вместо
Внеочередной особенный день. Это бывает, когда с утра думаешь накуриться, а потом забываешь, потому что, как обычно, опаздываешь, и нужно или курить, или переодеваться, а выйти из дому в этом может лишь тот, кто очень накурен.
Заходишь в метро, а там все такие смешные и замечательные, ну просто не удержаться, и единственный способ не начать кого-то обнимать, или не влюбиться случайно, навылет, на 10 минут, - это вцепиться руками в поручни, и закрыть глаза, и провалиться в музыку и неровный ритм поезда.
Так я просыпаюсь каждый день, и дрессирую все, что вокруг. Приучаю хлеб к зрелищам, а зрелища к тому, что вовсе не обязательно заканчиваться. И вообще - нет ничего обязательного - и это самая веселая и самая грустная в мире истина, и потому ее все от всех скрывают. Можно все не делать. Не заканчиваться, не кончать, не доедать, не запивать, не отвечать, не обращать внимания, не ходить в театр. Вообще никуда не ходить. Как будто шел по оси t - ну тоже, не так, чтобы очень долго, и уперся лбом в стену. Просто некуда дальше. Стоишь - стоишь, ждешь, а будущее не наступает. Потому что будущее тоже не обязательно. Тогда ничего больше не остается - привычно только сесть на корточки, опереться о холодную стену отсутствия будущего, и смотреть назад.
Какие - то странные по теперешним временам визии, грубо сшитые людьми, которые всю жизнь ошивались рядом, и на этом основании периодически рассказывают - что они думают о тебе. Как будто это имеет какое-то значение. Сколько всего версий меня шествует через меня каждый день колонной? И которую из них, Марью Искусницу, хватать за ноги и тащить в нору? Их так много, как песка в глазах, как грехов на Сатане, как
Красота нечетных чисел. Растрепанные волосы, непослушные дети, нерифмованные стихи, весь рот в мороженном, или что это у вас там? Воспоминания? Наброски молоком по грязному полу:
Шестого месяца n лет назад дороги плавились под ногами, асфальт был вязким, разметка свежей. Жара сводила с ума, жизнь не имела смысла, потому что нет ничего более нелепого и бесстыдного, чем попытки выдрочить из себя любовь. И не какую-нибудь, обычную там, мещанскую - с чашками, супермаркетами и общими друзьями, а непременно - вселенскую и предивную, с элементами колдовства, настоянную на каббалических заклинаниях, причитаниях, и так, чтобы за нами - напалмом сожженные трупы вдов и сирот. Пафосные ублюдки и нет нам прощенья.
Но все убивает банальная усталость. Сели, как трубка телефонная - каждый на своей обочине, каждый на своем солнцепеке, ждать новых попуток, слушать старый Coldplay, гадать на цветах
_
On the road againBy pier