была не брезглива.
К морганатической супруге государя не сохранилось никакой симпатии ни у отца, ни у матери. Светлейшая была женщиной не глубоких чувств, даже к собственным дочерям и к сыну относилась небрежно. На сеансы после Первого марта дети являлись плохо вымытыми, с грязными руками, девочки в заношенных платьицах, выкрашенных в черный цвет (тут же переодевались в шелк). И все трое воспитаны были плохо, не так, как подобает царским детям. Это не мешало им при случае проявлять свое августейшее «романовское» высокомерие. Однажды во время сеанса отец не совсем тактично спросил Гогу:
- На днях вы были приняты государем (Александром III)? Он был приветлив с вами?
Десятилетний Гога, не задумавшись, отрезал:
- А вас, профессор, это очень интересует?
Первое марта, вернее - обрывки этого страшного дня, оживают во мне с какой-то странной отчетливостью, и не только под влиянием рассказов матери, встретившей в это мартовское после-завтрака сани полицмейстера с умирающим государем. Помню, отчетливо помню, как, войдя в детскую, я был потрясен никогда еще не слыханным мною воплем-причитанием нашей няньки (Дарьи Климочкиной): «Убили царя-батюшку, у-би-и-ли!» - заливаясь слезами выла она, как бы выполняя обряд деревенских плакальщиц. Я бросился от нее в спальню к матери. Но и та плакала навзрыд. Этот испуг мой, это горе двух любимейших на свете женщин, матери и няньки Дарьи, я навсегда запомнил.
Покушение произошло в половине второго, а около четырех прибывший гоффурьер повез отца в Зимний Дворец. Членов царской фамилии уже не было около почившего государя, вообще никого не было, кроме кн. Юрьевской, - она стояла на коленях у дивана, на котором лежало тело государя, покрытое простыней со следами крови. Не успевшее еще остыть его лицо всё как-то съежилось и было испещрено мелкими пятнами от осколков разорвавшегося снаряда. Даже гримировщикам не удалось сгладить этих пятен: они были заметны и тогда, когда облаченный в генеральский мундир искалеченный император покоился в гробу.
Отец писал посмертный портрет Александра II горько плача, - и позже всякий раз, когда говорил о «страшном сеансе», у него навертывались на глаза слезы. После двухчасовой работы в плохо освещенной мартовским солнцем комнате получился мастерски написанный этюд. Полотно до революции находилось в Гатчинском дворце.
По поводу этого посмертного портрета Александра II мы находим у Стасова следующие строки:
«Количество написанных Маковским портретов громадно и, что составляет исключение у новых русских живописцев, между этими портретами очень много портретов женских и детских. Все вообще портреты Маковский писал широкой, иногда даже слишком размашистой кистью; они отличаются изяществом, элегантностью, блестящим колоритом, что вполне к ним идет, особенно потому, что в большинстве случаев это всё портреты аристократов и аристократок, графов, князей и знатных дам. Изредка иные из портретов бывают, к сожалению, немного прикрашены… Может быть, выше всего грудной портрет императора Александра II, написанный одним горячим взмахом через несколько часов после кончины государя. По силе сосредоточенности эффекта, по горячности и мастерству исполнения я признаю этот талантливый быстрый набросок достойным товарищем к портрету Брюллова, написанному им самим».
Из воспоминаний Сергея Маковского, сына К. Е. Маковского от брака с Юлией Павловной Летковой (1859 - 23.11.1954) "Портреты современников" http://litresp.ru/chitat/ru/%D0%9C/makovskij-sergej/portreti-sovremennikov/1/
"Сережа (Портрет сына в матроске). 1887."
исток
кисти К. Е. Маковского с аукциона (4)
Попался на Стокгольмском аукционе редкий портрет Екатерины Долгорукой, княгини Юрьевской кисти К. Е. Маковского. Предлагаю ознакомиться с историей его создания.
Из воспоминаний Серге́я Константи́новича Мако́вского (15 (27) августа 1877, Санкт-Петербург - 13 мая 1962, Париж) - русский поэт, художественный критик и организатор художественных выставок, издатель. Сын К. Е. Маковского от брака с Юлией Павловной Летковой (1859 - 23.11.1954) "Портреты современников"
Portrait of Ekaterina Dolgorukova, Princess Yurievskaya. (аукцион Stockholm)
На портрете изображена Екатерина Долгорукова (1847-1922), с 1880 года - Ее Светлость Принцесса Юрьевская, вторая морганатическая, супруга императора Александра II; до того, с 1866 года, его фаворитка.
(Пост: Княгиня Юрьевская... Поздняя любовь Александра II к Екатерине Долгорукой.(фильм с Роми Шнайдер) здесь https://www.liveinternet.ru/users/4386710/post247184338//
Портрет Екатерины Долгоруковой, морганатической супруги императора Александра II, продан в Стокгольме в 2017 году, за рекордные 11 млн шведских крон ($1,304 млн).
Картина была написана художником Константином Маковским. Стартовая цена лота равнялась 3 млн крон ($353 тыс.), однако впоследствии выросла в три раза.
Последний раз полотно выставлялось в Санкт-Петербурге в 1913 году, после чего долгое время считалось утерянным. Летом 2017 года портрет нашли в частной коллекции в Стокгольме. Сходство изображенной на картине женщины помогли установить фотографии светлейшей княгини Юрьевской, а также мемуары сына художника - Сергея Маковского. В 1880 году он упоминал голубой капюшон княгини, в котором она позировала художнику. В одежде такого цвета представлена дама на полотне.
Как вспоминал Сергей Маковский, в начале лета 1880 года молодая императорская пара переехала в Ливадийский дворец в Крыму.
Александр II любил живопись Константина Маковского. «Русалками», что появились на «Передвижной», он с места увлекся, и этот третий большой холст был тоже приобретен для Эрмитажа, - об удаче первый радостно сообщил нам Д. В. Григорович, свой человек «в сферах».
Портрет императора Александра II. 1860-е.
Отец много раз писал государя - начиная с 1862 года, когда, будучи еще учеником Академии (по заказу П. М. Толстого для русского посольства в Лондоне), отлично справился с портретом Александра II (государь дал ему один сеанс). В следующий раз, для портрета, занявшего почетное место в Московской канцелярии (1868), государь позировал три раза и остался очень доволен сходством.
Верным детским другом нашим много лет оставался сеттер-гордон, черный с желтыми подпалинами, породистый и смышленый, подарок отцу Александра II. У государя был такой же пес, но постарше - Милорд, отец нашего гордона. Так назвали и мы своего сеттера, только произносили Милор, по-французски. С Милордом у ног написан Константином Егоровичем государь в Ливадии. Портрет поколенный в гусарской форме.
Последний ливадийский портрет, законченный уже в Петербурге, отец повторял с вариантами неоднократно в течение ближайших лет: для императрицы Марии Феодоровны (в малом формате), для вел. кн. Марии Павловны, для принца Уэльского, для графа А. В. Адлерберга, и для императора Вильгельма I. Расположение оригинального портрета Александра II (его собака, Милорд, сидя у его ног) неизвестно, но один из них хранится в Государственной Третьяковской Галерее.
Маковский Константин Егорович (1839-1915) «Портрет императора Александра II»
Дерево, масло, подпись «К.М.», к. XIX в., 45.5х34.5 см. (аукцион) Работа близка к известному портрету императора Александра II, исполненному Маковским в 1881гг. и хранящемуся ныне в собрании Третьяковской галереи (вариант - повторение портрета из Ливадийского дворца). Данный портрет представляет собой фрагментарное повторение названного предмета.
«Портрет детей Ее Императорского Высочества Принцесса Ю.» Был опубликован в 1915 году в журнале «Нива» (№ 42, стр. 770); теперь он находится в частной коллекции.
В Ливадию Александр II пригласил Константина Егоровича летом 1880 года - писать его, светл. кн. Юрьевскую и детей от нее: Георгия (Гогу), Ольгу и Катю. Пришлось, вместо Каченовки, ехать в Крым, пробыв сначала в Кунцеве, около Москвы, на даче в имении Солдатенковых. В Крыму удалось нанять кореизскую усадьбу Гончаровых. Начались поездки отца в Ливадию. А кругом - всё аристократические гнезда: гр. Адлербергов, кн. Юсуповой, Столыпиных и др. У гр. Адлербергов часто устраивались музыкальные вечера, отец не раз пел на них.
В течение двух месяцев почти ежедневно за ним присылалась из Ливадии коляска. Четко вспоминаю придворный выезд - английская упряжка, тонконогие вороные в шорах, кучер и выездной в красных ливреях и в треуголках (у кучера надета «полем», концами в стороны). Смутно мерещится мне встреча с государем в одну из наших прогулок по ялтинскому шоссе: он гарцевал верхом рядом с викторией, в которой сидела кн. Юрьевская.
В Ливадии Александр II, - он называл Константина Егоровича «мой живописец», - бывал с ним неизменно любезен, даже дружески доверчив, не раз намекал на свои нелады с «Сашей» (наследником-цесаревичем) и его миниатюрной супругой, не примирявшейся с поспешным (после кончины императрицы Марии Александровны) морганатическим браком государя.
Фирс Сергеевич Журавлёв (1836-1901) Портрет императрицы Марии Александровны около 1880 г. Государственный Эрмитаж
Огорчаясь на сына, государь проговаривался о суровости наследника, не забывая добавить: «Только ты никому не говори». В ливадийской обстановке он поражал своей простотой и сердечностью; когда писались портреты жены, сына и дочерей, он присутствовал на всех сеансах, давал осторожные советы, шутил, ласково призывал к порядку расшалившегося Гогу, а на прощанье передавал отцу конфеты и цветы «жене-красавице». Любил курить папиросы, которые подносил ему «его живописец» - с желтыми длиннейшими гильзами. Спустя полвека пачку таких папирос в потертом кожаном портсигаре я видел в Париже на аукционе, когда остаток имущества кн. Юрьевской, после ее смерти, пошел с молотка. На этой распродаже много реликвий из обихода Александра II приобрел за бесценок мой приятель кн. Н. С. Урусов. Что сталось с ними потом - не знаю.
Из начатых в Ливадии портретов ни одного закончить тогда не пришлось. Сеансы были прерваны отъездом царя с семьей в Петербург, портреты кончались уже позднее. Головы государя и кн. Юрьевской удались отцу сразу, фигуры дописаны с моделей. Впрочем, и в Петербурге, перед кончиной, государь несколько раз позировал отцу, а детей привозили в его мастерскую и позже, когда улеглось немного впечатление от Первого марта. В мастерской дописывался и голубой капот кн. Юрьевской, надетый на модель; когда капот отслужил свою службу отцу, светлейшая прислала за ним, заявив, что к нему «привыкла». Она была не брезглива.
К морганатической супруге государя не сохранилось никакой симпатии ни у отца, ни у матери. Светлейшая была женщиной не глубоких чувств, даже к собственным дочерям и к сыну относилась небрежно. На сеансы после Первого марта дети являлись плохо вымытыми, с грязными руками, девочки в заношенных платьицах, выкрашенных в черный цвет (тут же переодевались в шелк). И все трое воспитаны были плохо, не так, как подобает царским детям. Это не мешало им при случае проявлять свое августейшее «романовское» высокомерие. Однажды во время сеанса отец не совсем тактично спросил Гогу:
- На днях вы были приняты государем (Александром III)? Он был приветлив с вами?
Десятилетний Гога, не задумавшись, отрезал:
- А вас, профессор, это очень интересует?
Первое марта, вернее - обрывки этого страшного дня, оживают во мне с какой-то странной отчетливостью, и не только под влиянием рассказов матери, встретившей в это мартовское после-завтрака сани полицмейстера с умирающим государем. Помню, отчетливо помню, как, войдя в детскую, я был потрясен никогда еще не слыханным мною воплем-причитанием нашей няньки (Дарьи Климочкиной): «Убили царя-батюшку, у-би-и-ли!» - заливаясь слезами выла она, как бы выполняя обряд деревенских плакальщиц. Я бросился от нее в спальню к матери. Но и та плакала навзрыд. Этот испуг мой, это горе двух любимейших на свете женщин, матери и няньки Дарьи, я навсегда запомнил.
Покушение произошло в половине второго, а около четырех прибывший гоффурьер повез отца в Зимний Дворец. Членов царской фамилии уже не было около почившего государя, вообще никого не было, кроме кн. Юрьевской, - она стояла на коленях у дивана, на котором лежало тело государя, покрытое простыней со следами крови. Не успевшее еще остыть его лицо всё как-то съежилось и было испещрено мелкими пятнами от осколков разорвавшегося снаряда. Даже гримировщикам не удалось сгладить этих пятен: они были заметны и тогда, когда облаченный в генеральский мундир искалеченный император покоился в гробу.
Отец писал посмертный портрет Александра II горько плача, - и позже всякий раз, когда говорил о «страшном сеансе», у него навертывались на глаза слезы. После двухчасовой работы в плохо освещенной мартовским солнцем комнате получился мастерски написанный этюд. Полотно до революции находилось в Гатчинском дворце.
По поводу этого посмертного портрета Александра II мы находим у Стасова следующие строки:
«Количество написанных Маковским портретов громадно и, что составляет исключение у новых русских живописцев, между этими портретами очень много портретов женских и детских. Все вообще портреты Маковский писал широкой, иногда даже слишком размашистой кистью; они отличаются изяществом, элегантностью, блестящим колоритом, что вполне к ним идет, особенно потому, что в большинстве случаев это всё портреты аристократов и аристократок, графов, князей и знатных дам. Изредка иные из портретов бывают, к сожалению, немного прикрашены… Может быть, выше всего грудной портрет императора Александра II, написанный одним горячим взмахом через несколько часов после кончины государя. По силе сосредоточенности эффекта, по горячности и мастерству исполнения я признаю этот талантливый быстрый набросок достойным товарищем к портрету Брюллова, написанному им самим».
Из воспоминаний Сергея Маковского, сына К. Е. Маковского от брака с Юлией Павловной Летковой (1859 - 23.11.1954) "Портреты современников" http://litresp.ru/chitat/ru/%D0%9C/makovskij-sergej/portreti-sovremennikov/1/
"Сережа (Портрет сына в матроске). 1887."
исток